Яков Левант - Наследство дядюшки Питера Страница 12

— Позвольте, — вмешался лейтенант, до этого довольно безучастно прислушивавшийся к разговору. — Как же это, товарищ капитан? Ведь больше никого у нас нет. А эти мифические мотоциклисты…

— Верните оружие товарищу, — прервал его Павел. — И поблагодарите. Если бы не он, неизвестно, через сколько времени спохватились бы ваши подчиненные. — Павел проговорил это совершенно спокойно, даже не глядя на лейтенанта, но как только шофер отошел, круто обернулся к нему. — Больше никого у нас нет, говорите? — произнес он со сдержанной яростью. — Главное — схватить кого-нибудь? Для отчета?

— Виноват, товарищ капитан, — смутился офицер. — Я совсем не потому. Очень уж история эта на меня подействовала. Непонятная история…

— Непонятная, верно, — вмешался в разговор командир разведчиков. — Почему убили ее? Пост этот не предупреждался об облаве, документы у них, судя по всему, в порядке…

— Почему убили? — задумчиво повторил Павел. — Поставим вопрос так: для чего убили?

— И как все это произошло? — снова загорячился лейтенант. — Я должен знать, как все это произошло?

— На последний вопрос я, пожалуй, вам отвечу, — подумав, проговорил Павел. — Помните знаменитый зимний прорыв немцев в Арденах? 16 декабря прошлого года они неожиданной атакой раскололи надвое и обратили в бегство Первую американскую армию. Союзники стремительно покатились к морю, и неизвестно еще, чем бы это кончилось, если б наши войска в начале января не перешли в решительное наступление. Американцы были спасены от окончательного разгрома, но лишились сосредоточенных на Арденском выступе своих огромных запасов горючего, продовольствия и снарядов. Немцы вывезли все подчистую, и союзникам на добрых два месяца пришлось отложить намеченное зимнее наступление. В общем, история получилась для них довольно конфузная, и наша печать, естественно, особенно ее не расписывала. Для нас же с вами здесь интересно вот что: как раз тогда, во время бегства американцев, гитлеровцы и предприняли этот трюк. Чтобы усилить возникшую у союзников панику, довести ее до предела, они бросили в прорыв несколько сот эсэсовских головорезов в американской военной форме. Эти оборотни, отлично владевшие английским языком, прошли специальную «стажировку» в концлагерях, перенимая у американцев манеры, обычаи, жаргонные словечки. Опознать их в массе отступавших войск было невозможно. Они захватывали автомашины, которые американцы сотнями бросали во время бегства, и носились по дорогам отступления, сея разрушения и смерть. Когда союзники, опомнившись, стали выставлять контрольные посты, диверсанты использовали такой прием: они распахивали перед лицом постового бумажник, из которого брызгала струя мгновенно действующего яда. В конце концов союзному командованию пришлось нарядить многочисленные усиленные патрули: пока постовой проверял документы, несколько автоматчиков держали проезжих под прицелом…

— Ну, у нас-то, как будто, подобных случаев пока не отмечалось, — вставил лейтенант.

— Такие диверсии возможны только против отступающего, вернее сказать, — бегущего противника, — заметил Павел. — Но подготовку к ним гитлеровцы усиленно вели и на нашем фронте. Минувшей осенью в лесу Роминтен была захвачена шайка подобных оборотней. Побывавшие здесь мотоциклисты из той же банды.

— Вы считаете, она убита ядом?

— Таково заключение врача.

Наступило короткое молчание. Присев на подножку «виллиса», Павел о чем-то размышлял.

— Продолжим преследование? — предложил командир разведчиков, нетерпеливо переминавшийся рядом. — Мои хлопцы уже перекрыли дорогу у Люнебурга.

В его голосе Сергей уловил раздражение, понять которое было не так уж трудно. Промедление Павла действительно казалось непростительным. Убегали драгоценные минуты, и с каждой из них убийцы увеличивали отделявшее их от преследователей расстояние.

Но Павел не ответил ничего. Он молча расправил поднятую с дороги коробочку из-под сигарет, и тут Сергей с удивлением разглядел на глянцевитом картоне хорошо знакомого ему по роминтеновской операции бронзового оленя.

— Брошено мотоциклистами, — сказал Павел.

— Мало ли побывало здесь людей, — возразил разведчик.

— Таких сигарет нет больше ни у кого, — пояснил Павел. — Они нарочно подбросили.

— Почему нарочно? — не соглашался комэска. — Просто кончились сигареты…

— Нарочно, — уверенно повторил Павел. — Наш приятель Шернер слишком опытен, чтобы допустить такой промах. А кроме того, часто видели вы людей, удирающих с папироской в зубах?

— Ну, мало ли что бывает, — пожал плечами капитан. — Случается и не такое.

— Ладно, — согласился Павел. — Случается. Ну, а гудки на пустой дороге?

Капитан еще раз молча пожал плечами. Он явно не был убежден, и Сергей целиком разделял его сомнения.

— Во всяком случае, они здесь проехали, — наконец проговорил капитан. — В этом можно не сомневаться. Все остальное не так уж важно. Выясним, когда схватим диверсантов.

— Да, — заметил Павел. — В этом действительно можно не сомневаться. Они делали все для того, чтобы мы в этом не сомневались. Ну что ж, двинем.

— Поедем дальше? — оживился капитан.

— Вернемся в город, — ответил Павел.

Капитан нахмурился и, ни слова не говоря, направился к своей полуторке, а Сергей, воспользовавшись случаем, поспешил задать Павлу давно уже мучивший его вопрос:

— Как звали ее?

— Кого? — удивился Павел. Было ясно, что Сергей оторвал друга от напряженных размышлений.

— Ну, эту девушку… Погибшую.

— Андреева, — рассеянно отозвался Павел.

Фамилия эта ничего еще Сергею не говорила, но он не решился продолжать свои расспросы. К счастью, уже садясь в машину, Павел неожиданно спохватился:

— А почему ты, собственно, ею интересуешься?

Сергей замялся. Его случайное знакомство с Таней никакого отношения к делу не имело, и он, естественно, ни разу не упоминал о ней в разговорах с Павлом. Теперь пришлось вкратце поведать другу о встрече в Мекленбергском лесу.

— И ты подумал, уж не та ли это Татьяна? — скупо усмехнулся Павел. — Нет, убитую звали Вера. Вера Андреева.

Вера Андреева… Да, конечно же, нелепостью было предполагать такое совпадение. Ему и в голову бы это не пришло, если б не шлагбаум и не та фотография. Интересно все же, где иностранец мог встретить Таню?

— Жаль, что не застали мы этого американца, — пробормотал он вслух, увлеченный своими мыслями.

— Американца? — Павел, резко обернувшись, буквально впился в него взглядом. — Какой американец?

— К разведчикам перед нами заезжал, Танюшкину карточку им оставил. Снял, видно, где-то на дороге. Я и решил: значит, она тут где-нибудь, поблизости…

— Вон оно что, — протянул Павел и больше за всю дорогу не произнес ни слова.

У въезда в городок Цапля сделал шоферу знак остановить машину.

— Что за американец был у вас сегодня? — спросил он, когда полуторка разведчиков, поравнявшись с ними, затормозила и капитан подошел проститься.

— Американец? — Капитан широко улыбнулся, будто вспомнил что-то очень приятное. — Да так, один корреспондент. Конечно, пропуск у него был, и из политотдела даже специально звонили. Забавный такой… С хлопцами беседовал, фотографировал, карточки дарил. Записывал там разные боевые эпизоды. Ничего вредного в этом, полагаю, нет. Пусть печатают. Союзники ведь.

— Союзники, — согласился Павел. — Так он что, задолго перед нами от вас уехал?

— Да как позвонили из штаба насчет облавы, он и заторопился. Не буду, мол, мешать, под ногами путаться… — Капитан вдруг спохватился: — Неужели этот американец?..

Павел покачал головой:

— У нас пока нет права на подозрение.

Договорившись о взаимной связи, они расстались. Павел вынул портсигар, раскрыл его, протянул водителю и Сергею.

— У нас нет права на подозрение, — задумчиво проговорил он, глядя вслед удаляющейся полуторке. — Но соблюдать осторожность мы обязаны. Понимаешь, Сергей, обязаны. Ведь наши мотоциклисты не обычные, рядовые шпионы. В полевой сумке Шернера, как нам известно, — миниатюрная картотека на три сотни диверсантов, прошедших школу его тестя Рушке. Архив шпионского центра в наших руках, но большинство питомцев Рушке сейчас на западе — законспирировано среди заключенных гитлеровских тюрем и концлагерей. Если картотека Рушке попадет туда, вся эта нечисть сумеет перекраситься, замаскироваться вновь. Не так-то просто будет их взять тогда.

Непосредственное обращение к нему капитана как будто давало право задать вопрос, и Сергей не преминул этим воспользоваться:

— Если так, почему мы прекратили погоню?

Павел усмехнулся:

— В старину, говорят, существовали воры-артисты, воры-джентльмены. На месте преступления такой художник считал своим долгом оставить визитную карточку. Разумеется, это был всего лишь жест, бравада. Но современный джентльмен на браваду не способен. Как настоящий бизнесмен, он человек сугубо практичный. И уж если этот тип сознательно оставляет след, стало быть, ему нужно, очень нужно, чтобы мы бросились за ним. Зачем же оправдывать его надежды?