Анатолий Стась - Подземный факел Страница 10

Вентрис наморщил лоб, перелистывая тоненькие полупрозрачные страницы с напечатанным на машинке текстом перевода статьи.

Уррен наклонился к его лицу, взмахнул журналом.

— Это же миллионы! Что миллионы! Миллиарды! До вас доходит, Вентрис? Вы тоже имеете акции нашей фирмы и должны знать цену таким вещам. Нефть нужна нам как воздух. Ограниченность сырья, события на Ближнем Востоке… Вам нужно разжевывать, отчего упали акции фирмы после инцидента с арабами? Вам известно, сколько нефти ежегодно давала нам Венесуэла? Сорок четыре миллиона тонн, и ни грамма меньше, черт побери! Провал Переса Хименеса сбил компанию «Креол Петролиум Корпорейшн» с ног, как меткий удар правой в подбородок. А разве по нас с вами это не ударило? Наша фирма — не «Креол Петролиум». Вы не ребенок, капитан. В сорок два года вам пора уже разбираться в таких вопросах… Могу напомнить вам кое-что из прошлого. Нам уже пришлось идти к русским с поклоном, просить лицензию на турбобур. Знаете, кто изобрел его? Инженер из Баку Капелюшников. А лицензии за спасибо не даются!

Вентрис утвердительно кивнул головой. И еще больше разъярил Уррена, который широкими шагами мерил комнату.

— Знаете? Гениально! Хоть это вы знаете, слава всевышнему. Что ж, прикажете снова раскрывать карман перед русскими, платить валютой, на этот раз за лицензию на аппарат Бранюка? Или вы верите болтунам, вопящим о непревзойденности нашей научной и технической мысли и о том, что советская Россия плетется на уровне девятнадцатого столетия? Нет, Вентрис. Русские давно оседлали космос и подбираются своими ракетами к луне. Говорите, не бойтесь, мы с Сандерсом не донесем на вас в комиссию по расследованию антигосударственной деятельности. Нет, вы постарели, милый мой, не возражайте! Где ваши настоящие агенты? Где они? Их нет! Есть мелочь. Два агента арестованы, трое пришли с повинной в советскую контрразведку, одного обварила кипятком какая-то столетняя старушка… Кажется, таков результат вашей деятельности в связи с работой Бранюка? Хватит выставлять нас на посмешище всему миру. И с агентурой за счет русских, которые живут там, рядом с Бранюком, у вас ни черта не вышло. На кого вы делаете ставку? На какую-то девицу-психопатку, дочь попа-униата? Чего она стоит? Вот и все ваши кадры на советской стороне. Я не завидую вам, капитан. Мы работаем вместе давно, и мне очень не хотелось бы, чтобы последние неудачи стали для вас неприятным сюрпризом. С некоторых пор шефа раздражает ваше имя, Вентрис. Только поэтому я трачу столько драгоценного времени на беседу с вами.

Уррен лениво протянул руку к бутылке, плеснул в рюмку искристой жидкости, глотнул, посмотрел капитану в глаза. Вентрис слегка побледнел.

— Мистер Уррен, прошу вас, передайте шефу, что его выводы относительно моей деятельности преждевременны. Интересы фирмы — мои интересы, хотя я всего-навсего незаметный владелец скромного пакета акций. Но я высоко ценю проявленное шефом доверие, ведь меня удостоили чести возглавить ведомство, которое вносит свой вклад в наше общее дело. Мною кое-что сделано. Вы это знаете. Я не один год… для процветания фирмы…

Щурясь, Уррен рассматривал на свет тонкую рюмку. Видно было, он не слушает капитана, обдумывает что-то свое. Вентрис умолк, сокрушенно развел руками. Через минуту Уррен заговорил снова, уже спокойнее:

— Я хочу дать вам, капитан, еще одну возможность поправить положение. Я подброшу вам кое-что, так и быть, возьму на себя роль поставщика сырья. Только сумейте же наконец разумно распорядиться им. Вы слышали о городе Гранау?

— Заводы «Фарбениндустри»?

— Правильно. Интерес к заводам бывшего концерна заставил нас держать своего человека в городе, который лежит за границами владений ФРГ… Имя этого человека — Гольбах. В Гранау он был комиссаром уголовной полиции. Неплохо, не так ли? Нас это, во всяком случае, устраивало. Его тоже. Во время войны Гольбах служил в главном управлении безопасности рейха, подчинялся покойному Гиммлеру. Служба его, правда… ну, как бы сказать, имела свою специфику. Одним словом — грешен. Четыре года он провел на оккупированных территориях. Последним местом его деятельности была Украина. После капитуляции «Третьей империи» Гольбах оказался в одном из наших лагерей для военнопленных. Кто-то его опознал. Началось расследование. Выяснилась его принадлежность к СС. Бедняге грозили серьезные неприятности, его должны были передать советской военной администрации. Но он бежал. Мы снабдили его документами. Но не будем вдаваться в детали… Так вот, Гольбах исчез и объявился уже после войны в Восточной Германии, в городе Гранау. Сумел акклиматизироваться. Наши документы помогли ему поступить на работу в уголовную полицию. Человек, надо сказать, весьма энергичный. Но о его личных качествах потом. Сандерс, познакомьте капитана с досье Гольбаха сегодня же.

— Будет сделано, мистер Уррен, — отозвался молчаливый шатен.

— Вчера ночью Гольбах звонил ко мне домой из какого-то автомата. Обстоятельства принудили его бросить в Гранау все и срочно прибыть в западную зону Берлина, — продолжал Уррен. — Он явился сюда со своим старым приятелем, который назвался Тадеушем Колендой. Думаю, что он такой же Коленда, как я — Бисмарк, но в конце концов не это важно сейчас. Гольбах отрекомендовал его как бывшего унтер-офицера дивизии «СС-Галичина». Они познакомились на Украине. Коленда был у Гольбаха правой рукой в делах, о которых теперь оба предпочитают не вспоминать при свидетелях. Но до их прошлого нам дела нет. Кроме некоторых событий, о которых рассказывается вот в этих стенограммах, — рука Уррена легла на папку. — Сандерс прочтет сейчас эти материалы, а вы, капитан, сосредоточьте все свое внимание, потому что возникнут вопросы, и мы будем сообща уточнять их. Сандерс, давайте!

Шатен с маникюром раскрыл папку и сказал:

— Запись рассказа Карла Гольбаха. Начнем с нее…

Он стал читать вслух:

— «В 1943 году я был откомандирован из Франции на Западную Украину в эйнзацштаб[13] отряда «Шварцапель» оберштурмбанфюрера Людвигса. Отряд выполнял особо секретные задания. Приказы и инструкции поступали непосредственно из Берлина. Людвигсу фактически были подчинены все зондеркоманды СД[14] и подразделения так называемого «батальона Риббентропа»[15], которые действовали на территории, управляемой гаулейтером Эрихом Кохом.

Как адъютант Людвигса, я почти все время был вместе с ним. В конце июля 1944 года, ночью, накануне вступления советских войск во Львов, мне довелось услышать разговор оберштурмбанфюрера с офицером в чине майора, который прибыл будто бы из ОКХ. Мне показалось странным, что майор прилетел самолетом из Берлина, так как верховное командование сухопутных войск, как известно, в то время находилось в Восточной Пруссии. Дальнейший ход событий и манера майора держаться убедили меня в том, что прибывший — доверенное лицо рейхсфюрера СС Гиммлера, один из чиновников его канцелярии, а мундир армейского офицера на нем был лишь ширмой.

Майор вручил Людвигсу приказ об аресте некоего инженера Крылача и о конфискации его личного архива. Офицер заявил, что инженер-нефтяник является автором чрезвычайно важного изобретения, в котором заинтересована военная промышленность Германии. Людвигс поручил мне принять участие в операции. Взяв с собой шарфюрера Коленду и двух солдат, мы с майором поехали на улицу Мохнацкого, где жил Крылач.

В шесть утра рукописи и чертежи инженера были уложены в чемодан. Захватив с собой Крылача, мы направились к штабу отряда «Шварцапель», но улицы уже обстреливались русскими танками. Пришлось повернуть назад. Решили пробиваться в направлении Дрогобыча. По дороге Крылач пытался бежать и был убит солдатом нашей охраны очередью из автомата…»

Сандерс сделал паузу, посмотрел на Вентриса и снова уткнулся в стенограмму:

«На шоссе за городом Стрый нас настигли советские штурмовики, перед радиатором машины взорвалась бомба. Я был тяжело ранен и потерял сознание. Очнулся в каком-то госпитале. Вместе со мной в палате лежали раненые армейские офицеры. Госпиталь находился в предгорье Карпат, в небольшом городке, названия не помню. Стреляли зенитки и слышались пулеметные очереди. Ни майора из Берлина, ни шарфюрера Коленды в госпитале не было. Никто из медицинского персонала не мог объяснить мне, что с ними. Начиналась паника. Раненых спешно эвакуировали. Гауптман-артиллерист, мой сосед по палате, сказал, что два дня назад обо мне справлялся унтер-офицер СС. Узнав, что я лежу без сознания, он положил мне под подушку конверт и ушел.

Я достал конверт. В нем была записка от шарфюрера Коленды. Вот ее содержание: «Чемодан уцелел. Попробую сберечь бумаги, но не уверен, что смогу доставить их по назначению».

— На этом Гольбах кончает свой рассказ, — сказал Сандерс, откладывая стенограмму в сторону. — Продолжение истории с архивом Крылача изложено в записи рассказа шарфюрера, назвавшегося Колендой.