Ирина Лаврентьева - Круг обреченных Страница 9

Глава 8

ГРУППОВОЙ ПОРТРЕТ В ИНТЕРЬЕРЕ

Спустя неделю руководитель отдела здравоохранения администрации одного из крупнейших районов города проводил совещание совместно со специалистами районного центра санэпидемнадзора. Докладывал главный эпидемиолог района:

— Итак, на сегодня можно заключить, что вспышка купирована. За прошедшие дни не зарегистрировано ни одного нового случая. Однако итоги весьма печальны, и позволю себе еще раз их напомнить: в детском саду номер шестьдесят шесть девятнадцатого апреля зарегистрированы массовые желудочно-кишечные заболевания. Пострадали пятьдесят детей средней и старшей групп. К счастью, среди детей летальных исходов нет. Заболевания продолжались в среднем около четырех-пяти дней. Сопровождались лихорадкой, многократной рвотой, симптомами общей интоксикации. Несколько детей были госпитализированы. В настоящее время их состояние удовлетворительно. Клинические проявления болезни у детей позволяют думать о сальмонеллезе.

Совершенно другая картина наблюдается среди взрослого персонала.

Заболели восемь человек. Тяжелейшая клиническая картина, напоминающая брюшной тиф. Следует особо отметить, что заболевания не поддаются обычной антибиотикотерапии. Вчера от перфорации кишечника и развившегося вслед за тем перитонита погибла воспитательница средней группы Светлана Чернова, двадцати двух лет. Кроме того, не установлена причина вспышки. Бактериологические посевы остатков пищи, фекалий, исследования сыворотки крови больных ничего не дали.

Возбудитель не типируется. Семейных вспышек не зарегистрировано, что позволяет думать о заражении именно в детском саду. Персонал связывает заболевание с употреблением в пищу фасолевого супа. Исследовать остатки супа не удалось — работница пищеблока вылила его. Видимо, различия в тяжести клинических проявлений болезни и связаны с разной инфицирующей дозой возбудителя. Дети, как известно, суп едят неохотно, что подтверждают и воспитатели. А взрослые поели от души.

— Вячеслав Павлович, провели ли вы обследование повара детского сада на бактерионосительство? — спросил кто-то из зала.

— Увы, нет.

Пожилой эпидемиолог снял очки, потер лицо, продолжил:

— Здесь вообще странная картина. Повар, молодая женщина, исчезла на следующий день после начала вспышки. Родственники утверждают, что она уехала к подруге. Адреса якобы не знают. Я вообще в полном шоке. Я впервые вижу такую вспышку. Это что-то из времен Первой мировой войны. У Черновой по клинической картине был настоящий брюшной тиф. Опрос персонала показал, что в супе…

— Благодарю вас, Вячеслав Павлович, — перебил эпидемиолога руководитель районного отдела здравоохранения. — Коллеги! Этим делом занимается районная прокуратура. В интересах тайны следствия…

— Так что все-таки было в супе? — послышались вопросы из зала.

— Прошу тишины! — грозно прикрикнул главный. — Наша задача — обеспечить проведение противоэпидемических мероприятий.

— Как же мы можем обеспечить, если не владеем всей информацией? — пискнул кто-то из работников санэпидемслужбы.

— Как? Молча! — рявкнул главный. — Работать надо, а не демагогию разводить!

— А кто разводит-то? — уже чуть слышно выдохнул зал.

— Кто не работает, тот и разводит! — отрезал главный. — Итак, прошу ответственных лиц обеспечить проведение всего комплекса противоэпидемических мероприятий, включая следующие: детский сад номер шестьдесят шесть закрыть.

Провести полную дезинфекцию помещений. Провести повторное исследование на бактерионосительство всех детей, посещающих данный сад, а также персонала.

Продолжить наблюдение за больными и контактными лицами. Организовать трехкратное фагирование контактных лиц брюшнотифозным бактериофагом.

Обеспечить…

Ответственные лица молча записывали указания.

В квартире Черновых готовили поминальный стол. Со дня смерти Светы-Светочки-Светули прошло девять дней. Приехали одноклассники. Из детского сада, где работала Светлана, пришла едва оправившаяся от болезни медицинская сестра Зинаида.

Ленчик молча расставлял на столе поминальную снедь, добросовестно приготовленную мамой, молча откупоривал бутылки, молча курил на балконе. Он вообще замолчал после смерти жены. Он никак не мог соотнести могильный холмик на Южном кладбище со своей любовью к Свете. Любовью, которая должна была хранить и беречь жену от всякого дурного глаза, от бед и обид. Но не сохранила, не сберегла… «Я ее мало любил, — думал Ленчик, нарезая колбасу. — Я ее мало любил. И ничего мне от нее не осталось…»

— Давайте выпьем за Светочку, вечная ей память! Уж как я ее любила! Как родную дочь! Уж какая была умница, пусть земля ей будет пухом! — с чувством произнесла Татьяна Борисовна.

Ленчик коротко глянул на мать и молча выпил. Застолье началось, как и полагается подобным застольям, тихо и печально. Но постепенно, по мере выпитого и съеденного, молодые люди, преобладавшие за столом, задали поминальному торжеству иной, отчаянно-веселый тон.

— А помните, как Светка на фоно шикарно играла?

— Ну! А голос какой у нее был! Ей вообще в актрисы нужно было идти!

Если бы не Гришка…

Ленчик вышел на балкон. Щелкнул зажигалкой. Ему невыносимо было слушать эти слова, отделявшие от него Свету-Светочку-Светулю.

— Леня, у тебя сигаретки не найдется? — услышал он женский голос.

За спиной Ленчика возникла очкастая Зинаида. Ленчик протянул пачку, ощутил неприятный запах больницы, все еще исходивший от девушки, и опять затосковал по своей медовой Светуле — Ее отравили, — без предисловий промолвила Зинаида.

— Кого?

— Свету. И меня. И всех нас. В супе этом фасолевом ампула была какая-то. Разбитая.

— Что? — ахнул Ленчик.

— То. К поварихе нашей, Катьке, в тот день хахаль приходил. В пищеблок.

Уж не буду тебе рассказывать, чего они там делали, а только я потом пришла Катьке спину спиртом смазывать, она о конфорку спину сожгла…

— Что ты несешь? При чем тут?..

— А при том! Катька потом говорила, что это я ампулу в суп уронила. А у меня в медпункте таких ампул сроду не было. Это ампула не от лекарства была!

Что я, лекарств не видела? И Катька эту ампулу раньше не видела, это точно! Я ж за ее лицом наблюдала! Видела, как она осколки в руках крутила, ничего не понимала. А потом Катька исчезла. На следующий день. С чего бы? А я по своим каналам медицинским знаю, что у нас вроде как брюшной тиф был. Я-то суп мало ем, вот легче всех и отделалась. И Катька не ела — она гормонами насытилась, у нее сперма из глаз лилась. А Света две тарелки съела.

— Кто? Кто приходил? Кто к вам приходил? — закричал Ленчик, ухватив Зинаиду за ворот блузки.

— Пусти! — захрипела девушка. — Мишка приходил, дружок Катькин. Они там на плите трахались. Она сама рассказывала. А кастрюля рядом стояла, она сама рассказывала. А Мишкина куртка на кастрюле лежала.

— Где он? — выдохнул Ленчик.

— Мишка? Откуда я знаю? Я и фамилии его не знаю. И никто не знает.

Катька с ним на танцах познакомилась. Он спецназовец, понимаешь? Мало ли какие у них задания, понимаешь? И какими средствами они пользуются, кто знает, а? — округлила глаза Зинаида.

— Я его должен найти! Если это правда, то, что ты говоришь… Я должен…

— У меня его фотография есть! — вспомнила Зинаида. — Он к нам в детсад на Восьмое марта приходил. Цветов принес, шампанского. Он вообще добрый, Мишка этот. Мы тогда сфотографировались все вместе. Групповой портрет в интерьере детсада. Ленчик, я, может, все придумала, но я никакой ампулы в суп не кидала, честное слово! Девчонки наши все вповалку в больницах лежат. А Катька говорила, что это я… Меня уже следователь вызывал. А я что? Я ни при чем…

— Молчи! Молчи! Где у тебя фотография эта?

— Дома.

— Леня, куда ты? — вскричала Татьяна Борисовна, с ужасом глядя, как сын уволакивает из квартиры неказистую очкастую девицу.

Глава 9

ТЕРАКТ

Начальник РУВД одного из самых обширных по территории районов города полковник Алексей Васильевич Зверев потянулся в широком служебном кресле всем своим крупным телом. Полковник приближался к шестидесяти, но был еще ого-го.

Высокий, статный, с тронутыми сединой густыми русыми волосами и отменным сибирским здоровьем. Он еще раз поиграл мышцами, зевнул. Первый рабочий день после недельного отдыха давался с трудом. Собственно, с делами на сегодняшний день было покончено — выслушаны доклады подчиненных, подписаны необходимые документы, — можно было бы и домой. Но следовало еще доложиться начальнику городского управления внутренних дел — прибыл, дескать, товарищ генерал-полковник.

Но «главный» и сам отсутствовал. Находился на совещании у губернатора.

По сообщению секретаря, должен был вернуться из Смольного в конце дня. И просил всех руководителей РУВД оставаться на рабочих местах.