Александр Ольбик - Падение "черного берета" Страница 9

Голос Одинца становился увереннее, жестче, он пел, опустив к гитаре глаза, прикрытые длинными высветленными солнцем ресницами.

Карташов, чтобы не мешать, налил фужер водки и залпом выпил. Одинец, между тем, распустив голосовые связки, еще более щемяще запел последние строки:

Человек вынул нож: "Серыйты не шути,Хочешь крови — ну, что ж,Я такой же, как ты,Только стоит ли бойЗатевать смертный нам,Слышишь лай — то за мнойПсы идут по пятам."

Воцарилась тишина. Никто не хотел быть первым в ее надломе. Теперь Одинец наполнил фужер водкой…

— Ты где, Серый, сидел?

— В Латвии, в Екабпилсском гадюшнике…

— Это что, в бывшем концлагере?

— Это не то, ты путаешь с Саласпилсским лагерем смерти…

— Какая разница, где сидеть, но нервы у тебя ни к черту. Я понимаю, тебе пришлось нелегко, но ты держись. Сделаем работу, съездим в ноябре в Сочи, погуляем, разомнем кошельки… Кстати, когда ты последний раз имел женщину?

Однако Карташов не успел ответить — в комнату постучали. Вошла миловидная, с забранными назад белокурыми волосами женщина. На вид — не более двадцати пяти…

— Мальчики, кто из вас тут так красиво поет?

— Мцыри, кто же еще, — не повел бровью Одинец.

— Это партийная кличка? — женщина стояла в проеме дверей и на просвет хорошо была видна ее точеная фигурка. — Вас приглашает на обед Вениамин Борисович… Снизу раздался голос Брода:

— Галина, где вы там застряли? Сосиски стынут…

За большим прямоугольным столом уже сидели Брод с Николаем. Оба орудовали приборами.

— Мцыри, садись рядом, — сказал Брод и немного отодвинулся вместе со стулом. — Галочка, принеси, пожалуйста, еще пива.

Они сидели напротив друг друга. Карташов болезненно ощущал внутреннюю вибрацию — ее лицо, как магнит притягивало его взгляд. Чтобы не засветиться перед Бродом, Карташов низко наклонил голову, медленно расправляясь с баварскими сосисками.

Николай шумно жевал, то и дело вытирая рот бумажными салфетками. Брод разлил по бокалам чешское пиво. Подняв фужер, громко сказал:

— Будем здоровы и по возможности счастливы!

Открылась входная дверь и на пороге, с мобильником в руках, появился молодой человек в сером костюме. Его коротко подстриженные волосы были спутаны, на висках отчетливо виднелись капли пота. Брод отложил в сторону нож с вилкой, поднялся и вышел с парнем на улицу.

— С чем, Валек, прибыл? — спросил Брод, вытирая платком руки.

— В эту субботу, на Учинском водохранилище, состоится "стрелка".

— Кто будет выяснять отношения?

— Шадринские и солнцевские. Правда, это только предварительная информация. Не исключено, что к ним присоединятся авторитеты Бауманского района, новодмитровские…Ожидается жесточайшая рубка…

— Что они друг от друга хотят?

— У них идет взаимный отстрел. По моей информации, шадринские хотят поставить на место солнцевских… Как это делается, мы с вами знаем… Вчера в "Московском комсомольце" сообщалось о взрыве в Подлипках. Дом площадью в полгектара и две иномарки разнесло в мусор.

— Позови Николая и Одинца. Нет, пусть сначала поедят… Пойдем, Валя, в дом, тебе тоже надо перекусить…

После обеда Брод, Николай, Одинец и Валентин направились в гараж. Карташов тоже вышел на крыльцо, усевшись на ступеньку, закурил. Перед ним был кирпичный, достаточной высокий забор, за которым виднелись развесистые купы старых вязов. Два охранника ходили вдоль забора, у калитки сидел рыжий кот и тщательно умывал круглую мордочку.

В гараже шло оперативное совещание. На капоте «ауди» Брод расстелил карту Москвы и длинной, словно указка, отверткой обозначал основные точки предстоящей операции.

— Мы поедем двумя группами: я, Николай и доктор Блузман — в одной машине. В Химках к нам подсядут еще двое — Кадык и бывший люберецкий. А ты, Валентин, поедешь со своими хлопцами на санитарной машине. С вами будут санитары и кое- какая медтехника, носилки и так далее. — Брод взглянул на Одинца. Ты, Саня, с Мцыри обеспечишь отвлекающий милицию маневр. В районе Черкизова вы свернете на Тарасовку и поменяете на машине номера. Где-то у Зеленого Бора сделаете хорошую тротиловую закладку. Там есть небольшой мостик…Не под самим, разумеется, мостиком, а немного в стороне, чтобы без лишних жертв… Вторую закладку оставите возле станции в Байбаках.

— Но там слишком людное место, — возразил Одинец, Поблизости находится дом инвалидов и обувная фабрика.

— Это на ваш выбор. Место найдете сами, поставите взрывчатку и сразу же возвращайтесь в Тарасовку. Заедите в гараж к Гудзю и возьмете его машину, а свою оставите у него.

— Желательно, чтобы это был микроавтобус, — сказал Николай.

— Если не ошибаюсь, у него «фольксваген» и «мерседес». Не забудьте проверить тормоза и количество бензина в баке…Чтобы никаких накладок, поняли?

— Ясно, — сказал Одинец, после этого мы звоним в ментовку и предупреждаем о готовящихся терактах. И называем любой район Москвы.

— И чем дальше этот район от Учинского озера, тем лучше… — Брод продолжал водить отверткой по карте. — Надо сделать так, чтобы первая закладка сработала в…Впрочем, я вам позвоню, когда это надо сделать. Вторую оставим на двадцать три часа, когда у блатных начнется самая разборка.

Куривший одну сигарету за другой, Одинец наклонился над картой и указательным пальцем ткнул туда, где, по его мнению, следует заложить вторую взрывчатку.

— Это место одинаков удалено и от Мытищ и от Ивантеевки, но зато ближе к Пушкино. А нам, как я понимаю, прежде всего и нужно выманить ментов из Пушкино.

— Если ничего не изменится и «стрелка» действительно состоится в Степанково, то ты, Саня, насчет милиции, безусловно, прав. Но если они место встречи перенесут? — Брод взглянул на Валентина.

— К сожалению, этого мы сейчас наверняка знать не можем, — ответил тот. — Но у нас еще есть время получить более полную информацию на счет «стрелки», о времени ее проведения, количестве людей и так далее…

— Как по вашему, сколько времени все это займет? — спросил Николай.

— Это смотря, как будет проходить у блатных диалог. Если они рано начнут выяснения отношений, то и у нас раньше появится работа…

Валентин предложил:

— Надо будет послать туда Кадыка, он быстренько столкнет их лбами.

— Это очень опасно, — возразил Брод, — мы не контрразведка и играть в шпионов не будем.

Кто-то неосторожно задел рядом стоящий «мерседес» и сработала сигнализация. Четверка заговорщиков переглянулась.

— Заткни ей глотку! — Брод кинул Николаю ключи от машины. — Теперь давайте выясним насчет оружия. Брать его с собой или нет…

— Конечно, везти стволы с собой опасно, но без них — смертельно, — высказал светлую мысль Николай. — Чтобы не рисковать, надо загодя послать на водохранилище Саню с Мцыри, пусть там где-нибудь сделают маленький тайничок…гранаты, пара автоматов, прибор ночного видения…

— Как минимум, нужно будет иметь под рукой пару-другую гранатометов, — сказал Валентин. — Возможно, нам придется выкуривать кого-нибудь из бронированных "кадиллаков".

— Для них «мухи» не страшны, — уточнил Одинец.

— У нас есть три кумулятивных насадки, — Брод выразительно взглянул на Николая, — Ладно, с этим покончили. Возвращаться с водохранилища будем…

— Вот этого, Веня, не надо! — запротестовал Николай. — Я не люблю перед таким делом загадывать. Закончим работу, вот тогда и будем решать, в какую сторону податься…

Брод невесело улыбнулся.

— Возможно, тогда с кого-нибудь из нас будет клочьями свисать мясо…Я вас прошу, перед поездкой на озеро, не напиваться и много не есть. Сделаем дело, тогда от души и отпружинимся.

— Нам еще понадобится милицейская сирена, — сказал Валентин. У него сшитая заячья губа и поэтому он немного шепелявит.

— У нас есть два ревуна с мигалкой, — уточнил ситуацию Николай. — Мы же не первый раз выезжаем на такую охоту…

Вечером Карташов спустился в холл, чтобы посмотреть телевизор. Диктор НТВ Татьяна Миткова, в своей обычной манере прокудахтав вкратце главные новости дня, начала передачу. Но с первых слов улыбка слетела с ее намакияженного лица: в Москве, в районе Каширского метро взорвали дом. Общая картинка — девятиэтажка, словно после бомбежки. С разрушенных этажей свисают балконы, вернее, то, что от них осталось, из одного окна торчит часть тахты с развевающимся концом простыни, напоминающей белый флаг…

"Пидоры македонские, совсем обнаглели," — вслух выругался Карташов и до боли сжал кулаки. Он видел как корреспондент поднес микрофон ко рту лежащего на носилках человека. Все лицо того было в крови и копоти. И он вспомнил как перед самым приговором к нему в камеру заявилась кодла телевизионщиков, предвкушавших скорую кару над "черным беретом".