Юрий Абожин - Конец карьеры Страница 14

Утром на следующий день Иван Козлов сидел перед Снегиревым. Невысокий пожилой человек с седыми волосами говорил о том, о чем всю ночь думал бригадир. Скупые и точные слова жгли душу каленым железом.

— Преступник идет к преступнику. Из тысяч честных людей он выбрал именно вас. Это логика. Он знал, что только у таких, как вы, он может найти поддержку и помощь. Задумывались вы об этом?

— Всю ночь думал. Не терзайте душу… прошу вас. Заслужил — наказывайте. Сам пришел. Но на одну доску с тем не ставьте. Я искуплю вину. Отсижу, но буду человеком. Будут уважать не за кулаки и ловкие проделки…

— Где вы условились встретиться с ним?

— Нигде. Он сказал, чтобы я носил кепку козырьком назад, когда достану пропуск. Он тогда ко мне подойдет. А где и когда — не говорил.

Снегирев верил этому белоголовому гиганту. Пожалуй, стоит поручить ему установить связь с неизвестными.

— Как выглядит этот человек? Опишите, что помните.

— Я не смог его рассмотреть. Он стоял за забором в тени дерева. Над досками виднелись часть лица, глаза, лоб. Глаза в темноте не рассмотришь, а лоб, мне показалось, высокий, покатый. Брови темные, широкие, от темноты может быть. И волосы на голове, кажется, зачесаны назад. Только точно не утверждаю. Во что одет, сказать не могу. Я хотел было дотянуться до него да тряхнуть как следует, но он сунул мне под нос пистолет.

— Раньше вам не приходилось его встречать?

— Нет, не припомню.

— Откуда же он вас знает?

Козлов пожал плечами.

— Фигура приметная.

— Нам хотите помочь?

— Хочу. Сделаю все, что поручите.

— Я дам вам пропуск. Тому человеку скажете, что вы его выкрали. Через несколько дней можете надеть свою кепку козырьком назад. Постарайтесь при встрече хорошо запомнить внешность этого человека. Передатите пропуск, возьмите плату, как и договорились. Больше от вас ничего не требуется. Если он вам поручит еще что-либо, сообщите нам вот по этому телефону, но так, чтобы вас никто не видел. Не обращайте внимания на то, что за вами будут присматривать. Все понятно?

— Так точно, — ответил Козлов по-военному, как отвечал когда-то на срочной службе. — Со спиртом что делать?

— Пусть находится пока у вас. Или опасаетесь, что не удержитесь?

— Да нет. Это отрезано. Только как с милицией? Меня это время не потревожат?

— Пока нет.

— Можно мне идти?

— Да.

Снегирев приказал вывести Козлова через двор. Потом задумался. Кто этот неизвестный? Тот ли, кто интересовался заводом, или это второй, с лодки? Его нужно найти и установить за ним наблюдение. Сделать это будет несложно, если он воспользуется пропуском независимо от того, сменит ли там фотокарточку или вытравит фамилию.

Попросив разрешения, в кабинет вошел один из оперативных работников. Он положил перед Снегиревым несколько листков с цифровыми текстами и сказал:

— Перехваченные радиограммы расшифровке пока не поддаются, кроме первых групп, в которых была зашифрована, видимо, кличка «Скорпион». В некоторых радиограммах последних дней на первом месте стоит «Агент У-8». Передачи проводились в одно и тоже время в вечерние и дублировались в ночные часы. Сегодня нашей службой обнаружена работа неизвестной радиостанции. Связь была короткой — восемь секунд. Пеленги приблизительны — район Берегового. Флотское командование на наш запрос ответило, что в это время их станции в эфире не находились.

— Интересно, — откликнулся Снегирев. — Может быть, это отвечал «Скорпион» или «Агент У-8»? Как думаете?

— Не могу сказать. Но предположить можно, что это ответ центру.

«Появился, наконец, «Скорпион», — подумал подполковник. — Долго же ты скрывался».

После войны Снегиреву пришлось вести дело в Прибалтике. Шпион, спасая свою шкуру, дал много ценных сведений и, в частности, сказал, что для работы в Советском Союзе в той же школе готовили еще одного человека, которого он ни разу не видел, но знает, что ему дана кличка «Скорпион». Видимо, он был тщательно законспирирован и долгое время не «работал», выжидал. А сейчас хозяева решили, что можно использовать и его.

Отсюда вытекает, что «Скорпион» — это тот, кто фотографировал завод и корабли. «Агент У-8» — «гость» с лодки.

Офицеру Снегирев сказал:

— Надо постараться следующую передачу взять полностью.

— Меры к этому приняты. У меня все. Разрешите идти?

— Да, пожалуйста.

Так вот как поворачиваются события. Надо полагать, что это «Скорпион» ищет возможность попасть на стройку. Пусть идет в расставленные сети.

Через три дня Иван Козлов, как и было условлено, надел свою кепку козырьком назад.

Семья Воробьевых

Николай и Ольга не могли видеться часто, хотя обоих очень тянуло друг к другу. Зубенко уже почти все знал о родителях Ольги по ее рассказам. Мать ее добрая, спокойная женщина. Она души не чает в своей единственной дочери и ее отчиме, который «дай бог, чтобы и родной таким был». Дочь ничего не скрывает от нее. Поэтому она знает о Николае все, что знает о нем Ольга. Мать уже несколько раз просила дочь, чтобы она пригласила Николая к себе, ей очень хотелось увидеть и узнать поближе друга своей дочери.

В тот вечер Николай встретил Ольгу у проходной. Она спрятала пропуск в сумочку и спросила:

— Ты сегодня свободен? Или как обычно — служба.

— Свободен сегодня.

Николай не мог сдержать улыбку: слишком уж неприкрыт упрек в голосе девушки. Она нахмурилась и спросила:

— Чему ты смеешься?

— Я не смеюсь. Просто рад, что мы, хотя бы и случайно, встретились. И к тому же, я всегда рад, когда вижу тебя.

— В таком случае ты бы мог почаще случайно встречаться со мной.

— Но сегодня я ждал.

— Мама опять спрашивала, когда ты к нам зайдешь. И я тоже хочу, чтобы ты познакомился с моими родителями.

— Хорошо. Но… понравлюсь ли я им?

— Можешь не беспокоиться, маме ты уже нравишься. Она тебя заочно знает. Я от нее ничего не скрываю.

— И ты ей все рассказываешь?

— Конечно.

— И даже — что целовались?

— Ну что ты. Разве такие вещи матерям рассказывают? Они сами догадываются, можешь не беспокоиться. К тому же и отец часто спрашивает о тебе.

— И он дома будет?

— Дома. Он сейчас тоже на стройке работает. Ведут монтаж электрооборудования. Его пригласили как специалиста возглавить эти работы. — И вдруг она рассмеялась.

— Знаешь, иду сейчас к проходной и встречает меня… кто думаешь?

— Иван Козлов.

— Да. Какой ты догадливый… Он извинился так это вежливо, по-джентльментски и попросил меня задержаться. Я, конечно, остановилась. Смотрю на эту каланчу снизу вверх и сама себе кажусь такой малюсенькой. Иван помялся, как слон, вздохнул, ну прямо, как паровоз, и спрашивает: «Ольга, вы сегодня свободны?» С первого дня, хотя мы были даже и не знакомы, он называл меня на ты. И вдруг такая вежливость и официальность. Я говорю: «Нет». Он копнул носком глину и снова спрашивает: «С ним?» Я говорю: «Да». Он вздохнул и говорит трагическим голосом: «Счастливчик»… И забыв попрощаться, отвернулся и ушел. Мне почему-то жаль стало его. Какой-то тихий он. Кепку-блин надел задом-наперед. Большой, неловкий… Ты не обижаешься?

— На него?

— На меня.

— По-моему, не на что. А Козлов, мне кажется, неплохой парень. Много у него напускного, наносного. Бравады, что ли?

— Вы с ним больше не встречались?

— Нет, не приходилось, — покривил душой Николай. Не хотелось ему говорить девушке о стычке и угрозах Козлова.

Мать Ольги встретила Николая радостным возгласом:

— Здравствуйте, здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Трофим, к нам гость.

Из комнаты вышел крупный мужчина в пижамной куртке и комнатных туфлях. Он с интересом взглянул на вошедшего. Зубенко узнал в нем того, кто рассматривал его в тот раз у киоска. Теперь Николаю стало понятно его любопытство. Отец Ольги, по-видимому, уже знал его по разговорам.

Мать девушки оказалась высокой, полной, еще не старой женщиной.

Николая пригласили в комнату, Ольга подала ему стул. Трофим Ефимович ушел в другую комнату и вскоре вышел в пиджаке, неся в руке коробку с папиросами. Поставил ее на стол и предложил:

— Курите.

Николай поблагодарил. Чувствовал он себя в гостях свободно. Родители Ольги оказались гостеприимными и добрыми. Трофим Ефимович расположился на диване и перетянул к себе Николая.

Отец Оли уже пожилой, с крупными чертами лица; в коротких, зачесанных назад волосах уже проглядывала седина. Был он чисто выбрит и держался просто.

Он завел разговор на свою любимую тему: об электротехнике, в которой Николай немного разбирался.

Вошла Екатерина Алексеевна с тарелкой румяных и пышных пирожков.

— Попробуйте-ка, что у нас получилось. Пирожки с черемухой. Еще с прошлого года осталась.