Андрей Гуляшки - Приключения Аввакума Захова. Повести Страница 12

«Божий дар», — говаривал в таких случаях Манов.

И вот этот самый Аввакум представил рапорт, способный лишь рассмешить своей наивностью.

«Должен в самом начале признать, — читал, наверное, уже в десятый раз полковник, хмуря брови, — что в деле Методия Парашкевова я придерживаюсь особого мнения. Я пока не берусь оправдывать его полностью, не выдаю ему свидетельства о невиновности, но мне что-то подсказывает, что это неплохой человек, что такой человек, как он, не может быть преступником. Верно, что улики, которыми в настоящее время мы располагаем, решительно против него. Если судить по этим уликам — показания старшины, полотенце, хлороформ, окурок сигареты, вероятно принадлежащие ему, — Методий Парашкевов, мягко выражаясь, представляет собой объект следствия. Но то, как было совершено преступление, и особенно вторая часть его — взлом и ограбление пункта, — остается загадочным, труднообъяснимым и в какой-то мере рассеивает уверенность, что Методий Парашкевов — действительно преступник. При встрече я расскажу, что, по моему мнению, в этой истории «загадочно» и «труднообъяснимо».

За короткое время, которым я располагал, я сумел собрать лишь некоторые сведения об этом человеке. Они характеризуют учителя с положительной стороны. Он происходит из семьи среднего достатка, родители его умерли. И до и после Девятого сентября он ни разу не давал повода считать, что ему присущи какие бы то ни было реакционные взгляды. Учительствуя, он изучал минералогию, углублял свои знания в химии. Научил жителей села возделывать овощи и разводить пчел. Ведет самый скромный холостяцкий образ жизни. У него собрана богатая коллекция по естествознанию. Он заядлый охотник, страстный альпинист, очень любит природу».

Полковник вздохнул. «Создается впечатление, что эта характеристика написана рукой археолога, а не контрразведчика Аввакума!» Он нажал кнопку звонка и приказал дежурному лейтенанту вызвать обоих капитанов.

10

До встречи с полковником оставалось два часа. Аввакум немного постоял перед фотовитринами Театра молодежи; рассматривая со скептической усмешкой гримерские ухищрения артистов, снисходительно пожал плечами. Подойдя к трамвайной остановке, он вдруг заметил, что у него давно не чищены ботинки и вид у них довольно неприглядный. «Надо обязательно зайти к Сали», — подумал он.

Увидев его на пороге. Сали расплылся в улыбке. «Сегодняшний день начнется с хорошего бакшиша», — смекнул мальчуган и так хлопнул щеткой о щетку, что его брат Ахмед, сидевший спиной к двери, подскочит на своем стульчике как ужаленный.

— Сали! — сказал Аввакум. — Смотри, чисти и с внутренней стороны, слышишь? Иначе сверх таксы ни гроша!

У паренька блеснули зубы, ему хотелось выкинуть какую-нибудь штучку, сказать что-то смешное, но. взглянув в мрачное, усталое лицо клиента, он опустил глаза и принялся усердно счищать пыль с манжет его брюк.

Сидя в кресле. Аввакум разглядывал от скуки розовый фасад противоположного дома, его окна, задернутые узорчатыми тюлевыми занавесками, и балкончики, огражденные железным кружевом решеток, окрашенных в желтый цвет.

— Сали, а мой знакомый, тот, у которого голубой галстук с серебряными цветочками, заходил к вам на днях? — спросил неожиданно для самого себя Аввакум.

— Заходил, — кивнул Сали. — В понедельник днем был тут. — Он презрительно скривил красные губы и мотнул головой. — Жадина!

— Плохой человек, — усмехнулся Аввакум.

На одном из балкончиков за ажурной решеткой вдруг появилась молодая женщина. В кремовом платье без рукавов она стояла под лучами утреннего солнца и ее волосы отливали золотом.

«Настоящий цветок», — подумал Аввакум и улыбнулся.

Молодая женщина постояла в раздумье за желтым кружевом перил, потом повернулась и быстро исчезла за дверью. А Аввакуму казалось, что он по-прежнему видит кремовую розу, и, так как этот цветок всегда очень нравился ему, он продолжал неотрывно глядеть на балкон.

— Сали, — сказал он и нетерпеливо передернул плечами, — не стоит особенно драить ботинки. Внутри все равно не видно!

— Я же еще не начинал! — засмеялся Сали.

— Ничего. — Аввакум махнул рукой. — В следующий раз почистишь!

Он встал, сунул в руку Сали монету и выскочил на улицу. Мальчик, разинув от удивления рот, глядел ему вслед.

Неизвестно. как это получилось, но они встретились точно в центре скверика с фонтаном. Разумеется, это произошло совершенно случайно Сия обходила бассейн с западной стороны, а Аввакум — с восточной Если бы дорожки не пересекались, они бы, вероятно, не встретились При этом ни один из них, казалось, не подозревал о присутствии другого. Они с увлечением наблюдали затейливую игру водяных струй. Столкнувшись с Аввакумом. Сия очень удивилась. Она даже покраснела, и ему показалось, что перед ним уже не роза, а алый мак.

— Ах! — воскликнула она. — Какими судьбами? Вот так встреча! Аввакум, у которого всегда был наготове подходящий к случаю ответ, на этот раз промолчал.

Они вспомнили наконец, что забыли поздороваться, и поспешили пожать друг другу руки. Сия почему-то была очень смущена. Здороваясь, Аввакум успел заглянуть ей в лицо. Глаза ее как будто улыбались, но в глубине были невеселы, и от этого улыбка ее вышла довольно грустной. Заметил он и легкие тени под глазами, и маленькие складки у рта, и то, что у нее подрагивали губы — как крылья бабочки, перед тем как ей взлететь. «Так дрожат губы у плачущего ребенка, когда он старается засмеяться» — подумал Аввакум.

— Я в отпуску, — сказала Сия и отвернулась.

— Знаю, — кивнул Аввакум и тоже отвел взгляд в сторону.

Они обошли вокруг бассейна, облицованного цветной плиткой. Все так же журчала вода фонтана, но они уже не обращали на нее внимания.

— Я знаю, что ты в отпуску, — повторил Аввакум. — Ведь мы же договорились взять отпуск в одно время, не так ли?

Она не ответила, только тихонько вздохнула. Собственно, вздох она сразу же оборвала. Аввакум мог побиться об заклад, что глаза ее влажны. «Так обрывается вздох, когда на глаза набегают слезы», — подумал он и небрежным тоном спросил:

— А ты видела нашего общего знакомого?

И так как она медлила с ответом, Аввакум пришел ей на помощь, уточнив.

— С понедельника не видела?

— Я больше не намерена его видеть, — с недовольным видом бросила она.

Фонтан вдруг зажурчал как-то особенно весело.

— До чего милы эти розовые фасады домов! Они мне очень нравятся.

— Серьезно? — усомнилась Сия. — Но ведь три месяца назад ты был другого мнения. Ты твердил, что они безобразны, что они напоминают развешанное белье! Помнишь?

— Что-то не припоминаю, — сказал Аввакум и засмеялся.

Я тоже нахожу, что они красивы. — Сия сказала это с какой-то особой нежностью в голосе. Потом она спросила, как в былое время: — Хочешь, пройдемся по парку?

А почему бы и нет? — обрадовался Аввакум. И он, как когда-то, взял Сию под руку и наклонился к ее уху:

— Через пятнадцать минут у меня заседание в Институте археологии. Давай встретимся завтра, идет?

Сия пожала плечами, но потом улыбнулась и сказала:

— Хорошо.

11

— Итак, — заговорил полковник Манов. — я прочел оба ваши доклада, и, как мне кажется, у меня тоже теперь есть некоторое представление об этой темной истории. — Он взглянул в сторону Аввакума, помолчал немного и продолжал: — Кроме того, мною получены дополнительные сведения, которые полностью подкрепляют тезис капитана Ковачева. А именно: в ночь с двадцать второго на двадцать третье августа учитель Методий Парашкевов совершит покушение на милицейского постового старшину Стояна Сгоименова, и тогда же Методий Парашкевов разбил окно в помещении военно-геологического пункта и похитил стратегически важную схему и две тысячи левов… Товарищу Аввакуму Заховв, который все еще сомневается в виновности Методия Парашкевова, теперь необходимо учесть: экспертиза установила, что на кусках разбитого стекла есть отпечатки пальцев учителя; на окурке сигареты тоже эти отпечатки; кроме того, окурок был затоптан его ботинком. Эти бесспорные факты вместе с другими доказательствами — рассказ милицейского старшины, полотенце и хлороформ — создают ясное и твердое убеждение, которое, я еще раз повторяю, полностью совпадает с выводами капитана Слави Ковачева. Неискренность Методия Парашкевова во время первого допроса, то есть его желание версией о ночной прогулке ввести следственные органы в заблуждение, надо расценивать как первую попытку преступника ускользнуть от обвинения. Меня удивляет лишь то, позволю себе заметить, что такой опытный работник, как товарищ Аввакум Захов, не сумел вовремя сориентироваться в этой сравнительно простой обстановке!

— Это иногда случается! — весело рассмеявшись, заметил Слави Ковачев.