По светлому следу (сб.) - Томан Николай Владимирович Страница 14

– Так, значит, тут телевидение? – оживился командарм. В раздумье он постучал пальцами по столу и добавил: – Впрочем, здесь нет, пожалуй, ничего удивительного. Применяют же англичане реактивные «летающие бомбы», которые с некоторой дистанции начинают «видеть» впереди лежащую местность и цель. Такие бомбы снабжены телевизионными передатчиками, которые автоматически передают изображение на экран оператора, сопровождающего их на самолете. Интересно, однако, как шпионам удалось осуществить телепередачу из нашего штаба.

Погодин вынул из кармана шинели электрическую лампочку и протянул ее командарму:

– С помощью вот этой штуки. Шпионы рассчитывали, через электрика Нефедова, поместить ее над столом генерала Тихомирова или полковника Белова, но лампочка оказалась повешенной над столом чертежницы Кедровой, и это если не погубило все предприятие шпионов, то значительно осложнило их задачу и помогло нам разоблачить их.

– Но, позволь, – заметил командарм, – ведь одной только лампочки недостаточно для телепередачи?

– Да, но это необычная лампочка – в нее вмонтированы мельчайшие фотоэлементы и все остальные детали телепередатчика. Таким образом лампочка освещала объект передачи, а фотоэлементы превращали освещенное изображение в электрические сигналы и передавали их по специальной проводке в землянку с приемной телеаппаратурой.

– Откуда же, однако, появилась у них эта проводка? – удивился командарм.

– Она ниоткуда не появилась. Вы же знаете, что штаб инженерных войск разместился в землянке, в которой раньше был штаб фашистского полка. Уходя, немцы оставили эту проводку вмонтированной в электрокабель, и, поскольку кабель этот был вполне исправен, электрик штаба инженерных войск, не задумываясь, использовал его для освещения штаба. Точно так же была использована брошенная гитлеровцами совершенно исправная электростанция. Способствовал ли электрик шпионам невольно или преднамеренно, пока неизвестно. Мы уже арестовали его, но допросить еще не успели.

– Но как же все-таки удалось вам нащупать шпионов?

Генерал Погодин достал из папки фотографию топографической карты с нанесенной на ней обстановкой, положил ее перед командармом и стал объяснять:

– Когда мы проявили этот снимок, найденный у убитого радиста, о котором я вам докладывал, то нам удалось установить, что он был сделан под углом в семьдесят пять градусов. И вот капитан Астахов, занимавшийся расследованием этого дела, принялся рассуждать. Он допустил, что угол этот мог получиться при двух положениях: во-первых, если бы карта лежала на горизонтальной плоскости, а фотоаппарат при съемке был наклонен к ней под углом в семьдесят пять градусов; во-вторых, он допустил обратное положение, то есть что аппарат при съемке мог быть строго перпендикулярен к горизонтальной плоскости, а карта наклонена под углом в семьдесят пять градусов. Результат при этом был бы один и тот же.

Погодин перелистал какие-то документы в своей папке, нашел чертеж, подал его командарму и продолжал:

– Установив это, Астахов принялся изучать чертеж стола Кедровой и обнаружил, что рабочая плоскость его наклонена как раз под углом в семьдесят пять градусов. Это и заставило капитана укрепиться в подозрении, что лампочка, висевшая над чертежным столом и служившая сильным источником света, являлась в то же время и телепередатчиком, то есть, по существу, выполняла роль фотоаппарата. Следует отметить также, что наклон чертежного стола Кедровой очень мешал шпионам. Они уверяли даже, что он испортил им многие донесения.

– Молодец капитан! – восхищенно воскликнул командарм. – Вызвать его ко мне немедленно!

Так как Астахов был поблизости, он тотчас же. явился на вызов.

Командарм внимательно посмотрел в его серые глаза и крепко пожал ему руку.

– Так вот вы какой, капитан Астахов! – сказал он, будто впервые увидел капитана, хотя знал его уже не первый год.

Помолчав немного, все еще пытливо вглядываясь в Астахова, командарм медленно повернулся к генералу Погодину:

– Как хочешь, Михаил Алексеевич, а я совершенно убежден, что лишь глубокая вера в наших генералов, офицеров и солдат помогли капитану Астахову верно решить задачу. Ведь если бы он стал подозревать каждого из них, кто знает, сколько бы времени это отняло и как долго смогли бы в связи с этим фашистские шпионы пользоваться своей телевизионной установкой!… – Командарм снова протянул Астахову руку и энергично потряс ее: – Ну, спасибо вам, товарищ капитан!…

…А жизнь армии между тем шла своим чередом. По-прежнему войсковые разведчики вели наблюдение за передним краем обороны противника, продолжали сосредоточиваться войска, штабы завершали разработку новой операции. И вся эта напряженная, но скрытая деятельность должна была вылиться вскоре в сокрушительный удар по врагу. Но даже и тогда почти никто не должен был знать о другой, молчаливой, невидимой и никогда не прекращающейся войне, в которой было не меньше напряжения и опасностей, чем в той большой, которую вела вся Советская Армия и успех которой очень часто зависел от этой маленькой войны, происходящей в тишине.

1946

ВЗРЫВ ПРОИЗОЙДЕТ СЕГОДНЯ

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ХМЕЛЕВА

В дверях появился седой бородатый мужчина в брезентовом плаще. Высокий, слегка сутуловатый, он будто нес на плечах своих непосильную тяжесть. Широкое, иссеченное морщинами лицо его казалось усталым.

– Разрешите, товарищ Дружинин? – низким, чуть-чуть глуховатым голосом спросил он.

Секретарь райкома партии молча кивнул. Он хорошо знал старика Хмелева еще в довоенные годы.

Хмелев твердым шагом подошел к столу, попросил разрешения сесть.

– Да, пожалуйста, – с любопытством разглядывая старика, ответил Дружинин.

– Я не оправдываться к вам пришел, Владимир Александрович, – взволнованно произнес Хмелев, – хотя и знаю, что мне теперь не очень-то доверяют.

Большим клетчатым платком он вытер пересеченный глубокими морщинами загорелый лоб, вздохнул и продолжал, чуть понизив голос:

– Як вам по важному делу… – Помолчав, будто собираясь с мыслями, добавил: – предупредить вас пришел.

– Предупредить? – резко поднял брови Владимир Александрович.

Хмелев спокойно выдержал пристальный взгляд Дружинина.

– Я знаю, что вы только что из области вернулись. Надо полагать, директивы важные привезли?

– Какое это имеет отношение к вашему предупреждению? – насторожился Дружинин.

– Прямое. Я хочу сообщить вам, что один из краснорудских заводов заминирован. А ведь их, наверно, скоро будут восстанавливать.

– То есть как это заминирован? – не понял Дружинин.

– Немцы поставили на одном из заводов мину замедленного действия, – пояснил Хмелев.

– Откуда вам это известно?

– Длинная история…

– Рассказывайте.

Дружинин достал папиросы, закурил, предложил Хмелеву. Тот вежливо отказался.

– По-прежнему, значит, некурящий?

– По-прежнему, Владимир Александрович. А о замысле фашистов я узнал таким образом… Но тут мне придется рассказать, как жил я в те дни. В партизаны, как вы знаете, я не пошел, а остался в городе. Фашисты, видя, что человек я немолодой, беспартийный, к тому же собственный домик имею, решили привлечь меня на свою сторону. Предлагали частную мастерскую открыть или пойти работать в полицию. Хвалиться не буду – в морду за такие предложения я им не плевал, а отвечал очень спокойно, что человек я нейтральный и люблю тишину. На деле-то, впрочем, помогал я кое-чем местным партизанам… разные сведения полезные им сообщал, кое-какие поручения выполнял. Были бы живы командир с комиссаром партизанского отряда, они бы это засвидетельствовали…

Хмелев бросил смущенный взгляд на Дружинина и невесело усмехнулся: