Виктор Доренко - Ставка на бандитов Страница 9

Наконец напряжение достигло наивысшего предела, и, импульсивно вздрогнув. В последнем мощном рывке, их тела расслабились.

Лица любовников озарила сладостная истома и умиротворенность.

В этот момент в помещение вошел высокий молодой парень с широкими плечами и бугрящимся под спортивной майкой рельефом мышц.

Увидев представшую перед ним картину, он притворно смутился и, отведя глаза в сторону, произнес:

— Дюк, там тебе Саша Заика звонит, говорит, срочное дело.

Татуированный, названный только что Дюком, повернулся в сторону говорящего и тихо бросил:

— Пусть перезвонит через пять минут на мобильный. Принесешь мне трубку.

— Понял, — отозвался здоровяк и направился к выходу.

Уже в дверях его застал резкий окрик мужчины:

— Паша, скажи Марии Федоровне, пусть накрывает на стол. Мне после бассейна всегда жрать охота, — многозначительно взглянув на девушку, он добавил: — Особенно после вот такого.

Паша понятливо ухмыльнулся, обнажая в улыбке два ряда ровных белых зубов. Заметив улыбку, Дюк беззлобно бросил:

— Я тебе поулыбаюсь. Ты лучше шевели копытами, а не пяль глаза на то, что тебя не касается.

За парнем закрылась дверь, и когда стихли гулкие шаги, девушка обратилась к мужчине, безуспешно шарящему по дну бассейна в поисках своего нижнего белья.

— А кто такая Мария Федоровна?

— Горничная, или, как я ее называю, нянька, — ответил он, собираясь нырнуть за наконец-то найденными плавками, оранжевым пятном выделявшимися на фоне голубого кафеля.

— А-а, — протянула она, по-видимому, вполне удовлетворившись кратким объяснением.

Через несколько минут Леша Дюк, приняв душ, выходил со своей подругой из здания спортивного комплекса. Навстречу ему по дорожке от особняка спешил все тот же крепыш, неся в руке трубку мобильного телефона.

Поравнявшись с хозяином дома, он протянул ему трубку.

Приложив аппарат к уху, Дюк произнес в микрофон:

— Да, слушаю.

— Здоров, Лелик, — из динамика раздался приятный мужской голос. — Паша говорит, что ты с девочкой развлекаешься. Ну и как, успешно?

— Я этому Паше его поганую метлу вырву, — Леша зло посмотрел на парня, догадавшегося, о чем идет разговор, и поспешившего изобразить на лице выражение полной покорности и почти ангельской невинности. Между тем говорящий по телефону мужчина, прикрыв ладонью микрофон, распорядился: — Проводи Свету в столовую, а я скоро подойду.

Паша в данную минуту был готов сделать все что угодно, лишь бы оказаться подальше от шефа. Поэтому, широким жестом пропустив девушку вперед, в его понимании означающем вежливое приглашение, пружинистой походкой направился к особняку.

Как только ушедшие оказались на значительном расстоянии, хозяин проговорил в трубку:

— Алло, слушаю тебя.

— Нет, это я тебя слушаю, — возразил звонивший. — С каких это пор ты стал прятать от друзей баб? Скажи, она хорошенькая?

— Ничего, — отозвался Дюк, — манекенщица.

— Ого! Тогда понятно, почему ты, едва проснувшись, начал с перепихона. Трахаться хоть она умеет, эта твоя манекенщица? А в рот как берет? Наверное, не хуже, чем по подиуму ходит, а?

— Слушай, Заика, ты мне позвонил, чтобы выяснить мои сексуальные наклонности, — голос говорящего приобрел раздраженные нотки, — или тебе любопытно, кто у кого как сосет?

— Ладно, Лелик, не заводись. Я по делу звоню, — сменил тему Заика. — По поводу той женщины, которая обещала прилететь из-за бугра к нашим кавказским друзьям.

Дюк на миг задумался, а затем сказал:

— Билеты ей уже купили, поэтому ждем на следующей неделе, ориентировочно в среду. Только в этот раз у нее будет больше багажа, я думаю, раза в три. Смогут твои кавказские друзья это переварить?

— Уверен, проблем не возникнет, — ответил Заика, — они меня постоянно просят увеличить объем. Придется лишь подождать с воздухом, так как на большую партию… то есть я хотел сказать багаж, нужно чуть больше времени.

— Со временем я не тороплю, — произнес Дюк, — билеты мною оплачены. Но смотри, Сашок, чтобы твои друзья не подумали сдернуть, не то я их за яйца подвешу.

— Не волнуйся, — заверил приятеля звонивший, — их черные задницы в моих руках. Да и не посмеют они меня кинуть.

— Твоя головная боль, — заметил Лелик, — тебе ее и лечить. Ну ладно, все, пойду пожру, а то совсем живот свело.

— Конечно, после такого крутого энергетического стресса, как твоя манекенщица, можно и ласты склеить. Кстати, когда вдоволь повеселишься с ней, не забудь прислать ее ко мне. Я не прочь покувыркаться с хорошенькой шкурой. Доверю ей в ее руки и в ее рот самое дорогое, что у меня есть, разумеется, ненадолго.

— Кончай балаболить, Заика, — по тону сказанного угадывалось: данная тема Дюку неприятна, — чего зря метлой машешь. Девочка она хорошая, да только не тварь дешевая, поэтому тебе ее не иметь.

— Иметь или не иметь — какая разница. Все они биксы продажные — это сто процентов. Зависит только от цены. Между прочим, эту мудрую истину в свое время доказал еще Бернард Шоу, — звонивший не упустил случая блеснуть эрудицией.

По-видимому, названное имя ни о чем не говорило Леше Дюку, так как он процедил:

— Слушай, ты мне понты по поводу каких-то там бернардов не прогоняй, а только плавно съезжай с этой темы. Я, может, на эту девочку свои виды имею, поэтому замни базар.

— Да, видать, сильно тебя зацепило. — Несмотря на резкость сказанного, Сашок не придал этому серьезного значения, а лишь назидательно произнес: — Зря ты все воспринимаешь серьезно. Я тебе таких правильных девочек на сто баксов с десяток привезу, и заметь, все будут манекенщицами.

— Ладно, закончили тему. Если у тебя все, то пока, — сказал Дюк и закрыл крышку на телефонной трубке, дав отбой.

Привычным жестом прикоснувшись к массивной цепи кончиками пальцев, хозяин загородной резиденции бодрой походкой зашагал в сторону роскошного особняка.

Услышав в динамике короткие гудки, Заика медленно опустил трубку на телефонный аппарат. Поблуждав по окружающей обстановке ничего не выражающим взглядом, он перенес свое внимание с дорогой офисной мебели, удобно расположившейся на толстом персидском ковре ручной работы (подарок друзей с солнечного Кавказа), так идеально вписывающемся в интерьер уютного кабинета, на миниатюрные ладошки с тонкими, коротенькими фалангами пальцев, украшенных двумя золотыми перстнями с внушительным бриллиантом на одном из них.

Когда созерцание собственных рук ему надоело, Заика, встав с кресла, приблизился к огромному, почти на всю стену зеркалу. Уставившись на свое изображение, он начал строить невероятные гримасы.

Отражение, разумеется, полностью копировало человека, правдиво передавая его маленького роста щуплую фигуру, одетую в светло-серый шерстяной костюм весьма консервативного покроя, круглое, почти детское лицо с непропорционально огромными глазами, что делало его похожим на обрядившегося в папину одежду мальчика, и реденькой шевелюрой русых волос, зачесанных с помощью геля на плоский затылок.

Пока он любовался собой, открылась дверь и на пороге появился широкоплечий брюнет в пестром галстуке, нарочито небрежно повязанном поверх крахмального ворота белой рубашки, заправленной в классического покроя черные брюки, в такого же цвета до блеска начищенных туфлях со сверкающими пряжками. Его высокий рост, открытое красивое лицо, наверняка привлекающее женщин, резко контрастировало с обликом хозяина шикарного офиса, причем, надо заметить, не в пользу последнего.

Резко обернувшись, Заика, узнав в вошедшем своего ближайшего помощника, протянул руку.

— А, Вадим!.. Привет, давай, проходи, — он радушно указал на высокое кресло из черной лайковой кожи.

Обладатель пестрого галстука присел, достал из пачки «Мальборо» сигарету и сказал, обращаясь к начальнику:

— Слушай, Саша. Тут возникла одна неприятная история. — Говорящий сделал паузу, прикурил от позолоченной зажигалки и продолжил: — Наши бойцы случайно наехали на какого-то авторитета. Но тот оказался попроворней и мало того, что порезал одному бритвой лицо, так еще забрал у них стволы, зарегистрированные на нашу фирму. Не дай Бог, кого завалят. Мусора к нам придут.

Явно озадаченный услышанным, Заика нервно потеребил мочку уха и, ни к кому конкретно не обращаясь, промолвил:

— Опять эти блатные. Стреляют их, стреляют, а они — как грибы под дождем сквозь землю прорастают. Кто из бойцов потерял стволы? — задал он вопрос непосредственно Вадиму.

Молодой человек, пододвинув поближе стоящую на широком столе дорогую пепельницу и стряхнув в нее пепел, произнес:

— Рудик со своими пацанами. Они ездили на Кутузовский по поводу расселения. Говорят, заглядывали в эту квартиру раньше, но этого жуткого уркагана не видели. То ли просто к кому-то в гости зашел, то ли недавно «откинулся», — Вадим употребил одно из жаргонных словечек, означающее «выйти на свободу из тюрьмы», — что скорее всего, поскольку он называл живущую там старуху, матерью. Под завязку появились какие-то рожи, называвшие мужика паханом. Рудик говорит, что, когда они пришли, тот как раз выходил из ванны, поэтому на нем, кроме спортивных штанов, ничего не было, а весь торс казался синим от наколок. Как бы не вор в законе оказался.