Джек Хиггинс - Эпицентр бури Страница 12

В министерство обороны все время присылали приглашения на приемы из разных посольств в Лондоне. Часто он оставлял один из билетов для себя. Это давало ему возможность убить время. На художественной выставке в посольстве ФРГ он встретился с Таней Новиковой, секретарем-машинисткой советского посольства.

Они понравились друг другу. Ей было тридцать, и она не была особенно хорошенькой, но, когда она пустила его в свою постель, для него как будто открылся новый мир. Браун никогда не знал такого секса и сразу попался на крючок. Потом начались вопросы о его работе, обо всем, что делается в министерстве обороны. Внезапно она охладела. Гордон ее не видел, был обескуражен, чуть не сошел с ума. Он позвонил ей на квартиру. Вначале она говорила холодно, отчужденно, а потом спросила, занимается ли он чем-нибудь интересным.

Он понимал, что происходит, но ему было наплевать. Через него проходила серия докладных об изменениях в британской армии в связи с политическими переменами в России. Легко было снять лишние копии. Когда он принес их к ней на квартиру, все стало на свои места. Она доставила ему такое удовольствие, какого он никогда раньше не испытывал.

С тех пор он делал все, что она просила: делал копии любых документов, которые могли интересовать ее. «Только для премьер-министра»! Как она будет благодарна ему за такой материал! Он закончил печатать и снял две лишние копии. Одну для себя. Он завел для них специальную папку в одном из ящиков комода в своей спальне. Другая копия предназначалась для Тани Новиковой, которая, конечно, была не секретарем-машинисткой советского посольства, как она сказала вначале, а капитаном КГБ.

Гастон открыл дверь гаража напротив «Черного кота», и Пьер забрался за руль старого кремово-красного «пежо». Его брат устроился на заднем сиденье, и они отъехали.

— Я все думаю, а что, если они не схватят его? Он может найти нас, Пьер?

— Чепуха, — заверил его брат. — Он давно смотался, Гастон. Какой дурак будет крутиться здесь после того, что случилось? Нет, прикури мне сигарету и заткнись. Мы хорошо пообедаем и отправимся в «Занзибар». Там все еще устраивают стриптиз эти шведские сестрички.

Стрелки часов показывали восемь. Улицы в этом районе были тихими и безлюдными, люди сидели по домам из-за сильного холода. Они подъехали к небольшой площади, и внезапно за ними увязался, сигналя фарами, человек на мотоцикле в форме полицейского почетного эскорта.

— У нас на хвосте полицейский, — занервничал Гастон.

Полицейский поравнялся с машиной, неузнаваемый в каске и защитных очках. Он показал им, чтобы они остановились.

— Наверное, послание от Савари, — сказал Пьер и остановил машину у обочины.

— А может быть, они схватили его? — проговорил возбужденно Гастон.

Полицейский остановился за ними, поставил свой мотоцикл на подставку и подошел. Гастон открыл заднюю дверь и высунулся из машины.

— Поймали они этого ублюдка? — спросил он.

Диллон достал вальтер с глушителем Карсвелла из внутреннего кармана своего плаща и дважды выстрелил ему в сердце. Поднял вверх очки и повернулся. Пьер перекрестился:

— Это вы?

— Да, Пьер, отдаю должок.

Вальтер кашлянул еще два раза. Диллон сунул его обратно в карман, забрался на «БМВ» и укатил. Пошел слабый снежок, на площади по-прежнему было совершенно тихо. Прошло не менее получаса, пока полицейский, обходивший свой участок, обнаружил трупы.

Квартира Тани Новиковой находилась недалеко от советского посольства, в стороне от Бейсуотер-Роуд. У нее был тяжелый день, и она собиралась рано лечь спать. Было почти половина одиннадцатого, когда раздался звонок в дверь. Таня вытиралась после ванны. Натянув халат, она спустилась вниз.

Вечерняя смена Гордона Брауна закончилась в десять. Он не мог дождаться, когда сможет попасть к ней. Как всегда, оказалось трудно припарковать «форд-эскорт». Он стоял перед дверью и нетерпеливо нажимал на кнопку, страшно возбужденный. Когда она открыла дверь и увидела его, то пришла в ярость и втащила его внутрь.

— Я говорила, чтобы ты никогда не приходил сюда, Гордон, ни при каких обстоятельствах.

— Но это особый случай, — залепетал он. — Взгляни, что я тебе принес.

В гостиной она взяла у него большой конверт, раскрыла и вытащила документ. «Только для премьер-министра». Когда она прочла его, ее возбуждению не было предела. Непостижимо, как этот болван смог достать ей такой ценный документ. Его руки обнимали ее за талию, скользя к груди. Она чувствовала его возбуждение.

— Это хороший материал, правда? — спросил он.

— Прекрасный, Гордон. Ты просто молодец.

— Правда? — Он обнял ее сильнее. — Значит, я могу у тебя остаться?

— О, Гордон, какая жалость! У меня сегодня ночная смена.

— Пожалуйста, дорогая. — Он дрожал, как кролик. — Хоть на несколько минут…

Таня понимала, что должна сейчас сделать его счастливым. Она положила документ на стол, взяла его за руку.

— Четверть часа, Гордон, это все, что я могу. А потом ты уйдешь.

С этими словами она повела его в спальню.

Проводив гостя, Таня поспешно оделась, думая, что предпринять. Она была стойким, преданным коммунистом. Такой ее воспитали, такой она и умрет. Больше того, она служила в КГБ по убеждению. Он её вырастил, дал ей образование, положение в их мире. Для молодой женщины она была удивительно старомодна. Она не принимала ни Горбачева, ни этих дураков из «Гласности», которые его окружали. К сожалению, многие в КГБ поддерживали его, и среди них ее начальник в посольстве, полковник Юрий Гатов.

«Как он отнесется к подобному сообщению? — раздумывала она, выйдя на улицу. — Какой будет реакция Горбачева на неудавшееся покушение на госпожу Тэтчер? Вероятно, гнев — такой же, какой должен испытывать британский премьер-министр. А если так отреагирует Горбачев, можно не сомневаться в реакции полковника Гатова. Так что же делать?»

Когда она шла по замерзшему тротуару Бейсуотер-Роуд, ей пришла в голову мысль о человеке, который может проявить к этому материалу интерес не только как ее единомышленник. Он к тому же находится в центре событий — в Париже. Это ее бывший начальник, полковник Жозеф Макеев. «Решено. Макеев решит, как лучше использовать эту информацию». Она повернула на улицу Кенсингтон-Палас-Гарденз и вошла в советское посольство.

Случилось так, что в тот вечер Макеев долго работал в своем кабинете. Вошел его секретарь и доложил:

— Звонок из Лондона по специальному телефону от капитана Новиковой.

Макеев поднял трубку красного телефона.

— Таня! — произнес он голосом, в котором прозвучали теплые нотки: они были любовниками те три года, когда она работала на него в Париже. — Что я могу для тебя сделать?

— Я полагаю, что некоторое время назад у вас произошел инцидент, затрагивающий интересы империи? — сказала она.

Это была старая кодовая фраза КГБ, ее использовали, когда речь шла о покушениях на первых лиц Великобритании.

Макеев тут же насторожился.

— Это правда. Обычное происшествие, правда, без какого бы то ни было результата.

— Вас это интересует?

— Очень!

— Вам направлена по факсу закодированная информация. Я буду у себя в кабинете, если вы захотите переговорить со мной.

Таня Новикова положила трубку. У нее был свой аппарат, по которому она могла передавать закодированные сообщения. Она подошла к нему, быстро напечатала нужную информацию, проверяя на экране, чтобы не допустить ошибки. Она добавила личный номер Макеева, вставила донесение в аппарат и подождала. Через некоторое время пришел сигнал о том, что информация доставлена по назначению. Она поднялась со стула, закурила, подошла к окну и стала ждать.

Направленная Таней информация была получена в шифровальной комнате парижского посольства. Макеев стоял там, с нетерпением ожидая ее прибытия. Наконец оператор передал ему листок. Полковник заправил его в аппарат расшифровки и вставил в него свой личный ключ. Ему не терпелось прочесть полученное сообщение, и он начал читать на ходу, в коридоре. Он был взволнован так же, как и Таня, когда увидел слова «Только для премьер-министра». Устроившись за столом, прочитал еще раз. Подумав несколько минут, он протянул руку к красному телефону.

— Ты правильно поступила, Таня. Это моя проблема.

— Я так рада…

— Гатов знает?

— Нет, полковник.

— Вот и прекрасно.

— Могу я сделать что-нибудь еще?

— Очень многое. Разрабатывай своего агента. Сообщай мне немедленно все, что узнаешь. Для тебя может быть еще одно поручение. Один мой друг приезжает в Лондон. Особый друг, ты читала о нем.

— Буду ждать звонка.

Она положила трубку, совершенно воодушевленная, и пошла в столовую.

В Париже Макеев посидел какое-то время молча, нахмурив брови. Потом взял телефон и позвонил Диллону. Ирландец ответил не сразу.