Блуждающий бумеранг - Ксения Васильевна Бахарева Страница 8

— Так ты романтик, я погляжу, — уныло ковырял вилкой бефстроганов Данила, не понимая, каким образом ему можно будет увидеть все описанные выше красоты.

— Да! Но романтику без денег постичь невозможно! А если представить на минуточку, что набирающая силу перестройка Горбачева сможет уничтожить железный занавес, то для нас откроется настоящий Запад. А там!.. — Никита воодушевленно закатил глаза, прозрачными кружочками филигранно выпуская из себя дым от ментоловой сигареты.

— Я-то здесь при чем? — не унимался Данила.

— Как при чем? Мы с тобой можем такие горы свернуть! Ты же понимаешь, я здесь ненадолго…

— Послушай, я же не один живу на свете. У меня есть Маринка, дочка ее Оксанка…

— Но ты же не собираешься жениться?

— Пока не планировал.

— Значит, один… Пока хомут на себя не надел. Давай выпьем за наше счастливое будущее!

— А давай! — опьяневший Данила привстал, чтобы дотянуться до Никиты, но не удержался на ногах и свалился.

— О, старик, пора по домам, тебе уже хватит, я отвезу…

— На чем?

— На такси…

Красивая жизнь Мазовецкого продолжала набирать обороты. Обладая великолепным математическим умом, еще в школе он быстро приобщился к картам, легко обыгрывая сверстников и забулдыг в родном дворе. А когда Никите исполнилось пятнадцать, к ним в гости пожаловал родной брат отца, дядя Веня, который перевернул все представления Никиты о смысле жизни.

В отличие от простых работяг — родителей мальчишки — дядя Веня всегда был подчеркнуто элегантен: в дорогом костюме или фирменных джинсах, мягких атласных сорочках и великолепных кожаных туфлях, сшитых по индивидуальному заказу у какого-то знаменитого сапожника. Еле уловимый изысканный мужской парфюм Вениамина дополнял непривычную для небольшого районного города модную стрижку паж на удлиненных волосах. На тонких длинных пальцах дяди всегда красовался перстень с драгоценным камнем, а на шее — толстая золотая цепь с крестиком.

В голове мальчика не укладывалось, как два родных брата могут быть абсолютно противоположными друг другу по манере одеваться, образу жизни и духу.

Однажды Никита заметил, каким образом дядя Веня искусно начесывает колоду, и по наивности предложил сыграть в «очко».

— Милый мой племянник, никогда не садись играть в карты с незнакомыми людьми! — на мгновенье перестал тасовать колоду дядя Веня.

— Почему?

— Обуют непременно.

— Это мы еще посмотрим, кто кого. Мне во дворе равных нет. И потом, кто здесь незнакомый?

— Ты меня видишь четвертый день. Но только видишь, разве ты меня узнал?

— Как это?

— Что ты знаешь обо мне, кроме того, что видишь? Ладно, к чему утомлять скучной философией юного племянника, садись, посмотрим, крепкий ли ты игрок.

— А я на интерес играю всегда.

— Это правильно… И что, у тебя есть деньги?

— Есть, дядя Веня.

— Покажи…

— Вот, — Никита вытянул из кармана брюк собранные на дворовых выигрышах мятые купюры из трешек, десяток и рублей.

— Ну что ж… Начнем по шагу в рубль.

Держа «контрольку», чтобы помеченный туз располагался в колоде в определенном месте, дядя Веня мог контролировать эту карту и знать, в какой момент и кому из них двоих она достанется. В два счета опытный игрок обыграл племянника, а тот и не заметил шулерства.

— Ваша взяла, — удивленно прошептал Никита, отдавая деньги.

— Нет, дорогой мой, это просто ловкость рук. Эта ловкость и есть настоящая профессия. Смотри, чтобы на ощупь узнать карту, достаточно провести ногтем по кромке или чуть-чуть загнуть вовнутрь левый угол. И как бы ни тасовалась колода, для меня всегда есть отличие в слегка подрезанной с двух краев в виде трапеции карте.

— Значит, вы — шулер?

— Ну, я бы так грубо не выражался. Я — катранщик, впрочем, ты мал еще для того, чтобы познакомиться с этим делом вплотную.

— Это как?

— Подрастешь, узнаешь… А деньги я возьму не потому, что у меня их нет. А чтобы ты понял: карточный долг — это святое. Отдавать его нужно всегда и при любых обстоятельствах.

— Кто такие катранщики?

— Это вершина иерархии карточных шулеров, элита среди игроков, наделенная по неписанным законам особыми полномочиями.

— Дядя Веня, научите меня этому искусству!

— Мал ты еще, да и мне пора ехать по делам.

— Куда вы сейчас?

— В одно незасвеченное место…

Тем же вечером дядя Веня собрал небольшой кожаный коричневый чемодан, похожий на импортный саквояж, попрощался с родственниками и отправился на вокзал, а Никита, прихватив свои сбережения и накинув сумку через плечо, тайком последовал за ним. Прячась за столбом в зале ожидания, он услышал, в какой вагон Вениамин взял билет на поезд до Ростова-на-Дону, и купил билет в то же купе.

Поезд отходил через час, но Никита не спешил показываться дяде на глаза, опасаясь гнева и последующей высадки на перрон. Лишь когда скорый поезд Минск — Ростов-на-Дону набрал приличную скорость, пятнадцатилетний мальчишка открыл дверь в купе, в котором расположился дядя Веня.

— Вот и я!

— Никита! Ты что здесь делаешь? — удивленно оторвался от нарезки колбаски под коньячок дядя Веня.

— Я с вами, буду у вас учиться!

— Милок, учатся в школе, а я пока в учителя не нанимался. Мать в курсе?

— Нет, не отпустила бы.

— И правильно сделала бы. Куда ты, зачем сорвался?

— Хочу как вы…

— Хочу, хочу… А ты спроси, чего хочу я?

— А чего вы хотите?

— Чтобы ты пошел куда подальше, иначе всю малину испортишь.

— Дядя Веня, все буду делать, что скажете, только возьмите меня, вам же смена нужна!

— Я вроде не стар еще! Да и зачем мне такой хомут на шею?

— Все равно домой не вернусь, вольюсь в какую-нибудь компанию и стану «гусаром», гастролирующим в поездах дальнего следования.

— Поймают, в тюрьму посадят… Зачем тебе такая жизнь? Ты же увидел только айсберг, а то, что спрятано в глубине, — омут и трясина, которая засосет и перекроит не только твою жизнь, но и тебя всего самого до мозга костей. Рано или поздно ты непременно окажешься в проигрыше, на нарах.

— Меня не поймают, я фартовый.

— Ладно, колбаски поешь, минералки выпей, на неделю возьму, а там домой отправлю. Как приедем, сразу матери позвони!

— А коньячку можно?

— Мал ты еще коньяк пить. Ладно, что я не понимаю? Давай по маленькой! За удачу, фартовый!

Дядька с племянничком чокнулись, закусили, у парня глазки заблестели и развязался язык:

— Я буду, как вы,