Чингиз Абдуллаев - Рай обреченных Страница 13

Лейтенант не отвечал. Через несколько секунд послышался его сдавленный крик и нервный голос Эльдара, полный ярости:

— Пошел ты знаешь куда? Сам ты сукин сын. Никуда она не поедет. Мы возвращаемся в Умбаки.

«Какой дурак, — с огорчением подумал о своем начальнике майор Шаболдаев, — этот парень все слышал».

И словно в подтверждение его слов Эльдар громко сказал:

— Пистолет лейтенанта у меня. Мы возвращаемся в Умбаки. Я оставлю ее там. А потом сам вернусь к вам.

«Он совсем потерял голову», — подумал про своего начальника Шаболдаев.

Впрочем, подполковника можно было понять. Такого митинга в районе не было за всю его историю никогда. А побитый инспектор ЦК мог стоить подполковнику вообще офицерского звания и партийного билета.

— Слушай меня внимательно, — прохрипел подполковник, понимая, что его слышат и другие офицеры. Он не имел права терять лица, — сейчас должны появиться солдаты. Ты никуда не уедешь. У них твердый приказ: машины не пропускать. Тебе не удастся уехать. Вашу машину просто сожгут. Поэтому кончай валять дурака и верни пистолет лейтенанту. Ты меня слышишь?

Эльдар не отвечал. Видимо, отключился. Шаболдаев побежал по направлению к райкому партии. У здания уже стоял рассерженный Георгиев, рядом с ним прокурор и начальник милиции, его помощники.

— Мерзавцы, — бормотал он, весь покрывшись красными пятнами, — какие мерзавцы.

— Товарищ прокурор! — закричал кто-то. — Они идут на райком партии.

Георгиев, повернувшись, побежал к своей машине. За ним поспешил прокурор. Начальник милиции приказал офицерам построиться. Все-таки он был храбрый человек.

— Оружия не применять, — приказал он, — ни при каких обстоятельствах. Старайтесь остановить их. Если не сможете, стойте до конца. Но не стрелять. Приказываю, никому не стрелять!

Мрачные офицеры замерли в цепи. Шаболдаев подошел и стал рядом с подполковником. «Ну и черт с ними, с этими погонами, — подумал он. — Тут такое творится». Подполковник повернул голову, кивнул ему. Потом мрачно сказал:

— Этот подонок Георгиев вызвал спецназ. Солдат. Они начнут стрелять. Мы ведь местные. Мы и должны людей остановить. Если будут останавливать солдаты, прольется кровь. Ты меня понимаешь, Шаболдаев?

В этот момент начальник райотдела повел себя иначе, чем прежде. Это был настоящий офицер милиции, выросший в привычной для себя обстановке. Взяточник, немного вымогатель, немного бабник, немного выпивоха, немного хвастун. Он никогда не был особенно честным и принципиальным, никогда не шел на явный конфликт с начальством, всегда соблюдал правила игры. Но сейчас, здесь, перед зданием райкома партии, когда от его приказа зависели судьбы многих людей, он показал себя совсем с другой стороны.

Это был уже настоящий руководитель. Это был капитан, за которым могли идти его офицеры. Это был мужественный и смелый человек, который не боялся стать без оружия против многотысячной толпы. Сам того не ожидая, он совершал Поступок. Но подполковник не любил громких слов. Он просто делал свое дело. И потому стоял и ждал. Он стоял последним в узких дверях райкома партии. Он никогда не любил это здание и его обитателей. В душе всегда презирал этих дармоедов. Но сегодня он стоял в узких дверях этого здания. И твердо знал, что будет стоять здесь до конца. И отсюда его унесут только мертвым.

Отъехавшие от здания райкома Георгиев и прокурор увидели, как митингующие двинулись к райкому. Георгиев нахмурился. Он понимал, что может случиться, если в райкоме кто-то пострадает. Вина частично падет и на него.

— Нужно что-то делать, — сквозь зубы сказал он прокурору, — как-то отвлечь этих людей.

— Товарищ прокурор, — позвал кто-то сзади. Они обернулись. Это был армейский полковник в форме, — там машина стоит, «РАФ». В ней три человека. Мы связались с райотделом милиции. Они сообщили, что это преступники из лепрозория и с ними офицер милиции. Что нам делать? Машина стоит рядом с этими трибунами, совсем недалеко. Как с ними быть? Мои люди боятся прокаженных.

— А при чем тут они?

— Не знаю. Мне приказали сжечь трибуны, которые построили митингующие. Они уже их оставили и сейчас движутся в сторону райкома партии.

— Сжечь? — подумал Георгиев. — Конечно, это выход. Пожар отвлечет внимание митингующих.

— Начинайте, — разрешил он, — жгите эти трибуны к чертовой матери. Ведь у вас есть огнеметы.

— Как сжечь? — испугался полковник. — Там «РАФ» стоит, он нам мешает. В нем люди сидят.

— Это не люди, — нахмурился Георгиев, — они прокаженные, все равно сами умрут. И преступники. Я слышал, о них говорил начальник райотдела.

— Да, — подтвердил прокурор района, — мы считаем, что они виноваты в убийстве.

— Сжигайте трибуны! — закричал в каком-то порыве храбрости Георгиев. — Пусть все видят, как мы твердо и жестко наказываем провинившихся. А эти прокаженные могут, увидев пожар, выбраться из машины и куда-нибудь отбежать. Они же не идиоты, чтобы сидеть рядом с огнем. Машину хотя бы отгонят.

— Но там офицер милиции, — все еще сомневался полковник.

— Там нет никакого офицера, — вдруг сказал прокурор, — в Умбаки за прокаженными ездил майор Шаболдаев. А я его видел, когда он бежал к райкому. Хотите, сейчас я проверю.

Он достал переговорное устройство, вызывая начальника райотдела.

— Да, — сразу отозвался глуховатый голос подполковника.

— Это я, — сказал прокурор, — Шаболдаев с вами? Он уже вернулся?

— Да. Он стоит рядом со мной.

— Пусть он со мной поговорит, — предложил прокурор.

— Майор Шаболдаев слушает, — услышали они.

— Майор, — громко спросил прокурор, — это вы сейчас приехали из лепрозория?

— Так точно, товарищ прокурор.

— Вы ведь привезли из лепрозория двоих. Мне так доложили. Это верно?

— Да, товарищ прокурор.

— Они сознались в убийстве?

— Да, но…

— Спасибо, товарищ Шаболдаев, — прокурор отключился. — Вот видите, — сказал он армейскому полковнику. В машине только двое прокаженных, обвиняемых в убийстве. Зачем нам убийцы, больные проказой. Вы же отвечаете за своих солдат. Они еще заразятся.

— Да, — растерянно сказал полковник.

— Жгите трибуны, — строго приказал Георгиев, — а про прокаженных забудьте. Не район, а цирк настоящий. Прокаженные какие-то появились. Пусть все бросят и уходят. Еще с ними мы должны заниматься.

Полковник козырнул и побежал к своей машине. В этот момент снова запищало переговорное устройство.

— Слушаю вас, — сказал прокурор.

Эльдар, отнявший переговорное устройство у лейтенанта, молча вернул его офицеру. Потом, подумав, вернул и пистолет Касымова. Он слушал весь разговор и пять минут назад отнял у лейтенанта пистолет и переговорное устройство. Теперь он вернул все Касымову.

— Простите, товарищ прокурор. Это снова майор Шаболдаев, — услышал прокурор.

— Чего вам нужно, майор?

— Я хотел сказать про это убийство. Это был несчастный случай. Просто несчастный случай.

— Разберемся, — пообещал прокурор, — передайте офицерам, что сейчас будут жечь трибуны за спинами митингующих.

Касымов спрятал пистолет в карман. Кивнул Эльдару.

— Извини, — сказал он, — у наших просто нервы сейчас на пределе.

Эльдар его не слышал. Инга положила ему голову на колени, и он гладил ее волосы.

— Как жечь? — донесся испуганный голос Шаболдаева. — Там ведь «РАФ» стоит.

— Ну и черт с ним, пусть стоит. Там только ваши прокаженные.

— Там наш офицер.

— Ну пошлите кого-нибудь, пусть освободят офицера. Позор! Двое прокаженных захватили работника милиции, — в сердцах сказал прокурор, видя, что его разговор слушает Георгиев.

«Еще доложит в ЦК, — со злостью подумал прокурор. — И мне тоже попадет. Какое безобразие».

Эльдар наклонился к Инге.

— Я тебя люблю, — тихо сказал он.

Ресницы дрогнули. Она посмотрела на него и счастливо улыбнулась.

— Я тоже, — сказала она.

— Мы уедем отсюда далеко-далеко, — тихо говорил он, склоняясь над ее головой, — и вылечим твою руку.

— Да, — соглашалась она, — мы уедем далеко.

Прокурор уже собирался отключить переговорное устройство, когда вдруг услышал голос Шаболдаева:

— В микроавтобусе лежат канистры с бензином, — закричал вдруг изо всех сил майор, — нельзя рядом с ними разводить огонь.

— Что? — растерялся прокурор.

И в этот момент грохнул чудовищный взрыв.

Раздались крики многих людей. Прокурор растерянно улыбался. Шедшие на райком митингующие остановились, где-то закричала женщина. Недалеко от базара горел автомобиль «РАФ». Никто не понимал, в чем дело. И вдруг все услышали дикий крик майора Шаболдаева, бегущего к горящей машине:

— Нет! — кричал он изо всех сил, размазывая слезы по лицу. — Нет! Не может быть!