Пин-код для Золушки - Данил Корецкий Страница 11

Он надел брюки, под рубашку поддел легкий жилет, переложил свой «Манурин МР 73» из служебной поясной кобуры в личную плечевую, накинул твидовый пиджак, расчесал еще густые мокрые волосы и приобрел полностью цивильный вид. Это была особенность Уоллеса — в отличие от других полицейских, которых видно за версту, его нельзя было выделить в толпе.

Заперев железную секцию шкафчика для одежды, он поднялся на второй этаж и зашел к начальнику.

Герман Бауэр — массивный мужчина с крупными чертами лица — сидел в своем кресле и без особого интереса читал свежие протоколы, время от времени делая на них какие-то пометки и расписываясь. Дверь на балкон была, как всегда, открыта, с улицы задувал свежий, океанский, даже на запах соленый ветерок.

— Как отработал, Тони? — подняв голову, спросил начальник.

— Без особых происшествий, — сказал тот. — Как всегда.

— Ну хорошо. У тебя какие-то проблемы?

— Никаких. Хочу поменяться дежурствами с Диасом. Думаем в субботу съездить с Оливией на острова, порыбачить. Диас согласен, Джонсон не возражает…

Бауэр добродушно улыбнулся.

— Я тоже возражать не буду. К твоей работе нет претензий. Поезжайте, отдохните. Как Оливия?

— Все нормально. Поехала на ферму, привезет свежие продукты. Заходите на обед.

— Спасибо! У нее всегда отменная кухня…

Это была правда. Многие полицейские обедали в «Веселом попугае» и все оставались довольны. Вряд ли только из-за небольшой скидки.

Неожиданно ожила стоящая на столе рация. Замигал зеленый огонек вызова, раздался тональный сигнал. Начальник щелкнул тумблером.

— Полиция Порт Ауэрто, Бауэр!

— У нас тревога — побег! — наполнил кабинет усиленный динамиком встревоженный голос. — Несколько конвоиров убиты, бежали шесть заключенных, они вооружены! По предварительным данным, двигаются к городу!

— Что-что?! — переспросил Бауэр. Он оторопел, даже пот на лбу выступил — таких чрезвычайных происшествий за последние три-четыре года практически не происходило. Во всяком случае, в памяти они не остались. Но он не ослышался, и дежурный тюрьмы повторил свое сообщение слово в слово.

— Черт! — нахмурился Уоллес. — Оливия должна ехать по той же дороге!

Но начальник пропустил его слова мимо ушей. Он щелкнул клавишей селектора:

— Побег из тюрьмы, поднять всех, полная экипировка и вооружение, сбор внизу через десять минут! Патрульных снять с маршрутов и выдвинуть на дорогу в город! Беглецы вооружены, работать жестко!

После этого перевел взгляд на Уоллеса.

— Ты что-то сказал?

— Да, сказал. Оливия в том районе. Я тоже поеду!

— Давай! С ними не церемониться! Хотя ты в этом и не замечен… Действуй!

Уоллес направился было к двери, но тут зазвонил его мобильник.

— Оли! — тревожно крикнул он в трубку. — Рядом с тобой шестеро заключенных бежали из тюрьмы. Они вооружены и опасны. Лучше пересиди на ферме!

Оливия что-то говорила в ответ, и по мере того, как он слушал, выражение лица менялось, принимая радостный и вместе с тем удивленный вид. Надо сказать, что нечасто невозмутимый сержант проявлял внешне такие чувства.

— Ну хорошо, — сказал он, переводя дух. — Тогда езжай в участок, я подожду тебя здесь. Надо будет дать показания…

И, отключившись, повернулся к ожидающему пояснений начальнику.

— Они напали на Оливию. Она их перестреляла, почти всех.

— Как перестреляла?!

— Помните, я оформлял ей лицензию на пистолет? Вы тогда говорили, что женщинам здесь бояться нечего. А оказалось, что он пригодился!

— Подробней! Что она тебе сказала?!

— Что она везет мясо, сыр, колбасу, боится, что они испортятся, и скоро будет здесь. Про это я вам уже говорил…

Бауэр промокнул лоб большим клетчатым платком.

— Неужели она выполнила нашу работу?! Застрелила… Хм… Скольких она… обезвредила?

— Не знаю, — пожал плечами Уоллес. — Думаю, и Оливия вряд ли их считала. Отстрелялась и уехала.

— Ну-ну, — неопределенно сказал начальник. — Я знал, что она великолепная кулинарка, но… — Он оборвал фразу. — Ладно, подождем приезда миссис Уоллес!

* * *

Дом Уоллесов располагался в нескольких километрах от города. Район не относился к престижным, напротив — имел дурную репутацию, когда-то его даже называли Побережьем Бродяг, но его отдаленность от города и уединенность устраивали хозяев. Тем более что он постепенно стряхивал лохмотья прошлого и застраивался нормальными коттеджами.

Жилище Уоллеса стояло во втором ряду от океана. Но бунгало первого ряда не закрывало обзора — это была развалюха, сделанная из фанеры и картона, в которой никто не жил. Стояла она с незапамятных времен и была полуразрушенной. Раньше в ней собирались бродяги, но Тони их отвадил. Он собирался выкупить эту лачугу и расширить свой участок. Три года назад он купил такую же хижину, сломал и на ее месте выстроил необычный для здешних мест двухэтажный особняк из кирпича, с огромным подвалом, о котором мало кто знал. В подвале находился небольшой тир и секретная комната-сейф, в которых богатые люди обычно хранят драгоценности и антиквариат. Семья Уоллесов официально не относилась к числу богачей, и для чего им секретная комната, а тем более тир, вряд ли можно было правдоподобно объяснить. Ну а чтобы таких объяснений давать не приходилось, их никому и не показывали. Это вполне укладывалось в обычаи города — вести замкнутый образ жизни и не принимать гостей.

На сегодня с формальностями было покончено. Оливия дала показания в участке, потом они поужинали в «Веселом попугае» говяжьими стейками, которые еще утром паслись на зеленых лужайках их фермы. Аппетит и у Тони, и у Оливии был отменным, может быть, поэтому никакого привкуса в мясе они не почувствовали, обсудили это обстоятельство и пришли к выводу, что посторонняя трава отражается только на вкусе баранины.

Сейчас они сидели на веранде второго этажа, любовались океаном, двумя островами с раскидистыми пальмами на фоне заходящего солнца, пили густое «Пино-нуар» из черного винограда, закусывали свежеизготовленным пармезаном с оливками и расслаблено беседовали. Все так, как они любили. Что может быть лучше, чем мир и лад в семье, когда супруги в уютной домашней обстановке неторопливо обсуждают обыденные вопросы прошедшего дня? И неважно, что в обличии супругов Уоллес находятся личности совсем других людей: ведь они живут в мире, где правят бал правдивая ложь и лживая правда, а жизни могут быть настоящими и иллюзорными, причем иногда они переплетаются так, что их легко перепутать. Иллюзорной может быть самая настоящая жизнь обычного труженика средней руки, который наивно или расчетливо, чтобы произвести впечатление, выдает себя за состоятельного плейбоя, гурмана и любителя живописи. И наоборот — настоящая жизнь может быть иллюзорной, это «легенда» секретного сотрудника, не имеющая ничего общего с его биографией.