Чарльз Вильямс - Глубокое синее море Страница 9

— Женщины никогда не считаются с нашими расчетами, — поддержал его Эгертон.

— Что верно, то верно, — подтвердил Линд. — Они часто приносят нам неприятности, и сознательно, и бессознательно.

— Карин, — произнесла миссис Леннокс, — мы хоть и в численном меньшинстве, но тем не менее я считаю, нам пора переходить в атаку.

— Может, хоть мистер Красицки встанет на нашу сторону? — заметила Карин. Она с улыбкой посмотрела на поляка, но тот, казалось, даже не слышал, о чем говорят за столом. Он по-прежнему упорно не спускал глаз с Эгертона.

— Вы были… — казалось, он подыскивал слова… — вы были в Аргентине? Много лет?

— Да, лет двадцать, — ответил Эгертон.

— Двадцать? — Красицки нахмурил брови и посмотрел на Линда.

— Да, двадцать, — подтвердил ему тот на немецком языке и пояснил окружающим: мистер Красицки говорит на многих языках — по-польски, по-русски, по-немецки, по-португальски, но из всех этих языков я, к сожалению, знаю только немецкий.

— Двадцать, так-так, — пробормотал Красицки, все еще не сводя глаз с англичанина. — И теперь вы имели стать неактивным, так кажется? — Он опять повернулся к Линду и что-то быстро сказал по-немецки.

Линд кивнул и повернулся к Эгертону:

— Он говорит, что вы, должно быть, рано оставили службу.

Спокойный Эгертон, казалось, был удивлен настойчивостью поляка. Тем не менее улыбнулся.

— Вы сделали правильные выводы, мистер Красицки. Но все дело в том, что я был ранен. Не повезло в Нормандии…

Линд перевел его слова на немецкий. Стюард принес ужин, но никто не начинал есть. Красицки и Линд снова заговорили по-немецки, а потом Линд покачал головой. У Годарда сложилось впечатление, что Линд не хотел переводить. Тогда Красицки снова попытался выразить свою мысль на плохом английском языке:

— Это… ваш глаз?

Обе женщины, неприятно удивленные, нагнулись над своими тарелками. Но Годард продолжал заинтересованно наблюдать за сценой. За всем этим скрывалась не только бестактность, а нечто большее.

— А, понимаю, — отозвался Эгертон. — Ко всему прочему, и мой глаз.

Карин попыталась перевести разговор на другую тему:

— Вы играете в бридж, мистер Годард?

— Немного. В так называемый домашний бридж, — ответил тот. — И то после тщательной проверки, нет ли у соперника .оружия.

После этого разговор перешел на другие темы, но Годард продолжал наблюдать за Красицки. Справа от него что-то болтала миссис Леннокс. Поляк, казалось, ушел в себя. Он нагнулся над тарелкой и лишь иногда бросал украдкой взгляды на Эгертона. Потом снова заговорил по-немецки с Линдом. Оба рассмеялись. Немного позднее Красицки обратился к Эгертону на немецком языке. Ко всеобщему удивлению, тот тоже ответил ему по-немецки. Поляк нахмурился. Глаза его блеснули с упреком.

— О, вы говорите по-немецки! А я думал, вы — англичанин.

— Разумеется, я знаю немецкий, — откликнулся Эгертон. — Ведь я два года учился в Гейдельберге.

— Но вы этого не говорили.

Эгертон пожал плечами. Его, видимо, раздражала назойливость поляка, но внешне он оставался спокойным и казался выше всего происходящего.

— Понимаете, друг мой, не буду же я провозглашать во всеуслышание все, что знаю и чего не знаю. Ведь большинству присутствующих это совсем не интересно.

Красицки ничего не ответил, но Годард заметил, что подбородок его задрожал, потом, буквально с пеной у рта, он быстро заговорил на каком-то языке, которого Гарри не понял. А в следующий момент поляк поднял руку с револьвером и с расстояния примерно шести-семи футов выстрелил Эгертону в грудь.

Обе женщины пронзительно вскрикнули, а Эгертон силой удара был отброшен на спинку стула. Годард стукнулся о плечо миссис Леннокс, которая быстро юркнула под стол. Капитан потянул Карин за собой тоже под укрытие стола. Линд вскочил и обежал стол, направляясь к поляку, который вновь что-то прокричал и снова выстрелил. Эгертон дернулся и медленно сполз на пол.

Линд подлетел к поляку и схватил его за руку. Красицки попытался снова нажать на курок. С другой стороны к нему уже подбегали капитан и Годард. Третья пуля попала в лампу, которая разлетелась вдребезги, а четвертая угодила в широкое зеркало, висевшее на переборке.

Наконец Линд вырвал у поляка револьвер и ударил его снизу по подбородку. Тот упал на спину и затих на полу. На мгновение воцарилась полная тишина, которую прервал шум от осколков стекла, упавших на пол. Вбежал стюард, обслуживающий столовую, за ним — Барсет. Последний остановился в дверях и простонал:

— О Боже! Этого только не хватало! Годард повернулся и посмотрел на Эгертона. У того в уголке рта показалась капелька крови. Он прижал правую руку к груди, и белая рубашка сразу же окрасилась в красный цвет. Левой рукой попытался ухватиться за стул, но рухнул на пол, потянув за собой скатерть, которая упала на него вместе с посудой и серебряными приборами.

Глава 5

Линд поставил револьвер на предохранитель и бросил его капитану. Затем в два прыжка очутился возле Эгертона и крикнул Барсету:

— Свяжите поляка и сядьте на него! Но сначала позовите кого-нибудь на помощь. Он сошел с ума!

— Я вызову боцмана, — сказал Стин. Годард подбежал к Линду, чтобы помочь ему. Совместными усилиями вытянули Эгертона из-под стола. Карин и миссис Леннокс с плачем убежали. Линд и Годард отнесли Эгертона в его каюту и положили на койку.

— Мой санитарный ящичек стоит на кровати в моей каюте. И принесите стерилизатор, — попросил Линд.

Гарри стремглав кинулся на верхнюю палубу. Из офицерской столовой вышли несколько человек и спросили, что случилось.

— Красицки стрелял в Эгертона, — сообщил он.

Стерилизатор был прикреплен к столу. Годард отвернул его, схватил ящичек и вернулся в каюту Эгертона.

Линд склонился над раненым, держа в руке окровавленное полотенце.

— Поставьте все это куда-нибудь, — проговорил он. — Сейчас ему это поможет не больше, чем пара таблеток аспирина.

Годард посмотрел на Эгертона и кивнул. Тот был без сознания и истекал кровью. Линд уже успел разрезать ему рубашку, и кровь бежала по груди, обросшей волосами, стекала по ребрам и исчезала в складках одежды и постельного белья. Подушка рядом с его ртом тоже пропиталась кровью. Глаза Эгертона были закрыты, дыхание было тяжелым. Воздух вырывался какими-то толчками. Годард обратил внимание, что кровь не пенилась. Обе пули, по всей вероятности, прошли через легкие, а в таких случаях кровь обычно пенится. Он хотел обратить на это внимание Линда, но тут в каюту вошел капитан Стин. Он сказал, что Спаркс пытается связаться с каким-нибудь кораблем поблизости, на борту которого есть врач. Но Линд в ответ лишь покачал головой.

— Ничего уже не поможет, — сказал он. — Эгертон протянет всего несколько минут.

— Для артериальной крови она довольно темная, — заметил Годард и сам подивился глупости своего высказывания. Какая разница, какого цвета кровь? Если много ее потеряешь, все равно придет конец.

— Возможно, легочная кровь смешалась с венозной, — бросил Линд в ответ.

Дыхание Эгертона перешло в хрип. Это продолжалось около минуты, а потом внезапно прекратилось. Линд снова схватил запястье раненого. Судя по всему, пульс больше не бился. Он положил руку вдоль туловища и осторожно приоткрыл Эгертону глаз, чтобы посмотреть на зрачок. Потом снова закрыл его и вздохнул.

— Ну, вот и все.

Капитан Стин опустил голову. Казалось, он читал молитву, но через какое-то время выпрямился и сообщил:

— Я попрошу стюарда принести парусину. Линд начал смывать кровь со своих рук, а Годард повернулся, собираясь уйти. Внезапно он почувствовал, что на что-то наступил, и посмотрел вниз. Судя по всему, это было крошечное шило. Он пнул его ногой к переборке и вышел из каюты.

Проходя мимо столовой, Гарри снова услышал истерический крик Красицки. В тот же момент мимо него промчался Линд, на ходу вытирая руки.

В столовой находились капитан с Барсе-том и еще двое мужчин.

Руки и ноги Красицки уже были связаны, но он все еще пытался выскользнуть из тисков обоих мужчин, продолжая с пеной у рта что-то кричать на неизвестном языке.

— Отпустите его, — велел Линд. — Дайте мне с ним поговорить.

Мужчины отпустили поляка и отступили назад.

Линд спокойно заговорил с Красицки:

— Мы ничего вам не сделаем. Не беспокойтесь.

Но тот продолжал что-то лепетать на своем непонятном языке. Тогда первый офицер послал Барсета узнать, не говорит ли кто из команды по-польски. Но Барсет остался стоять на месте и ответил, что сам уже пытался выяснить этот вопрос, и оказалось, что этого языка никто здесь не знает.

Линд вышел и вернулся со своим ящичком.

— Во всяком случае, мы должны его успокоить, — заявил он и достал шприц.

Когда Красицки это увидел, то понадобились усилия уже трех мужчин, чтобы удержать этого тощего человечка» пока Линд делал ему инъекцию. У Годарда весь желудок словно перевернулся при виде этого зрелища.