Юрий Комарницкий - Нина «Золотоножка» Страница 8

Директор галереи или притворялся, или действительно не знал какие суммы предлагали за полотно иностранцы. Наконец, чтоб отвязаться от назойливого директора, Франц выпалил:

— И не просите!!! Полотно предназначено в подарок президенту одной из стран СНГ.

Директора словно подменили:

— Ну тада другое дело… тада забирайте, — затараторил он, и неожиданно всего за пятьсот гривен продал раму.

Картину тщательно упаковали и отдали Францу.

До поездки в Москву оставалось два дня.

— Думаю, нам не стоит сейчас возвращаться в Жмеринку, — сказал Наташе Франц. — Позвоним матери, переждем в гостинице, и через два дня — в Москву.

— А картина, куда мы денем картину, — спросила Наташа. — Неужели ты хочешь взять ее в Москву?

— Ты угадала. Харасанов верил в меня, как в талантливого художника. Мне очень хочется услышать его мнение и увидеть произведенное от полотна впечатление.

Наташа рассмеялась.

— Ваше тщеславие, Бялковский, не имеет границ.

Он немного обиделся.

— Думаю, за барахло 180 тысяч долларов предлагать бы не стали.

— Не дуйся, Франц. Я же просто пошутила. Я первая не сомневаюсь, что у тебя, как у художника, великое будущее.

…КТО НАС КОРМИТ…

Безоблачное небо сверкало голубизной, обещая теплый, погожий день.

Николай Андреевич Дмитренко наконец уговорил внучку Настю дать деду передышку и опять взяться за косу.

Дождливые дни лета 2003 года для сельских жителей, имевших на хозяйстве скотину, приносило много огорчений. Просушить, довести до кондиции сено — практически незаменимый для животных продукт, было довольно сложно.

Выходец из села Рогинцы Хмельницкого района Николай Дмитренко любил и уважал крестьянский труд. Жизнь распорядилась так, что ему, выходцу из простой крестьянской семь, пришлось стать заместителем главы винницкой обладминистрации но он прежнему беспокоился о родном предприятии «ВИННИЦАМЯСО»

А сейчас Дмитренко с наслаждением работал по хозяйству, ожидая приезда детей — Светланы и Руслана.

Через некоторое время, все та же непоседливая Настя сообщила деду, что семья в сборе и бабушка — Людмила Владимировна, супруга Дмитренко, — ожидает его к столу.

Дети выросли, получили образование. Каждый шел по своему пути.

Дочь преподает в высшем учебном заведении города Киева, сын заканчивает аспирантуру. На семейном “фронте” все сложилось хорошо.

День прошел суетливо и весело, как обычно проходят дни в кругу семьи, которая не так часто собирается вместе.

На следующий день, помня свое обещание телевизионщикам и художнику Николай Дмитренко был на комбинате. Телесъемочная группа во главе с журналистом Натальей Бужинецкой ожидала его на проходной.

Прекрасно осознавая всю сложность предстоящей работы, Франц Бялковский решил досконально ознакомиться с производством, увидеть в работе лица, которые должны ожить и заговорить на его полотне.

После знакомства с каждым новым человеком Франц все больше проникался уважением к этим людям, их далеко нелегкой профессии.

В административном корпусе, в кажущейся хаотичной суете трудились люди, без которых вряд ли смог бы работать без перебоев этот отлаженный механизм. Заместитель по производству Билаш В. С., заместитель по инженерно-техническому обеспечению Стемпковский А. Г., заместитель по сельскому хозяйству Бондарчук И. Н., председатель профкома Слободянюк М. М., главный бухгалтер Высоцкая Г. П.

В цехах, на территории производства он понял, что работа над полотном будет сложной и длительной. Неутомимый Василий Степанович Белаш представлял ему одного за другим множество достойных людей, которые вели себя застенчиво, неохотно вступали в разговор с художником и представителями телевидения.

Тем не менее Франц делал свою работу, внимательно вглядываясь в лица людей, которые, по мнению огромного коллектива, признаны самыми лучшими:

Педоренко Н. Ф., старший мастер завода медпрепаратов; Дьякова Н. С., продавец фирменного магазина; Боровский А. Ф., заготовитель скота; Рыбак Т. П., повар ТГК; Гнатюк С. Н., электромонтер (афганец); Яткевич Н. М., упаковщик консервного цеха; Заец В. Д., оператор паровых котлов; Приймук Н. Н., жиловщик мяса; Стрельчик Н. В., грузчик; Григорен З. С., разборщик субпродуктов; Гресько А. Н., кормач скота, БПСС; Сенчишина О. В., заведующая отделом фирменного магазина; Ящук О. В., заготовитель скота; Савченко Н. И., плотник ПМК; Солонина Л. М., электросварщик; Роменюк Н. Н., рабочая кулинарного отделения; Заец Н. П., машинист автокрана; Притолюк А. В., аппаратчик цеха техфабрикатов; Грановецкий Н. Н., слесарь компрессорного цеха; Дець М. А., рабочая консервного цеха; Бершадская О. А., рабочая консервного цеха; Медик И. В., ветврач; Рябцун П. Я., слесарь РМЦ, Кондрацкая Е. И., жиловщик мяса.

Именно этих людей он запечатлеет на своем полотне. Именно эти лица должны остаться в памяти живших в далеко непростое время середины XX и начала XXI века.

ВОЗВРАЩЕНИЕ «ПИРАТА»

Роскошный швейцар, хозяин холла гостиницы “Метрополь”, подозрительно уставился на Франца и Наташу.

— Господа украинцы, вы, наверное, не туда попали. Здесь проживают самые богатые люди мира. У вас не хватит де…

Франц вспылил:

— Заткнись, халдей!.. Нас ожидает проживающий в этой гостинице Кинг Хасквел. Если не желаешь вылететь в трубу, закрой пасть и пропусти к администратору.

Спесь, присущая этой породе двуногих, именуемых себя людьми, развеялась, как дым. В глазах появился страх, тело обмякло. Теперь швейцар больше напоминал попугая, попавшего под дождь.

Администратор лишних вопросов не задавал. Все разрешилось в считанные секунды.

— Господин Кинг Хасквел сейчас будет здесь.

По мраморной лестнице екатерининских времен спускалось двое. Седовласый крупный мужчина, одетый в великолепный черный костюм и ослепительной белизны рубашку, поражал легкостью походки. Рядом шел высокий блондин, затянутый в кожаные джинсы и серебристую, непонятного материала, куртку. Черные “казаки” громко выстукивали о мрамор лестницы.

— Посмотри, Наташа, на Василия, — Франц сжал локоть девушки. — Вон они последствия перестрелки в больнице.

Правый глаз Василия скрывала черная повязка, придавая ему сходство с джентльменом удачи из канувшего в прошлое буйного братства корсаров.

Они обнялись. У Франца перехватило дыхание. Наташа откровенно плакала.

Полусогнутый швейцар схватил вещи гостей и потащил в лифт.

Они поднялись на третий этаж, прошли в номер. Через десять минут стол ломился от обилия напитков и закусок.

Франц пошутил:

— На этот раз, друзья, у нас меню разнообразнее. Я вижу на столе хлеб разных сортов. Помните Темиртау и московскую квартиру в “Дубках”?

Харасанов и Наташа рассмеялись.

— Изменений произошло действительно много, — сказал Харасанов. Но то, что произошло с нами в “Матросской тишине”, я не могу отнести только к совпадению, глупой случайности. Нет, наше спасение не было случайным. В Нью-Йорке, где мы сейчас проживаем с Василием, я построил храм в благодарность Всевышнему, который смиловался над нами, перенес в другой мир — свободный для нас от моральных и физических мучений. Не знаю, что принесла в эту страну перестройка, но, из наблюдений последних дней, кардинальных перемен я не вижу. Тот же пресмыкающийся плебс с одной стороны и вседозволенность для людей мало-мальски обладающих властью.

Василию почему-то вспомнился гостиничный швейцар. Он рассмеялся.

— Но ведь в славянском мире так было всегда. Умопомрачительное чинопоклонство, массовый мазохизм, доведенное до абсурда идеалистическое понятие непротивления зла насилию.

Василий с какой-то едва уловимой насмешливостью посмотрел на Франца.

— Мазохизм способствует укреплению семейных уз, а политика непротивления зла насилию продлевает драгоценную жизнь. Почему вы с Наташей не покинули пределы этой страны?

Франц в упор посмотрел на Василия.

— А ты, дорогой, стал злым. Сытый желудок укоротил твою память. Во-первых, у меня на Украине старая больная мать. Во-вторых, как говорил Костя, Всевышний в лице представителя ООН и американского посла не предоставил мне возможность получить политическое убежище.

Константин раздраженно поморщился:

— Василий, прекрати. У тебя действительно короткая память. То, что ты лишился глаза еще не дает тебе права срывать обиду на друзьях.

Василий поднялся с кресла и вышел в соседнюю комнату.

— Вы его простите, друзья, — сказал Харасанов. — Потеря одного глаза повлекла за собой скверные последствия. У Василия постепенно падает зрение.

Они подавленно молчали. Такое понятие, как потеря зрения у каждого всегда сопряжено с ужасом и безысходностью.