Ярослав Зуев - Будни рэкетиров или Кристина Страница 9

– Держись, парень! – заклинал Атасов. – И силы, типа, побереги.

Эдик заикнулся на счет больницы, которая отпадала по понятным причинам.

– Какая больница?! – вызверился Атасов. – Тащи сюда своего костоправа! Чтобы мухой, типа, прилетел!

«Я наверное умираю», – думал Андрей без тоски и паники. Его разум был спокоен, словно утреннее озеро в безветренную погоду. В ушах гуляло эхо, а слова приятелей долетали издалека, как будто он сидел в бочке, а они болтали снаружи.

– Ничего, ничего, солдат. Потерпи. В каждом из нас пять, типа, гребаных литров крови. От потери какого-то жалкого литра еще никто не окочуривался. Вот я, как был курсантом, так раз в три месяца кровь сдавал. Как штык. И что, типа? А ни черта… – Разглагольствуя без умолку, чтобы не утратить связи с приятелем, Атасов безуспешно боролся с кровотечением. Вопреки его усилиям Бандура терял силы. Кровотечение оказалось сильнее Атасова.

– А один мой корешок, Бандура, тоже курсант, даже стишок о нашем донорстве сложил. Эдик! Живо жгут сюда! Вот, типа, послушай:

В район боев, туда где рвутся мины,И патриоты падают на грунт,Везут кровь нашу негры на машине,За тонной тонну и за фунтом фунт…[9]

– Кристина?! – теряя сознание, позвал Андрей. Кристя! Кристичка.

– Кристину зовет. – Атасов обернулся к копающемуся в аптечке Армейцу. И закусил губу.

Кристина прилетела мгновенно. Словно в ее распоряжении оказался вертолет. Она обнимала его за голову, ее слезы капали ему на лицо, и Андрей, между жизнью и смертью, блаженствовал.

«Зря на деньги ее развел, – мелькнуло у него перед тем, как он провалился в небытие. – Вот умру, а обман всплывет наповерхность, как дерьмо…». – Терзаемый запоздалым раскаянием, Андрей в который раз вырубился.

К счастью, тайна осталась в не прикосновенности. Кристину так напугало состояние раненого, что о деньгах она не вспомнила, думая о другом.

– Саша! Ты вызвал скорую?

Атасов отрицательно покачал головой.

– Скорая, типа, не годится, детка.

– Но он же!..

– Никто, типа, не умрет. – Атасов накрыл ее ладошку своей – Не сегодня, обещаю. Эдик? Твой долбаный эскулап в пути?

– Б-будет с минуты на минуту.

Обещанный Эдиком частный врач прибыл в следующие четверть часа, и немедленно приступил к осмотру.

– Опасности для жизни нет. – Заявил врач в конце концов. – Однако, ваш паренек в рубашке родился. Пройди пуля тремя сантиметрами ниже… – договаривать не было необходимости. – Тщательно продезинфицировав рану, доктор наложил тугую повязку, сделал блокаду и вколол обезболивающее. – Дальше, будем смотреть по самочувствию. Главное – обеспечить пострадавшему покой.

– Выходит, до свадьбы заживет? – Атасов многозначительно посмотрел на Кристину.

– Ну, если не завтра под венец. – Доктор позволил себе улыбку. – Когда за ним закрылась дверь, Атасов щелкнул пальцами.

– Вот что, Эдик… Дуй в гастроном, типа. Прихватишь бутылку кагора и пару флаконов водки.

– За-зачем?

– Кагор, типа, кроветворное. Нам, как донорам, выдавали. Точнее, обещали, что выдадут.

– Выдали?

– Черта с два.

– А водка зачем?

– Нам, типа, с тобой.

Кристина улеглась рядышком с Андреем. Молодой человек задремал, согретый теплом женского тела. Она перебирала его сбившиеся сосульками волосы, думая о своем.

– Мама, – пролепетал Андрей, прижимаясь к ней. Его, очевидно, снова знобило. – Мамочка…

В горле Кристины родился всхлип.

Тем временем из кухни, пока приглушенно, но лиха беда начало, доносились голоса Армейца и Атасова. Видимо водка, доставленная первым по распоряжению второго, решительно переливалась из одних емкостей в другие.

Бережно укутав Андрея в одеяла, Кристина прихрамывая (ноги безжалостно затекли), вышла на эти голоса.

– Ребята, давайте я закусить приготовлю… – она щурилась на ярком свету.

– Спасибо. – Атасов сразу засобирался. – Мы с Армейцем лучше пойдем. И так, типа, засиделись. Подозреваю, что проснувшись, парень обрадуется тебе куда больше, чем нашим испитым рожам. – Что скажешь?

Под его пристальным взглядом Кристина поняла, что в ее жизни наступает перелом. Что вопрос состоит вовсе не в том, чтобы провести с раненым ночь. Дело не в распределении смен между сиделками, а настал момент выбора, с которым она так долго тянула. И что пора, наконец, определяться.

– Да, конечно. Я останусь. – Твердо сказала она.

Атасов удовлетворенно кивнул.

– Давно бы так. Подъем, Эдик. Труба, типа, зовет. – Он подхватил захмелевшего Армейца под локоть, и, вскоре приятели нетвердой походкой брели через двор к трамваю. Армеец попытался запеть. Атасов посоветовал ему заткнуться.

Когда их шаги затихли, Кристина взялась за телефон. Оставалось объясниться с супругом, и она, впервые в жизни, робела от этой перспективы. Кристина тысячу раз лгала Вась-Васю, обманывая его самым бессовестным образом, по поводу и без оного, когда и как заблагорассудится.

«Но не сегодня. Сегодня ты обойдешься без вранья».

«Да. Сегодня я обойдусь без вранья».

– Алле?… – так жалобно спросил Вася, будто каким-то образом уже все знал.

– Васенька… – выдавила Кристина после мучительной паузы. Ее решимость как ветром сдуло.

– Кристя?…

Кристина подбирала слова, но, то ли источник вдохновения иссяк, то ли искала она не там, где надо, а только ничего путного не вышло. А еще говорят, что языком трепаться, это вам не мешки ворочать.

– Васенька… Я сегодня переночую… – она замешкалась, – у подруги… видишь ли… она приболела… так что… – «Да что же это я, совсем врать разучилась», – думала Кристина краснея.

Путанные объяснения жены не обманули Василия Васильевича. Он сразу обо всем догадался. А догадавшись, вопреки долгой супружеской практике, не стал молчать, а сказал правду, сделав за Кристину самую тяжелую работу.

– Ты остаешься у него?

– Да, – выдохнула она, осознав, что не задай Вася этого вопроса в лоб, ей бы, наверное, не хватило мужества. – Андрея тяжело ранили… и… и я не могу… не могу его бросить. В таком состоянии.

Значит, ты от меня уходишь? – голос Вась-Вася казался таким упавшим, словно шел со дна Марианского желоба.[10]

Вопрос был поставлен ребром, подразумевая прямой ответ. Но, сказать «Да» просто не поворачивался язык. Такого их отношения еще не знали, и оба чувствовали себя пионерами. Обмана бывало сколько угодно, но чтобы навсегда расстаться…

– Поистине, уходишь?…

Женское сердце дрогнуло, и она промямлила жалким тоном:

– В холодильнике синяя кастрюлька стоит. С рассольником. Ты разогрей на ужин. А завтра я тебе позвоню.

– Спасибо тебе, – пролепетал Василий Васильевич, и положил трубку на рычаг.

Кристина прожила у Андрея неделю, названивая мужу едва ли не каждый Божий день. Сначала украдкой, а потом уже не таясь. Услыхав содержание разговоров, Андрей решил, что на ссору с последующим битьем горшков создавшаяся ситуация не тянет. Разговоры сплошь были инструктажем оставшегося в бобылях Вась-Вася.

– Сухие супы в шкафу, колбаса в отделении под морозилкой. Свежее белье в тумбе у кровати. Только носки менять не забывай.

Вскоре Андрей разбирался в хитросплетениях квартиры Бонасюков на уровне Кристины и гораздо лучше Вась-Вася, в житейских вопросах оказавшегося непроходимо тупым. Поначалу Бандуре было даже забавно. Андрей, по молодости лет, не оценил могущества многолетней привычки, преодолеть которую бывает не легче, чем закон всемирного тяготения.

– Это смешно, Кристина. Ей Богу, честное слово!

– Ты не сердишься, Андрюшенька?

– Я представляю себя диверсантом, которого натаскивают по топографическим картам противника.

– Он такой беспомощный. – Кристина заискивающе улыбнулась. – Как малый ребенок.

– Но, если серьезно, – посуровел Андрей, – это похоже на идиотизм. Он что – первоклассник? Полвека же прожито.

– Сорок пять лет, если точно, – поправила она.

– Ну, так тем более. До маразма-то еще далеко!

– Ты не представляешь, какой он неприспособленный, – повторила Кристина, очень довольная тем обстоятельством, что, похоже, может обсудить замучившую ее проблему с любовником. Она устала держать в себе раздиравшие ее противоречия. – Только не злись, пожалуйста.

– Да я не злюсь. Интересно, как долго ты собираешься с ним нянчиться?

– Он без меня пропадет, Андрюша.

– Я сейчас разрыдаюсь.

– Пожалуйста, не строй из себя злодея. Я же знаю, какое у тебя доброе и благородное сердце.

Андрей польщено ухмыльнулся – бывает приятно послушать о своем рыцарском сердце, даже если это не совсем так.

– Ох, не дави из меня слезу.

– Пропадет… – Кристина заглянула в серые глаза Андрея своими чудесными, изумрудными.

«Вот было бы хорошо», – подумал Андрей, и открыл рот, пораженный неожиданной мыслью.