Жерар Вилье - Смерть в Бейруте Страница 10

Для того чтобы добиваться в жизни успехов, они оба пользовались одним рецептом: стрелять метко и быстрее других... С Малко они уже работали раньше.

Милтон разглядывал сногсшибательную иорданку, ярко раскрашенную, одетую в супермини-платье из кружев.

– Здесь не так уж скучно, – усмехнулся он. – Наверное, князь Малко времени зря не теряет.

Они оба испытывали к Малко смешанное чувство восхищения и осуждения, считая, что тот часто нарушает священную заповедь: делу время, а потехе час.

Выйдя из зала на улицу, Милтон Брабек поежился от холода.

– Мы здесь замерзнем, как в Афганистане, – простонал он. – Я рассчитывал на солнце и кокосовые пальмы.

– Зато здесь много обезьян, – сказал Крис, покосившись на носильщика в лохмотьях. – Нельзя всего требовать сразу.

Оба они были родом со Среднего Запада, и уже Нью-Йорк казался им иностранным городом. Поэтому их замечания о ливанцах были совсем не расистскими, а попросту дилетантскими. Они делили мир на страны, где можно выпить воду из-под крана и не упасть замертво, и страны, где упадешь почти наверняка. Ливан попадал для них в категорию последних.

Шофером такси оказался веселый, жизнерадостный ливанец-христианин. На протяжении всего пути он оборачивался к ним с гнусными подмигиваниями.

– Если джентльмены хотят познакомиться с девочками, я могу устроить... Можно отправиться прямо сейчас, а в отель потом...

– Мы едем в «Фоницию», – оборвал его Крис. – И кроме того, не страдаем от воздержания.

Милтон Брабек промолчал. Он позволял себе вольности гораздо чаще, чем Крис Джонс, рассматривающий ЦРУ как школу чести, а себя и своего друга – как священников в штатском...

Малко ужинал в ресторане «Фониция» с Крисом Джонсон и Милтоном Брабеком. «Гориллы» уже начинали ощущать семь часов разницы во времени с Нью-Йорком и клевали носом.

– Идите спать, – сжалился над ними Малко. – Завтра начнете охранять Халила Жезина.

Он тоже чувствовал себя усталым. Вчерашний день был длинным и тяжелым. Вечером позвонила Ури, ничуть не обескураженная их злоключением, но он мужественно отказался от встречи с ней. Приезд двух «горилл» обрадовал его. Теперь он был почти уверен в том, что ливанец не станет жертвой таинственного убийцы из КГБ.

Новая комната Малко была еще просторнее и выходила на море.

Не успел он войти, как раздался телефонный звонок. Это был Халил Жезин.

Ливанца очень обрадовало прибытие двух телохранителей.

– Завтра Myна устраивает прием, – напомнил он. – Вы тоже приглашены.

Малко поблагодарил. Прежде чем повесить трубку, ливанец сказал:

– Сегодня мне звонили китайцы. Они обеспокоены моим молчанием. Я им сказал, что жду окончательного ответа из Вашингтона. Они торопят меня.

Малко это знал. Но что он мог ответить? Пока он ни на шаг не продвинулся в своем расследовании. Наоборот, сейчас охотились за ним самим. Уже пытались убить и наверняка повторят попытку.

Прежде чем улечься, он заглянул во все шкафы комнаты. После этого закрыл дверь на цепочку и плотно повернул ручку балконной двери. На балкон легко было проникнуть из соседнего номера.

Несколько секунд он смотрел на то, что осталось от фотографии его замка: именно из-за него он шел на безрассудные авантюры. Больше всего в этот раз его раздражало то, что он все еще не мог выйти ни на один след, не считая загадочной Муны Жезин.

Глава 8

– Потанцуем, Муна?

Молодой длинноволосый ливанец с талией, перетянутой металлическим поясом, взял Муну за руку и увлек в центр салона. Она улыбалась, немного опьяневшая, самоуверенная, красивая в своем длинном серебристом платье с большим боковым вырезом, как у профессиональных танцовщиц, обнажающим ногу до бедра. Утонувший на канапе в подушках Халил пожирал ее глазами.

А она, бесстыдно покачивая бедрами, прошла мимо него, а затем мимо Малко, бросив на него, через плечо длинноволосого, не то призывный, не то оценивающий взгляд.

Ага, значит, не забыла, что Халил представил их недавно друг другу.

И в салоне, не отрываясь, все смотрели только на нее, особенно мужчины: она была обворожительна.

На приеме, который устроила жена Жезина, собралось около полусотни гостей, если не больше. Некоторые из них исчезали, на смену им появлялись другие, все более и более молодые. Любители плотно и вкусно поесть собирались в соседней комнате-столовой, где были накрыты столики с горячими блюдами и закусками. Между столиками бесшумно сновали лакеи в вышитых суданских платьях, разнося напитки. Чего тут только не было: вина различных марок, шампанское, виски, ликеры, джин...

Да, Халилу и Муне не запретишь жить красиво!

Малко с отсутствующим видом, сквозь полуопущенные ресницы, осматривался вокруг. Как много красивых, с вызывающей внешностью женщин, изнеженных, томных мужчин! Ни одного знакомого, за исключением Герольда с Мирей, что удобно устроились рядом с ним. На француженке золотистые шорты, настолько облегающие, что, казалось, готовы треснуть при малейшем ее движении. Как оказалась тут эта пара? Кто их пригласил?

Улыбнувшись Мирен, он переместил взгляд и увидел молодую женщину, единственную в салоне, которая была лишена светского шарма. Было видно, что она явно скучает, выпрямившись на пуфе, несколько в стороне от всех. Длинное строгое платье из красного муслина. В зубах дорогая сигарета.

Заинтригованный, Малко показал на нее Герольду.

– Кто это?

– Лейла Кузи. Помешанная.

– Как так помешанная? На чем?

– На политике. Она, видите ли, представляет левые силы. Фанатичка. Она палестинка.

– Но зачем она сюда пришла?

– Чтобы вербовать сторонников, обращать нас в свою веру. Но в общем-то она здесь своя, так как происходит из знатной консервативной семьи. Ее называют «герцогиней».

Малко решил поговорить с ней, так как она, судя по всему, знает «весь Бейрут» и может оказаться полезной.

«Герцогиня» охотно вступила в разговор. В течение десяти минут он слушал страшные истории об израильских агрессорах и шпионах. С горящими глазами она заключила:

– Мы победим, потому что правда на нашей стороне! Я презираю ливанцев за их пассивность.

– Убежден в этом, – как можно искренне произнес Малко и добавил: – Мне бы было приятно увидеться с вами еще.

Она напряженно улыбнулась.

– Это непросто.

– Почему?

– На ближайшие две недели все мое время расписано. И я не хотела бы появляться в городе с иностранцем. У себя дома тоже не могу вас принять: если слуги увидят, что в доме после захода солнца появился посторонний мужчина, они все попросят увольнения, после чего пойдут извиняться на могилу моего отца. У меня очень патриархальная семья. Мою сестру видели несколько раз в обществе одного христианина. С тех пор я получила множество писем, в которых мне советуют убить ее, чтобы покончить со скандалом.

Малко лукаво улыбнулся.

– Вы еще не последовали этим советам?

Она пожала плечами.

– Она не выйдет за него замуж. Вы знаете, простые люди, в пустыне, еще до сих пор занимаются любовью, прокладывая газету между своими телами, чтобы избежать нечистого контакта, для которого Аллах отвел другие грязные места...

Золотые глаза Малко смотрели на нее иронично.

– Вы тоже используете газету?

Она покраснела.

– У меня нет любовника! – довольно резко сказала она. – Мне не до этого.

Муна между тем продолжала вертеть бедрами под ритм музыки. Присутствие пуританки Лейлы казалось неуместным на этом вечере, переходящем в оргию.

– Вы хотите танцевать? – предложил он.

Она покачала головой.

– Спасибо, но я не танцую. Впрочем, мне уже пора. Халил – свинья!

– Зачем же вы пришли? Она пожала плечами.

– Иногда я встречаю здесь полезных людей. Для дела, которому я служу. Меня привлекают люди, имеющие власть, даже если они некрасивы, немолоды и неумны. Когда я слышу, как они отдают приказы, я...

– Ваше место в гареме, – усмехнулся Малко.

Она метала в него искры.

– Отнюдь! Я борюсь за освобождение мусульманских женщин.

Она встала и насмешливо произнесла:

– До свидания, мсье. Уверена, вы не будете здесь скучать...

Салон погрузился в полумрак. Малко принюхался: запахло гашишем. Наблюдать за присутствующими было любопытно и противненько.

По углам обнимались парочки. Один парень ласкал довольно толстые ноги своей партнерши.

Неподалеку Мирей курила сигарету, конечно с гашишем, безучастно принимая ласки Герольда. Ее глаза были еще более пустыми, чем обычно.

Муна подошла к Халилу, который по-прежнему полулежал на канапе, и села к нему на колени. Затем снова пошла танцевать.

Внезапно Малко весь напрягся, заметив девушку, которую Муна называла Катей во время «массажа».

Сидя на полу, та не спускала глаз с Муны. Как и в Клубе, на ней были черные очки, короткие шорты и высокие сапоги, закрывающие колени. Малко поразило жесткое выражение ее лица. Муна медленно приближалась к ней, совершая похотливые телодвижения.