Сергей Донской - Караван дурмана Страница 9

– Ты куришь и молчишь, молчишь и куришь, – продолжала Ленка, – а потом гасишь окурки в тарелке с заботливо приготовленным мамой салатом. От этого страдает твоя личная жизнь. И близкие тебе люди тоже страдают от этого.

– От этого страдают только мои легкие, – возразил отец, поднося к сигарете желтое пламя зажигалки. – Что касается окурков в салате, то, сдается мне, кое-кто поделился с тобой давними воспоминаниями.

– И что в этом плохого?

– Ничего. Просто в рассказе наверняка была опущена маленькая деталь, в корне меняющая дело.

– Что за деталь?

– Окурок был потушен не в моей тарелке. В тарелке гостя, которого твоя мать пригласила на Новый год. – Громов яростно затянулся, после чего его сигарета укоротилась сразу на треть. – Мы были молоды, зарабатывали копейки, и главным блюдом, выставленным на наш праздничный стол, был салат «Оливье»: колбаса, огурцы, зеленый горошек, мелко покрошенная картошка плюс много-много майонеза.

– И вареные яйца, – машинально заметила Ленка.

– Может быть, хотя с уверенностью сказать не могу. Я же сказал: мы жили довольно бедно, так что вполне могло случиться так, что денег на яйца не хватило. Но вот лук в салате присутствовал, это я хорошо помню. Похрустывая этим луком… или огурцами, – Громов выпустил дым из ноздрей, – наш дорогой гость, институтский комсорг твоей матери, стал дружески выговаривать ей за скудное угощение. Он-то, оказывается, был большим любителем домашнего холодца и сельди под шубой.

– А ты?

– Я погасил окурок в его салате и предложил ему продолжить праздник в каком-нибудь другом месте. Там, где меню поразнообразней.

– А мама?

– Она осталась дома.

Ленкины глаза прищурились:

– Меня интересует, как она отреагировала на твой поступок.

Громов равнодушно пожал плечами:

– Она потом со мной месяца два не разговаривала. Или три, точно не помню. Комсорг, будучи по совместительству сексотом КГБ, написал на нее донос, и ее моментально исключили из института.

– За окурок в салате? – изумилась Ленка.

– За спекуляцию, насколько я помню. Твоя мать привезла из Москвы несколько пар итальянских сапог и продавала их сокурсницам по завышенной цене. Можно считать, что она отделалась легким испугом. За подобные штучки можно было запросто угодить на скамью подсудимых.

Ленка нахмурилась:

– Разве борьба со спекуляцией входила в компетенцию сотрудников государственной безопасности?

– В их компетенцию входило все, буквально все. Я бы сказал, что КГБ являлся стержнем, на котором держался социализм.

– Но ты ведь и сам служил в Комитете, разве нет?

– Служить и стучать, – сказал Громов, – две большие разницы. Кроме того, в ту пору никто не знал, кем я являюсь на самом деле. Официально я числился разнорабочим геологической экспедиции, что здорово облегчало мне жизнь при необходимости исчезнуть из города на неопределенный срок.

– Сдается мне, что ты это делал с гораздо большим удовольствием, чем возвращался, – усмехнулась Ленка.

– Совершенно верно, – кивнул отец. – До твоего рождения.

– А потом?

– А потом ты как-то слишком быстро выросла, стала очень взрослой, самостоятельной и вышла замуж. С тех пор началась сплошная головная боль. – Затушив сигарету, Громов посмотрел дочери в глаза. – Твои мужья впутываются в разные темные истории, и ты вдруг вспоминаешь, что у тебя есть отец с темным чекистским прошлым. Тогда ты звонишь и зовешь меня на помощь.

– Это случается не так-то и часто, – запальчиво сказала Ленка.

– В том-то и дело. Так что я намерен использовать ситуациию на всю катушку. – Неожиданно улыбнувшийся Громов озорно подмигнул дочери. – Останусь ночевать у тебя под тем предлогом, что нам надо разработать план дальнейших действий.

– По-моему, для этого не требуется никакого предлога. Просто оставайся и все.

– Но Андрюшу искать нужно, м-м?

– Нужно, – решительно кивнула Ленка, – обязательно нужно.

– Вот поэтому я и остаюсь, – просто сказал Громов, запуская пальцы в сигаретную пачку. – Займись-ка обедом, а я тем временем введу тебя в курс дела. Вот что мне удалось выяснить у господина Яртышникова…

Глава пятая

Мы едем-едем-едем в далекие края

Автотранспортное предприятие «Монтажник» занималось перевозкой грузов несколько лет кряду, но дела шли через пень-колоду. То заказчик попадется жуликоватый, то грузовики застрянут на дорожном посту, то поломки, то штрафы. «Не бизнес, а геморрой», – жаловался Яртышников знакомым, морщась так, что сразу чувствовалось: человек знает, о чем говорит. Но в этом марте все изменилось: господь смилостивился над Яртышниковым, ниспослал ему удачу. Нежданно-негаданно в его кабинет заявился некто Корольков, столичный бизнесмен с целым набором кредитных карточек, которые хранились в специальном отделении его бумажника. Беспрестанно открывая и закрывая этот бумажник, вертя его так и сяк перед глазами собеседника, Корольков предложил Яртышникову не вполне обычную, но зато крайне выгодную сделку.

Три «КрАЗа», числящиеся на балансе предприятия, не просто сдаются в аренду, а продаются заказчику по сходной цене.

– Это на тот случай, – сказал Корольков, – если вдруг с грузовиками что-нибудь случится в дороге. Чтобы вы, Николай Петрович, не били тревогу, разыскивая их.

– «КрАЗы-260» – очень хорошие машины, – заметил Яртышников, поглядывая на бумажник собеседника. – Их можно сравнить с «БМП», только без брони.

– И без вооружения, – заметил Корольков, любуясь выдвинутым наружу прямоугольничком «Master Card».

– Но проходимость у них повышенная. – Яртышников энергично почесался. – В салоне установлены обогреватели и пепельницы.

– Без пепельниц, конечно, никуда, – согласился Корольков. – Можно оговорить их цену в специальном приложении к договору. Но сначала давайте определимся со стоимостью самих грузовиков.

– Давайте. Милости прошу за мной. Взглянем на предмет купли-продажи, так сказать, воочию.

Яртышников улыбнулся, довольный тем, как непринужденно, как светски прозвучала последняя фраза. Они здесь, в Курганске, не обладают столичным лоском, но все же не лаптем щи хлебают. Не падают в обморок при виде карточек с надписями «Chase Manhattan Bank». Не лебезят перед московскими бизнесменами, знают себе цену. И цену «КрАЗам» тоже знают. Спустившись во двор, Корольков с умным видом походил вокруг одного из грузовиков. Постучал кулаком по борту, носком ботинка – по скатам.

– Я родился и вырос здесь, в Курганске, – сказал он, зачем-то пересчитывая карабинчики тента. – Вы случайно не в пятьдесят четвертой школе учились?

– Не в пятьдесят четвертой, – заверил его Яртышников. – Совсем в другой школе я учился.

– Жаль, – погрустнел Корольков. – А я, признаться, подумал, у нас могут быть общие знакомые. Чернец, Чуркин, Майдуков, Кривченко… Вам никогда не приходилось сталкиваться с кем-нибудь из них?

– Никогда. Балансовая стоимость этого «КрАЗа» составляет…

– Меня не интересует балансовая стоимость, – раздраженно сказал Корольков, неосторожно забредший в весеннюю лужу, – ни этого «КрАЗа», ни двух остальных. Я уплачу десять тысяч долларов за каждый. Между прочим, насколько мне известно, Майдуков стал писателем…

– Я не читаю современную литературу. – Яртышников помог гостю выбраться на асфальт. – Гоголь, Пушкин, Чейз – вот мои приоритеты. «КрАЗы» стоят минимум в три раза дороже.

– Чем собрания сочинений ваших любимых авторов?

– Чем та цена, которую вы предлагаете за грузовики, пробег которых…

– Чуркин, говорят, спился совсем, – печально молвил Корольков. – Вам машины достались совершенно бесплатно, Николай Петрович. Побойтесь бога.

– У каждого своя судьба, – вздохнул Яртышников. – Вот у меня был одноклассник по фамилии Пьянов, так он не алкоголиком стал, а наркоманом.

– Надеюсь, вы его по старой дружбе за баранку своей машины не усадили, этого наркомана Пьянова? – Лукаво улыбнувшись, Корольков тут же посерьезнел. – Мне нужны опытные, ответственные водители. Грузовики я у вас куплю, все три – за тридцать тысяч. А водителей найму ваших. Пятьсот долларов за рейс каждому экипажу.

У Яртышникова громко забурлило в желудке.

– Рейс, надо понимать, дальний? – спросил он.

– Разумеется.

– Тогда по тысяче, – громко произнес Яртышников. – Каждому из шести водителей. Наличными. Причем деньги пройдут через мои руки. Это непременное условие.

– Вечно меня обдирают как липку, – пожаловался Корольков серенькому небу над головой. – Я совершенно не умею торговаться.

– Но дела-то у вас все равно идут неплохо? – предположил Яртышников, косясь на дорогое пальто собеседника.

– Хуже некуда, – возразил тот, тыкая пальцем в клавиши мобильного телефона. И сказал в трубку: – Сашок? Готовь тридцать шесть штук зелени, Сашок. Жду тебя на месте. Вопрос улажен.