Чингиз Абдуллаев - Берлинский транзит Страница 14

— Почему вы так уверены? — осведомился Виммер.

— Когда их проверяли на границе, она явно нервничала и невольно себя выдала. Сказала, что принимала участие в чемпионате Европы по биатлону, который проходил в Кракове. Невольно выдала себя, когда польский пограничник начал ее спрашивать. Видимо, очень сильно нервничала. Когда офицер вышел, недовольный Цверава спросил, зачем она солгала. А мне было понятно по ее тембру голоса, что она совсем не врет. Но по ее легенде, которую знал Цверава, она раньше занималась лыжным спортом. На самом же деле была биатлонисткой. А это подразумевает не только бег на лыжах, но и отменную стрельбу.

— И это вас не насторожило, — тяжело вздохнул комиссар Реннер.

— Я подумал, что ей хочется скрыть некоторые детали своей биографии от такого человека, как ее друг. К тому же он сделал ей серьезное замечание, предупредив, чтобы она не вмешивалась в его разговоры с официальными лицами. Он так и сказал, чтобы это было в первый и последний раз. А она почему-то коротко рассмеялась и очень странным тоном ответила, что это будет действительно «в последний раз». Это я точно помню. И еще один очень важный момент. Чтобы не подставлять такого авторитетного вора, как Жора Бакинский, его телохранители должны были провезти через границу его личное оружие, чтобы вручить его боссу, когда они переедут польскую границу. Но мое неожиданное появление, очевидно, смутило господина Цвераву. Он потребовал, чтобы оружие ему принесли до границы, а не после. И самое главное, что об этом оружии знала его спутница. Она напомнила ему, что пистолет должен появиться в их купе после прохода границы. Понимаете, она все время об этом помнила. Она все время помнила про это оружие, у нее это был вариант, при котором можно будет быстро убрать своего «друга». Но он настаивал, и оружие принесли еще до границы. Самое интересное, что в принципе он был прав. Его убийцы могли воспользоваться моментом, когда белорусские пограничники и таможенники уже вышли из вагона, а польские еще не вошли. За несколько минут из соседнего вагона мог появиться убийца и сделать все очень быстро. Но Цверава настоял на своем, и его убийца госпожа Брустина — будем пока называть ее именно так — сумела получить необходимое ей оружие.

Комиссар и старший следователь переглянулись. В кабинет постучали. Вошедший офицер принес полученное из Москвы сообщение. Там говорилось, что погибший Георгий Цверава имел восемь судимостей, был осужден за грабеж, разбой, участие в преступной группе, покушение на убийство, незаконное предпринимательство, еще дважды за убийство и нанесение тяжких телесных повреждений. Поразительно, что из шестидесяти шести лет своей неправедной жизни двадцать семь лет этот человек провел в лагерях, тюрьмах и колониях. Но самое интересное, что основная часть его «лагерной» жизни приходилась на молодые годы, когда еще существовал Советский Союз. Правоохранительные органы и сама система работали тогда гораздо лучше, чем после девяносто первого года. До этого сорокасемилетний преступный авторитет провел в заключении в обшей сложности двадцать четыре года. После девяносто первого — только три. Сказывалась всеобщая коррумпированность судей, сотрудников прокуратуры и милиции. А несколько уголовных дел, которые были возбуждены в отношении Жоры Бакинского, просто развалились, даже не дойдя до суда.

— Легендарный человек, — заметил Виммер, читая вместе с комиссаром биографию убитого.

— Все не так просто, — пояснил Дронго. — Такого преступного авторитета нельзя убить даже столь хитроумным способом. Понятно, что это не месть за оскорбленную женскую честь. Его убийство тщательно готовилось и было хорошо проплачено. Значит, действовали очень серьезные люди. Чтобы дать разрешение на убийство человека с таким прошлым, должен быть вынесен вердикт других «воров в законе». Или коллегии «судей», как они называют посредников, разрешающих их споры и противоречия.

— Меня интересует, куда делась эта дамочка? — вздохнул комиссар Реннер.

— Нужно просмотреть списки пассажиров, — предложил Дронго. — Если я правильно все рассчитал, то мужчина и молодая женщина должны были находиться в одном из соседних вагонов. Это, скорее всего, купе на двоих, чтобы не привлекать внимания других пассажиров. Женщине должно быть лет тридцать или тридцать пять, но не больше. Мужчина тоже сравнительно молодой. У вас есть списки всех пассажиров, прибывших в Берлин? По вагонам?

— Конечно, есть. Мы всех переписали, — сообщил комиссар.

— Сколько человек оставили отпечатки пальцев в купе? — уточнил Дронго. — Я не имею в виду погибших.

— Еще несколько человек. — Виммер взглянул на лежавшую перед ним бумагу. — Черт возьми, здесь указано, что в купе найдены отпечатки пальцев пятерых людей. Кроме обоих погибших. Пять человек — это уже слишком много. Двое из них, возможно, были женщины. Но такого количества людей не могло быть в купе.

— Все правильно, — возразил Дронго, — так и должно быть. Я знаю, кем были трое. Эти двое телохранителей, которые входили в купе, когда искали пропавшего босса; один из них находится в вашей больнице, можете проверить его отпечатки пальцев. Третий мужчина был, очевидно, проводник. Там должны были остаться и его отпечатки. Убийца, конечно, был осторожнее и не оставил никаких отпечатков. Я имею в виду мужчину, который входил в купе для помощи Брустиной.

— Тогда поясните, откуда взялись отпечатки пальцев двух женщин? — спросил комиссар, покачав головой. — Это не считая погибшей. Предположим, что одни отпечатки принадлежат фрау Брустиной. Она не могла повсюду стереть свои «пальчики» или все время ходить в перчатках. Но тогда — кто третья женщина? И откуда она взялась?

— Я знаю, — ответил Дронго, — в их купе заходила молодая женщина — официантка, которая принимала заказы на обеды, приносила и уносила посуду. Возможно, это ее отпечатки. Ведь пограничники и таможенники трогали только документы и не оставляли своих отпечатков внутри купе.

— Тогда нам нужно срочно выслать в Москву отпечатки пальцев двух женщин, которые мы нашли в купе, — понял Виммер.

— И отпечатки пальцев погибшей, — добавил Дронго. — Возможно, это тоже поможет нам установить истину.

Реннер поднялся, чтобы выйти.

— И еще, — сказал он, повернувшись к Дронго, — если ваши соотечественники могут придумать такие дьявольские трюки, то я не могу быть уверен, что убили именно такого человека, как герр Цверава. Я отправлю его отпечатки в Москву. Пусть проверят по своей картотеке. Мне нужно убедиться, что убили именно его, а не загримированного под него несчастного чудака.

Не дожидаясь ответа, комиссар повернулся и вышел из своего кабинета.

— Убитый точно Георгий Цверава, — убежденно сказал Дронго, — я же с ним разговаривал.

— Комиссар прав, — ответил Виммер, — мы не можем верить даже собственным глазам. Как вы считаете, проводники могли выступить в роли сообщников убийцы?

— Ни в коем случае. Одного из проводников просто подкупили, чтобы он помогал в пути своим пассажирам. Только не нужно фиксировать мои слова в ваших протоколах, иначе у несчастного будут большие неприятности после возвращения в Москву. Я тоже думал над этой возможностью. Нет, это исключается. Иначе проводника не оставили бы в живых ни при каких обстоятельствах.

— А пассажиры в вашем вагоне? Согласитесь, что нелогично не иметь своего осведомителя рядом с таким непредсказуемым человеком, как герр Цверава?

— Я знаю их не очень хорошо, — признался Дронго. — С Лакшиной мне еще удалось немного побеседовать, а с господином Гаврилко я даже не разговаривал и понятия не имею, кто он такой.

— Запрос мы, конечно, отправим. Но если согласиться с вашей версией, то получается, что мы упустили убийцу и уже не сможем ее найти.

— Найти можно любого человека, — возразил Дронго. — Что касается моей версии, то ее нужно проверить. И не ждать запроса. Возможно, нам помогут списки пассажиров из соседних вагонов и камеры, которые были установлены на вокзале. Ведь все вышедшие из поезда прошли мимо камер. И пока у нас есть эти видеозаписи, нужно ими воспользоваться. Насколько я помню, поезд уходит на Москву с главного вокзала Берлина в пятнадцать двадцать две.

Виммер взглянул на расписание. Поднял голову.

— Я начинаю вас бояться. Как вы могли так хорошо запомнить время отхода поезда?

— Таблица с расписанием висела как раз между первым и вторым купе, — пояснил Дронго, — кроме того, я несколько раз ездил этим поездом. Очень удобный поезд, если в нем нет бандитов и преступных авторитетов.

Вернулся Реннер. В руках у него были списки пассажиров из соседних вагонов.

— Мы отправили срочный запрос в Москву, — сообщил он, — надеюсь, что уже скоро получим ответ. Копию паспорта госпожи Брустиной мы тоже отправили в Москву. Пусть узнают, кто такая эта особа.