Валерий Ильичёв - Тайны «Семи грехов» Страница 8

За спиной Косина рассыпался сухой каркающий старческий смех:

— Эта картина на всех производит сильное впечатление. Вот и вы неподвижно созерцает её уже почти десять минут. Кстати, это единственное здесь произведение, созданное не моим мужем, а его отцом, которого я никогда не видела. Он скончался в конце 1917 года. Так что историю картины я знаю лишь со слов мужа.

— Ваш свекор ошибся в надписях или намеренно шокировал публику?

— Ни то, ни другое. Просто Андрей Николаевич будучи набожным человеком, и воспитывал своих детей в строгости. А уж воскресные посещения церкви не могли отменить никакие пусть даже и самые уважительные причины. Призывая к добру, он больше всего боялся, это дети впадут в грех. И задумал написать картину-предупреждение. Он так и назвал её «Семь смертных грехов» и завещал навсегда хранить в семье и передавать по наследству внукам и правнукам. Но к сожалению, нам с Петром Андреевичем Бог детей не дал.

— Но если он хотел напугать предков, то почему изобразил пороки такими привлекательными?

— Я же сказала, что Андрей Николаевич был очень верующим человеком. А церковь учит, что сатана хитер и изворотлив. Он льстит людям, придает сладкую привлекательность грехам. Вот старик и хотел предупредить своих близких о скрытности пороков. Разве злые люди не притворяются добрыми, жадные — щедрыми, блудливые скромниками? Да на каждом шагу!

— Ну, а почему Гордыня не скрывает своего надменного превосходства?

— А разве люди скрывают свою гордыню? Все другие грехи утаивают, стыдятся, а гордыню свою напоказ выставляют. Для них крайне важно выделиться из толпы себе подобных. А уж как: через шок, эпатаж или наоборот с помощью показной скромности — не важно! Вот свекор и показал, что «Гордыне» скрывать нечего. А вы обратили внимание на паутину красных прожилок раскинутую из центра картины во все стороны. Так Андрей Николаевич хотел подчеркнуть, что «Гордыня» — мать всех пороков!

— Ну в этом можно и усомниться!

— Это вы по неопытности так считаете. Назовите хотя бы один грех, в основе которого не лежит гордыня?

— Ну хотя бы блуд.

— Я так и знала, что вы юноша назовете именно этот порок, так свойственной нам всем в молодые годы, когда власть чувственности настолько велика, что кажется неопределимой. Но и в этом грехе незримо присутствует гордыня. Разве в блуде мы не стремимся возобладать над чувствами партнеров и не испытываем гордости за очередную победу, приписывая успех своим личным заслугам, а не заблуждениям увлекшихся нашими мнимыми добродетелями любовников?

— И подобным образом можно обнаружить гордыню во всех грехах?

— Еще как! Мы гневаемся, когда поступают вопреки нашей воле, Чревоугодничаем, считая, что заслужили роскошь. Унываем, когда нас недооценивают. И стремимся к богатству, дающему нам возможность возвыситься над другими людьми. Я уж не говорю о зависти к человеку, имеющему то, что нет у тебя.

Косин густо покраснел: «Эта древняя старуха словно в душу мне заглядывает и тревожит своими никому не нужными поучениями». И стремясь скрыть свое смятение, поспешно произнес:

— Пожалуй вы правы: картина получилась поучительной и производит сильное впечатление.

— Кстати, вы обратили внимание на вправленные в корону «Гордыни» сверкающие отшлифованными гранями стекла? Такой прием художественной выразительности редко применяется в живописи. Эта картина неудержимо притягивает к себе, увлекает, заставляет людей, потеряв счет времени, стоять перед ней словно перед святой иконой. Все дело в её таинственной силе!

— В какой?

— Не обращайте внимания на меня-старуху глупую. Я просто обмолвилась.

Хозяйка резко отвернулась и сделала вид, что поправляет ровно лежащую вязаную салфеточку, лежащую на низенький этажерке.

Казалось, пауза тянется бесконечно. Внезапно решившись, старуха нарушила молчание:

— Ладно, раз начала — надо договорить! Я обычно не рассказываю о тайне картины случайным посетителям, но вам почему-то хочется поведать семейную легенду. Со слов мужа, его отец сразу после Октябрьского переворота незадолго до смерти призвал его и сказал: «Русский народ отпал от истинной веры и я предчувствую тяжкие потрясения. Оставляю тебе небольшие сбережения, разоренное именьице и вот эту картину. Ты можешь потерять все. Но „Семь грехов смертных“ должны оставаться всегда в нашей семье. Своему владельцу она принесет великую удачу и богатство». С тех пор как бы тяжело не было, муж никогда даже не помышлял о её продаже.

— И вы верите в эту чепуху?

— Муж говорил о тайне «Семи грехов» вполне серьезно. Мне часто казалось, что он знает нечто больше, чем говорит мне. Его постоянно что-то мучило и он подолгу простаивал перед этой картиной. А когда я заставала мужа врасплох за этим благоговейным созерцанием, он смущенно оправдывался, что в эти минуты вспоминает отца. И ещё одна странность: он мне запретил касаться картины, и даже сам пыль с неё стирал. Хотя лично хозяйством и тем более уборкой заниматься не любил.

Косин с недоверием воззрился на творение старого дворянина: «А что если это — правда, и картина мистическим образом способна принести успех? Недаром после многообещающего сна судьба сама привела меня к картине, как залогу неминуемой удачи. А что если Пристукнуть старуху прямо сейчас и забрать картину?»

Косин невольно окинул цепким оценивающим взглядом тщедушное тельце хозяйки, приступившей к пространному рассказу о истории создания других картин, находящихся в комнате. Косин слушал её невнимательно. В голове роились различные варианты завладения живописным полотном. Передвигаясь вслед за Флеровой, он реально ощущал на себе взгляды средневековых дам и кавалеров, словно ожидающих от него решительных действий. «Нет, убивать наивную доверчивую старуху я не буду. Лучше подстерегу, когда она выйдет из дома, и вернусь. Взломать хлипкую дверь будет несложно».

С трудом дождавшись окончания экскурсии, Косин, поспешно поблагодарив хозяйку, вышел на улицу. Перейдя на противоположную сторону зашел под арку и остановился в нерешительности.

«Похоже я затеял очередную глупость. Зачем мне эта мазня?! Выдумка про заключенную в ней магическую силу скорее всего бред обезумевшего от падения любимой монархии помещика. Положусь-ка я на судьбу: подожду с полчаса. Если старуха не выйдет, то надо ловить удачу в другом месте. А пока надо поискать что-нибудь подходящее для взлома квартиры».

Косин суетливо оглянулся по сторонам и, увидев лежащий возле мусорного контейнера, железный прут, поднял его с асфальта: «Пожалуй с этой штуковиной я сумею взломать дверь в квартиру старухи».

Выдернув лист из стопки газет, лежащих рядом с контейнером, аккуратно завернул в него прут. Приятная тяжесть подобранного орудия преступления его несколько ободрила. Косин продвинулся чуть вперед и занял место под аркой, с которого хорошо просматривался интересующий его подъезд. И снова взглянул на часы. До назначенного им самим срока появления Флеровой осталось чуть более двадцати минут.

Один из воробьев, взирающих на улицу с подоконника, взволнованно обратился к напарнику:

— Студент ушел, оставив старуху в живых! Операция на грани провала!

— Не паникуй! Все идет как надо: забытье с вечера на плите молоко уже прокисло, кошелек опрометчиво выложен из сумки, а косынка повязана вокруг худенькой сморщенной старческой шеи.

— Значит сейчас старуха обнаружит, что молоко прокисло и пойдет в магазин. Но забудет дома кошелек и вынуждена будет быстро вернуться. А шарфик на шее?

— Зачем спрашиваешь? Ты и сам знаешь. Запомни, смакование кровожадных подробностей — это дурной тон! Учись работать тонко и ценить не результат, а искусную игру для его достижения. Смотри: Старуха уже захлопнула дверь квартиры и вызывает лифт. Она не подозревает, что, нажимая на кнопку, невольно приподнимает тяжелый занавес перед началом очередного представления. Интересно, как поступит студент в предлагаемых нами обстоятельствах? Ждать осталось совсем немного.

Косин нервно посматривал на часы. Ему казалось, что стрелки наперекор его воле двигаются нарочито медленно, с явным нежеланием перескакивая с одного деления на другое. Он уже и сам не знал, чего хочет больше: выхода беспечной старухи из дома или истечения контрольного времени, чтобы побыстрее покинуть этот искривленный словно лезвие топора переулок.

Рядом с аркой на стене дома кто-то из местных подростков, получив первое разочарование в жизни, куском черного угля намалевал корявым детским почерком угрожающую надпись: «Я всех вас ненавижу!!!» Три извилистых восклицательных знака, исполненные дрожащими от обиды пальчиками, напоминали извивающихся в бессильной ярости потревоженных змей. И не удержавшись, Косин поднял с асфальта обломок кирпича и, нацарапал на старой штукатурке корявыми буквами: «И я тоже!!!»