Ключ Соляного Амбара - Александр Николаевич Бубенников Страница 9

вес игрока в футбол и хоккей, как признака соблюдения спортивной формы, тузили нежно друг друга, давая волю своим воспоминаниям соревновательной юности, искренне радовались долгожданной встрече. Потом уже в большой комнате оба моментально посерьезнели, когда Серж увидел на столе в большой комнате откупоренную бутылку пятилетней марочной массандровской мадеры с хрустальными рюмками и фруктами для фуршета.

– Помянем Анастасию Николаевну и Александра Васильевича, – произнес торжественно и печально Серж, – царствие им небесное, прекрасным русским людям.

Не чокаясь, пригубили мадеры. Неторопливо несуетно разговорились о вечном и текущем…

– Между прочим, когда-то твой дядька меня сразил своим классными рисунками и фотографиями. Я его уговорил тогда подарить мне вместе со своим знаменитым учебником и задачником. Эти книги с его дарственной надписью мои коллеги оценивают как произведение искусства… Там чертежи начерталки сделаны на уровне шедевров… Я для тебя приготовил фотографии дяди и бабушки…

– А я для тебя, старик приготовил свою книгу для студентов-физиков, вышедшую в канун скоропостижной смерти дядюшки… Прими с искренним уважением… Теперь в твоей домашней библиотеке будет две книги от нашего старинного Можайского рода, двух Александров…

Они обменялись подарками. При виде фотографий отменного качества исполнения своих родичей у Александра защемило сердце.

– Загадываю желание, имея два вузовских учебника от двух Александров, спасибо тебе, старый, порадовал меня, профессор…

– Пока исполняющий обязанности профессора, – немного стушевался Александр. – Но скоро утвердят в упомянутом тобой звании…

– Я от кого-то из наших общих московских знакомых слышал, что твой дядюшка Александр Васильевич, уже будучи тяжело больным, к тому же многолетним профессором, завкафедрой ВЗПИ, вышел на защиту докторской диссертации и защитил ее… Боец, молодец…

– Было такое… – Александр подливая крымской мадеры в рюмку Сержа, заметил. – Ты, пей и радуйся Массандре побольше моего. Я-то скоро за руль сяду… Поедем в Бородино – за историческим открытиями…

– Знающие люди в той же Москве и нашем Можайске утверждали, что в вашем роду первым доктором ты стал, Николаевич, а дядюшку Васильевича твоя защита докторской вдохновила на трудовые подвиги со своей блестящей защитой… – Серж разрумянился, ему «захорошело». – Первый раз пью такую классную пятилетнюю массандровскую мадеру…

– Тогда тебе придётся загадывать вторично желание на исполнение загадываемого… Но по моей знаковой исторической подсказке… Ты мне должен помочь в одном любопытном деле нашего с тобой знаменитого земляка Бориса Андреевича Пильняка…

– Слышал, всегда готов помочь твоим историческим изысканиям… Помню твои и Витюшкины лекции по русской истории в глиняном подвальчике во дворе этого дома… У меня есть несколько редких фотографий Пильняка, так по мелочи… Говори предложение своё для моего загада счастливого…

– Через какое-то время я организую в Можайске научно-культурный благотворительный Фонд… Так вот предлагаю тебе войти в узкий круг правления, своего рода политбюро…

– Принимаю предложение, сочту за честь служить задачам фонда, исполнять поручения и решать задачи как доверенный член ПБ, под началом старинного друга, председателя Фонда…

– Не спеши, фонд я планирую открыть через три-четыре года… А тебе отдельное задание по материалам дела Пильняка при его аресте… Меня, а теперь и тебя будет интересовать абсолютно все… А ключ к судьбе земляка и ко многим тайнам революции и трансформации общества в этих книгах и рисунках Ивана Лаврентьевича Горохова.

С этими словами Александр пододвинул со стола к Сержу книгу «Соляной амбар», вышедшую в 1990-м в издательстве «Советский писатель», скопированные листы формата А4 с рассказом «Нижегородский откос» и два листа с фотографиями рисунков И.Л Горохова «Улица Огородничья. Соляной склад» и «Соляной склад ночью», нарисованных в 1914-м году.

– Да это же рисунки Соляного амбара, а в амбаре и за стенами амбара мы когда-то прятались в детстве в играх войну и в прятки…

– С этим Соляным Амбаром связана не только тайна Пильняка, но и первой и второй революции… Обратил внимание на дату рисунков?

– Да, конечно, начала Первой Мировой войны…

– Давай выпьем за разрешение тайны и ключа Соляного Амбара… В нужных местах книги и скопированной рукописи рассказа находятся мои знаковые закладки с пометками… Коротко ознакомься… Возьмёшь эти материалы с фотокарточками с собой для продолжения знакомства… Кое-что я поясню во время путешествия в Бородино – туда и оттуда… Материалы будут у тебя на коленях… Работа, старик, началась, еще до открытия и функционирования нашего фонда…

– Но моя роль – какова…

– В машине объясню… Мне пить за рулем нельзя… А у тебя нет табу на этот счет… Мадера или коньяк?.. Как годится для тонуса мысли и воображения?

– И мадера, и коньяк… Нет, всё же марочный армянский коньяк…

– Пожалуйста, Серж, лишь бы дело сдвинулось с мёртвой точки… Тут уже не без мистики…

И Александр подробно рассказал Сержу о пророчестве своего соседа по палате отделения «Ухо, горло, нос» в ЦКБ-1964 о том, что в нынешнее перестроечное время явится обществу роман расстрелянного писателя. И по иному заиграют красками и рисунки художника-передвижника И.Л. Горохова, и что-то даст исследователям анализ и сравнение романа «Соляной амбар» и рассказа «Нижегородский откос», потянут за собой новые исторические открытия знаковой любопытной тайнописи опасных революционных и контрреволюционных времён 1990-х и 2000-х на стыке веков и тысячелетий…

Перед загрузкой в машину, полистав час-полтора предоставленные материала, с непременным возлиянием пятилетней мадеры, Серж пожаловался:

– Здесь чёрт ногу сломает… Без пол-литра коньяка не разберёшь…

– Старый, коньяк всегда в твоём распоряжении… А про чёрта твоё замечание более чем актуальное… Сам Пильняк писал: «Прошу не мешать мне видеть своего черта». Вот что я вычитал из дневника нашего земляка, в жилах которого текла, немецкая, русская и еврейская кровь: «У меня была прабабка Матрена Даниловна, в Саратове на Малиновом мосту, – так у нее на веревочке был привязан черт, она ему ставила молоко в цветном поддоннике, черт этого молока не пил, потому что прабабка святила его святой водой, – она этого черта видела и мне показывала. Я его не видел, а она была честной старухой, хорошей и доброй – так пусть Толстой, Маяковский, Замятин – каждый видит своего черта, уважаю их умение видеть, прошу не мешать мне видеть своего собственного черта, это и есть современная литература». Много дальше будет чертовщины, но это наш с тобой проект, в который я никого из членов фонда посвящать не буду… Только наш проект, замешанный, к радости или сожалению, на чертовщине, исторической дьявольщине революций и контрреволюций…

– Страшно, аж жуть…

– Не без этого, Серж…

– Я пошутил, вспомнив Высоцкого…

– Напрасно, шутить и страшиться поздно… Я тебе уже в машине начну читать лекцию об «Эдиповом сюжете» в «зеркале русской революции и контрреволюции», а ты листай данные тебе материалы и соотноси