Джек Хиггинс - Год тигра Страница 14

– Не волнуйтесь. Я буду предельно осторожен, – заверил его Шавасс.

Он быстро переоделся в то, что ему прислала Катя Странова, – черную шелковую рубашку, похожую на ту блузку, в которой их встретила домохозяйка Хоффнера, стеганые штаны и толстый шерстяной свитер, – и подошел к зеркалу.

Внимательно разглядывая себя, он зачесал волосы назад и, обернувшись к Йоро, спросил:

– Ну, как у меня видок?

– Отличный, – усмехнувшись, ответил тибетец. – Уверен, что в таком виде вы произведете на нее неотразимое впечатление.

– Что ж, будем надеяться, – сказал Шавасс. – Возможно, что нам и это пригодится. А теперь возвращайтесь на кухню. Встретимся позже.

Спускаясь по лестнице, Шавасс услышал, как скрипнула дверь, и увидел вышедшую в холл Катю. Заслышав его шаги, женщина подняла голову и посмотрела вверх. При виде англичанина в глазах ее вспыхнул огонь.

На этот раз она была в узком китайском платье из тяжелого черного шелка с вышитыми ярко-красными маками. По бокам на подоле юбки имелись небольшие разрезы, через которые просматривались стройные ножки.

– Ну, после бани вы выглядите намного лучше, – подходя к Шавассу, сказала Катя. – Теперь вам осталось только выпить и хорошо поесть.

– Жутко хочу того и другого, – ответил Шавасс. – Но прежде я хотел бы сказать, что на вас очень красивое платье.

Даже при слабом свете горевшей в холле лампы англичанин смог увидеть, как на ее лице вспыхнул румянец. Женщина взяла его за руку и, улыбнувшись, сказала:

– Доктор Хоффнер ждет вас.

Она открыла дверь и ввела Шавасса в большую комнату. Все стены в ней от пола до потолка были заставлены книжными полками. Посередине комнаты стоял накрытый стол, а возле окна – большой концертный рояль. Огонь, полыхавший в большом открытом камине, яркими бликами отражался в черной полировке. Здесь царила удивительная атмосфера мира и спокойствия.

Мужчина, сидевший у камина с книгой в руках, обернулся на вошедших и поднялся с кресла. На нем были плисовый пиджак и рубашка с открытым воротом. Шавасс мог бы поклясться, что людей крупнее, чем этот широкоплечий, с седой гривой волос старик, он в жизни своей еще не видел. Но больше всего англичанина поразили его карие глаза. Взгляд их был полон удивительной безмятежности.

Старик удивленно посмотрел на Шавасса, слегка нахмурился, а затем, улыбнувшись, протянул англичанину руку.

– Добро пожаловать, товарищ Курбский, – сказал он. – Для меня ваш визит большая радость. Сюда, в Чангу, люди из других мест приезжают редко.

– А я очень ждал этой встречи, – ответил Шавасс. – Кстати, вы прекрасно говорите по-русски.

– О, это заслуга Кати, а не моя. – Хоффнер ласково посмотрел на свою домохозяйку. – До того, как она появилась в моем доме, я не знал ни одного русского слова.

Катя нежно поцеловала старика в щеку.

– Поговорите потом, – сказала она. – А сейчас – за стол. Товарищ Курбский наверняка очень голоден.

По случаю приезда «русского корреспондента» домохозяйка Хоффнера явно постаралась: стол был красиво сервирован, на нем горели свечи, а все, что она приготовила, оказалось удивительно вкусным. Они ели прозрачный куриный бульон, жареную баранину, отварной рис, китайский овощной салат, а на десерт – консервированный грушевый компот. На столе каким-то чудом оказалась даже бутылка довольно приличного вина.

Поднявшись из-за стола, Хоффнер вздохнул и, покачав головой, произнес:

– Не знаю, товарищ Курбский, как ей удается такое. Правда, не знаю.

– Наш доктор такой хитрец, – обращаясь к Шавассу, сказала Катя. – Каждую неделю он позволяет полковнику обыграть себя в шахматы. Победа приводит нашего бедного коменданта в такое хорошее расположение духа, что он с удовольствием выполняет любые мои заказы.

– Полковник Ли – один из лучших шахматистов, с которыми мне довелось играть, – заметил Хоффнер. – Он действительно прекрасный игрок, и выиграть у него очень трудно. Должен сказать, что он прекрасно к нам относится.

Мужчины вышли из-за стола и расположились у камина. Катя принесла им сваренный на маленькой спиртовой горелке кофе. Выглядела она весьма привлекательно, и Шавасс, глядя на ее светлые волосы, по которым бегали отблески пламени, неожиданно почувствовал себя очень комфортно.

Он достал сигарету и, закурив ее, выпустил изо рта длинную струю дыма. Катя поморщила нос и тяжело вздохнула.

– Этот запах, – сказала она. – Он ни на что не похож. Когда я его чувствую, то сразу же вспоминаю свой дом.

– Хотите закурить?

Катя помотала головой.

– Нет, лучше не привыкать, – ответила она. – Вы уедете, а что я потом буду делать?

Женщина налила кофе в изящные чашечки. Одну из них она подала Шавассу.

– Как Москва? – спросила она его.

Шавасс пожал плечами.

– Строится, – ответил он. – Особенно на окраине. А в остальном все такая же. Признаться честно, я редко бываю в ее старой части. Большую часть времени мне приходится бывать за рубежом.

– У журналистов-международников, должно быть, интересная жизнь, – заметила Катя. – Новые города, встречи с незнакомыми людьми.

– Да, это все так, но мне, к сожалению, никогда не доводилось задерживаться в одном месте. За несколько дней ни один город толком не узнать.

– А что вас привело в Тибет?

Шавасс пожал плечами.

– Советский народ очень интересуется происходящими в Тибете событиями, – ответил он. – Кроме того, хороший журналист всегда едет в ту страну, где происходят захватывающие события и есть надежда увидеть нечто новое.

– А вы что-то новое для себя здесь увидели?

– У меня неплохое начало. То, с чем я вчера столкнулся, меня поразило. Но все же самую интересную информацию для своей статьи я надеюсь получить от доктора.

Хоффнер, слушавший их разговор, попыхивая трубкой, удивленно поднял брови.

– Неужели я еще кому-то интересен? – спросил он.

– Вы, доктор, слишком скромны, – сказала Катя и посмотрела на Шавасса: – Ему семьдесят четыре, а он все еще продолжает удивлять людей. Вам в Лхасе об этом рассказали? Доктор всю свою жизнь посвятил этой стране. А ведь он мог бы стать профессором европейского университета.

– Ну-ну, дорогая, – проворчал Хоффнер, – не делай из меня святого. Я такой, каков есть.

– Да, но люди считают вас настоящим святым, – улыбнулся Шавасс. – Ведь вы же великий миссионер.

– Боюсь, что миссионерские функции я уже не исполняю, – глубоко вздохнув, заметил доктор.

– Можно спросить почему? – поинтересовался Шавасс.

– Причина проста, – тихо сказал Хоффнер и, наклонившись вперед, уставился на полыхавший в камине огонь. – Я приехал в Тибет с группой врачей. Хотел спасать не только жизни простых людей, но и их души. А здесь мне пришлось столкнуться с глубоко религиозным народом, у которого свои понятия о доброте. Местных западному человеку трудно понять. Так какую духовность я мог им принести?

– Я вас понял, – отозвался Шавасс. – И к какому же решению вы пришли?

– Оказывать им медицинскую помощь, и только. Помимо этого, я пытаюсь их понять и быть им другом.

– Извините, если я задам вопрос, который, возможно, вас озадачит. Но мне очень хотелось бы представить себе полную картину вашей жизни. Скажите, китайские власти хоть как-то вмешиваются в вашу работу?

– Нет, – ответил Хоффнер. – Они мне очень помогают. Знаете, сейчас пациентов в больнице стало гораздо больше. Да, мне не разрешено покидать пределы города, но это делается для моего же блага. Власти опасаются за мою жизнь. В Тибете, как вы сами убедились, все еще неспокойно.

– Скажите, а изменения, которые внесло правительство, на жизни людей сказались благоприятно?

– Да. Взять, к примеру, снабжение медикаментами. Раньше все, что требовалось для моей работы, привозилось караванами из Индии.

– А теперь?

– А теперь всем необходимым меня обеспечивает полковник Ли. Причем регулярно и без каких-либо проблем. Видите ли, до прихода китайцев народ здесь жил в средневековье. Люди были темные, необразованные. А сейчас наступили такие перемены...

Шавасс едва сдержал улыбку, но то, как доктор понимал оккупацию Тибета, его обеспокоило. Старик явно был на стороне китайцев.

Прежде чем Хоффнер продолжил, Катя поднялась с кресла и с улыбкой произнесла:

– Извините, но я должна вас оставить. Дела по кухне. Вы уж поговорите без меня.

Она вышла из комнаты.

– Замечательная женщина, – посмотрев ей вслед, заметил Шавасс. – Красавица и такая умница.

Хоффнер согласно кивнул.

– Ее отец – русский археолог, – сказал он. – По заданию китайского правительства работал в Пекине на раскопках императорского дворца. До возвращения домой он получил разрешение посетить Лхасу, но по дороге в Тибет скончался. В моем доме Катя появилась через две недели после его похорон. Приехала она в Чангу с караваном.

– И решила здесь остаться?