Алексей Фомичев - Сам без оружия Страница 13

У дверей околотка толпа столкнулась с жандармами и городовыми. Сразу вспыхнула драка. Численный перевес был на стороне задержанных, но жандармы, обученные ближнему бою, отшвыривали беглецов. Те поднажали и стали выдавливать жандармов на улицу.

Скок и Гусь были в центре толпы — самое безопасное место, но сейчас из-за скученности не могли толком даже шагнуть. Скок скрипел зубами от злости — ему бы вперед, он бы расшвырял жандармов.

Наконец впереди расступились, беглецы выдавили жандармов во двор. Скок прыгнул вперед, ловко ушел от руки городового и врезал тому по колену. Городовой от боли осел.

Толпа бросилась врассыпную. До спасительного переулка, где было темно, всего два десятка шагов.

В этот момент раздались выстрелы. Жандармы открыли огонь по убегавшим. Несколько человек сразу упали, еще трое присели и подняли руки, вопя: «Сдаемси, сдаемси!..»

Скок потащил отца в сторону, к забору, где были вставлены две доски. Но Гусь вдруг дернулся, стал падать на землю. Григорий, еще не понимая, попытался его поднять.

— Сынок… беги…

Гусь сел на землю, стал заваливаться на бок. В тусклом свете фонарей его лицо выглядело белым. Скок присел рядом и вдруг увидел на груди отца пятно крови.

— Беги. Отомсти им за меня и за… брата. Клянись!

— Батя! — Скок подхватил голову отца. — Встань, батя, я тебя унесу.

Мимо пронеслась чья-то фигура, над головой пропели две пули, одна ужалила беглеца, и тот с воплем покатился по земле.

Гусь оттолкнул руки сына, кашлянул. Изо рта потекла тоненькая струйка крови.

— Отомсти, сына! Клянись!

— Клянусь, батя, — осипшим голосом прошептал Скок. — Клянусь…

— Прощай сынок.

Скок заставил себя вскочить на ноги, прыгнул в сторону, потом еще раз. Пули прошли где-то рядом, донесся рев жандарма: «Уйдет, сучонок!»

Крик придал Скоку сил. Он скользнул в пролом забора, побежал вдоль него и свернул в подворотню. За спиной было тихо. Оторвался…

10

Домой Щепкин приехал в одиннадцатом часу ночи, принял душ и лег в постель. Но сон пришел не сразу. Немного ныло левое плечо, по которому вскользь угодил чей-то кастет, чесались сбитые костяшки правого кулака. Мелкие травмы, незамеченные в пылу схватки и сразу после нее, сейчас, когда ушло возбуждение, дали о себе знать.

Не желая думать о не очень-то успешной операции и о том, что делать дальше, капитан сменил тему и принялся анализировать саму схватку. Насколько действенными были приемы в бою против нескольких противников, насколько удачно действовал он сам и его люди. Гоглидзе подставился под нож, к счастью, рана легкая. А вот Белкин вышел из схватки без повреждений. И вообще работал успешно.

Щепкин в который раз отметил, что английский бокс вырабатывает не только прекрасную реакцию, но и чувство удара. Это надо использовать в своей методике. Реакция вообще много значит в бою, равно как и техника. А это со временем вырабатывает навык, то есть правильное поведение на инстинктивном уровне. И надо бы придумать еще пару упражнений для повышения скорости реакции.

…А Диана молодец. Держалась хладнокровно, вырубила Козыря и Баклана, а потом и бандита сняла… спасительница… и смотрит так настойчиво, все ждет… жаль, нет к ней тех чувств, прекрасная была бы пара…

Он провалился в сон как-то разом, словно нырнул в омут. И спал спокойно, без сновидений, набираясь сил после трудного дня.

Встал Василий в семь часов. Выполнил гимнастический комплекс, принял душ, побрился, накоротке просмотрел записи по борьбе, сделал несколько пометок и сел завтракать.

Он планировал позвонить Игнатьеву в восемь и узнать, как идет следствие. Но подполковник позвонил сам без пяти восемь.

— Всю ночь работали, искали концы, — пробасил в трубке его голос. — И узнали кое-что интересное. Так что прошу к нам к девяти, как раз будет совещание.

— А интересное — это что? — не удержался от вопроса Щепкин.

— Ну, например, то, что ловили мы двух щук. А поймали трех.

— Не понял?

— К нам в руки попал некий Паша-Гусь — вор-рецидивист со стажем, в уголовном мире личность известная.

— А он тут при чем? — удивился капитан.

— Не знаю. С Гусем не поговоришь.

— Что, упрямый больно?

— Мертвый, — недовольным голосом пояснил подполковник. — Ночью был побег из околотка. Жандармы и полицейские открыли огонь. Гуся убили. А его сынок Миша-Храп погиб в трактире. Вот так-то! — Игнатьев помолчал, потом уже другим голосом добавил. — Словом, Василий Сергеевич, жду. Работы невпроворот.

— Буду, Владимир Андреевич, точно в срок.

Щепкин положил трубку, вспомнил убитого Дианой бандита и ее слова: «Я тебе, капитан Василий, жизнь спасла… два раза. Хоть бы спасибо сказал…»

«А поблагодарил я тогда ее плохо. Не обиделась бы, с нее станется…» — подумал капитан и посмотрел на часы. Скоро собираться.

Но планы пришлось изменить буквально через десять минут. Вновь зазвонил телефон, и в трубке прогремел голос Батюшина:

— Господин капитан, срочно в отделение!

— Здравствуйте, Владимир Петрович. Что случилось?

— Здравствуйте, Василий Сергеевич, — поправился полковник.

— Меня Игнатьев просил к девяти подъехать…

— Отставить! Я сказал — срочно в отделение! Игнатьеву я сам позвоню. Я снимаю вас с этого задания! Все ясно?

Голос у Батюшина звенел от напряжения, и Щепкин уже понял, что произошло нечто плохое. Настолько плохое, что вежливый и корректный полковник позволил себе не поздороваться и повысить голос. Что это могло быть, Щепкин не знал, но возражать начальству перестал.

— Буду через полчаса.

— Жду, — коротко попрощался Батюшин и положил трубку.

За группой Щепкина сразу закрепили автомобиль с шофером, но капитан отказался от водителя и сам садился за руль. Технику он любил и обычно правил автотранспортом с удовольствием. Однако сейчас летел по городу, то и дело давя на тормоз, чтобы пропустить груженые подводы, грузовые автомобили и растяп-прохожих, идущих по дороге. Народу на улице в этот час хватало, но все куда-то спешили и на гудки клаксона реагировали не сразу.

Адъютант Батюшина молодой подпоручик Осмысловский склонил голову в приветствии и сразу открыл двери перед Щепкиным. Капитан ответил на приветствие и шагнул в кабинет.

Начальник отделения был в парадной форме при наградах. Таким его Щепкин видел всего раз — год назад, когда Батюшин ездил в Ставку к императору. Сейчас же парадный мундир выглядел несколько неуместно.

Батюшин, видимо, сам это понимал, но старался не обращать на форму внимания.

— Здравия желаю, господин полковник! — обратился к начальству капитан.

Батюшин махнул рукой, завистливо глянул на Щепкина, одетого в простой костюм, ладно сидящий на его атлетической фигуре.

— Когда в партикулярном — каблуками не щелкают и по стойке смирно не встают. Проходи, Василий Сергеевич, присаживайся.

Сам полковник прохаживался вдоль стола, разминая крепкими пальцами папиросу. По немного нервной походке и папироске в руке Щепкин определил, что его начальник зело расстроен и явно не в духе. Тоже редкое явление, но бывало. Иногда, увлекшись ходьбой, полковник стирал папироску в труху.

Батюшин перехватил взгляд капитана, бросил папироску на стол, встал у подоконника и вздохнул.

— Ночью из кабинета в здании Генерального штаба были похищены документы.

— Что? — не поверил ушам Щепкин. — Как это похищены?

— Вот так. Из сейфов.

— А из какого отдела?

— Да какая разница?! — чертыхнулся Батюшин и махнул рукой. — Украли две папки.

Щепкин пораженно молчал, осмысливая услышанное. Украсть что-то из здания Генерального штаба невозможно. Это же не мясная лавка и не ювелирный магазин. Выспрашивать подробности Щепкин постеснялся, все ж Батюшин начальник, не пристало ему вопросы задавать.

Полковник, видимо, понял затруднение капитана, сел в кресло, выложил на столешницу руки. Глухим голосом произнес:

— Охрана злоумышленника заметила, попыталась схватить. Но тот оказался больно ловок, применил какие-то трюки и ушел. Ранил несколько солдат, одного убил. Вот этим…

Полковник извлек из ящика небольшой предмет и бросил его на стол. Щепкин взял предмет, с удивлением покрутил.

— Сюрикен. Из набора так называемых ниндзя.

— Кого?

— Японская секта шпионов и убийц. В прежние времена было несколько кланов, но сейчас их вроде бы нет. Хотя оружие осталось. Метательная звездочка. Таким убить непросто, нужна особая сноровка.

— Видимо, у нашего похитителя была. Эта… этот сюрикен воткнулся в шею, пробил сонную артерию.

— Вы думаете, этот… человек был японцем? — машинально, спросил капитан, вертя в руках стальную четырехконечную звездочку.