Группа «Альфа» - Марсинко Ричард Страница 14

Набитые под завязку мешки и ящики «Большого Брата» загрузили нашу лодку до предела. Она опасно погрузилась. Поэтому мы должны были идти с такой скоростью, чтобы нас не захлестнуло водой и мы не отправились вслед за «Принцессой Нантонга» — точнее за ее двумя половинками. Шли очень медленно, а это значит тратили больше горючего. Топливный бак пустел значительно быстрее, чем предусматривалось планом операции.

А это привело к тому, что — вы правильно догадались — проклятый бензин кончился, когда до точки встречи нам оставалось пройти целых две мили. Полчаса, показавшиеся нам неделями, мы прыгали на волнах, как гребаный поплавок, пока командир подводной лодки не решил, что, поскольку мы болтаемся на одном месте, а он видел нас на экране своего радара, и регулярно, правда, несколько лихорадочно, обозначаем наше местоположение, используя систему самонаведения, он может подобрать нас.

Теперь вы захотите, конечно, узнать, а почему он, увидев, что мы стоим на одном месте, сразу же не подошел к нам? Ответ состоит из двух частей. Часть первая: он не знал ничего о нашей миссии (ему просто дали задание подобрать подразделение «Морских котиков» в определенной точке) и не испытывал никакой необходимости торопиться. А может мы болтались, как чертов поплавок, согласно нашему оперативному плану. Часть вторая и, возможно, более важная: в его задании ничего не говорилось о том, что он должен пройти две лишние мили. А как вы все знаете, атомные подводные лодки не отклоняются от своих маршрутов без приказа. И поэтому мы находились в лодке, нас выворачивало наизнанку, швыряло из стороны в сторону, вверх и вниз, а он сидел, сидел, и сидел, наблюдая за нами.

10 часов 21 минута. На борту корабля Соединенных Штатов «Скорпион». Перед тем как спуститься вниз, мы сняли с себя одежду и утопили ее в океане. Она была на нас почти целый день, и в наших гидрокостюмах, представьте себе, не было встроенных туалетов. От нас несло так, что и ассенизатору стало бы плохо.

Я попросил боцмана подлодки принести наверх шланг, чтобы мы могли вымыться. Сначала он полез в бутылку — в его реестре не было никаких шлангов. Но после того, как ветерок донес от меня до него лишь отголосок нашего запаха, он со всех ног бросился выполнять просьбу, не думая о том, числилась ли у него в реестре эта гребаная штука или нет. 10 часов 30 минут. Я как следует вымылся, переоделся в одолженный голубой комбинезон с буквенным обозначением и номером подводной лодки и именной табличкой с надписью «Посетитель» и отправился в рубку. В центральном посту я увидел командира, склонившегося над большой штурманской картой. Закончив проводить линию на кальке, лежавшей поверх карты, он выпрямился и протянул мне руку.

— Дэйв Бранко, Рад, что все в порядке, капитан, — поприветствовал он меня. Его нью-джерсийский акцент сразу же напомнил мне молодость, когда я в этом штате перебивался с хлеба на воду. — Прошу прощения, что не подобрал вас раньше. Виноват. Как насчет горячего кофе?

Я хотел было ответить резкостью, но поостыл, понимая, что ссора ни к чему хорошему не приведет. Во-первых, это его корабль. Во-вторых, мне еще очень многое нужно сделать.

— Извинения приняты, — пробормотал я, пожимая его руку. — А так как среди ваших запасов наверняка нет «Бомбейского сапфира», то давайте кофе. — Сделав паузу, добавил: — Послушайте, Дэйв, я бы хотел, чтобы, моих ребят накормили, заштопали и уложили спать. Они не присели ни на минутку в течение двух дней. И мне нужно воспользоваться радиорубкой, чтобы без свидетелей связаться с Вашингтоном по закрытой связи.

Он покачал головой и нахмурился.

— Не могу, капитан. У нас односторонняя связь по закрытому каналу. Мы можем принимать сообщения, но не можем ответить. «Скорпион» — устаревшая лодка, предназначенная к отправке на слом через полтора года, и поэтому ее радиоаппаратура не была заменена более совершенным оборудованием, — объяснил командир.

— Почему?

— Потому, Дик, что благодаря президенту, флоту в три раза увеличивают установку на кораблях и объектах оборудования, обеспечивающего сохранение окружающей среды, а расходы на поддержание боевой готовности урезают наполовину.

Поэтому, вместо импульсного передатчика спутниковой связи и другого современного оборудования, «Скорпион» был снабжен аппаратурой образца 1993 года, на которую только и хватило денег урезанного президентом Уильямом Джефферсоном Клинтоном бюджета. Эта старая, скромненькая и со вкусом радио-телекоммуникационная система работает только в одном режиме — на прием.

Если бы я ею воспользовался, то каждая буковка моего послания в Вашингтон должна была сначала попасть в шифровальный отдел командования подводным флотом в Перл-Харбор, а затем направлена в Вашингтон через центральный пункт связи. Любое сообщение, проходящее эти инстанции, может быть скопировано. Затем, от нечего делать, его могут прочитать сотрудники или оно будет передано в «Несуществующее агентство», в некоторых случаях в местное отделение ЦРУ или бюрократам Госдепа.

Поэтому я сказал Дэйву, используя милую идиому ныо-джерсийских итальянцев, что не прикоснусь к его системе даже кончиком своего десятифутового… сами знаете чего. Я должен был передать сообщение в Вашингтон так, чтобы не пошли круги по воде.

Такая возможность у меня имелась — ее содержали в себе алюминиевые чемоданы «Большого Брата». Все, что мне было нужно — это то, чтобы подводная лодка оставалась еще минут пятнадцать на поверхности, пока я буду один на ходовом мостике[10] — мои ребята не в счет. Я хотел использовать систему спутниковой связи «Большого Брата», но так, чтобы ни у кого и мысли не возникло о ее существовании. Командиру подлодки я мог только сказать, что хочу побыть один.

— Понимаю. Когда мы стояли в порту, я смотрел по телевизору старый фильм, в котором все стремились уединиться. По-моему, в главной роли была Грета Гарбо, правильно? — Дэйв усмехнулся. — Организовать одиночество не проблема. Если, конечно, вы не боитесь попасть под холодный соленый душ.

Прежде всего, я попытался связаться с председателем Крокером. Но тот же женский голос ответил:

— Шестьдесят восемь — двадцать четыре.

Я положил трубку. Извините, мэм, но я хочу объяснить все лично, а не через посредника.

Я позвонил Мерку. После трех попыток я, наконец, связался с ним, но он мало что мог сказать. Он прочесал всю компьютерную систему баз разведуправления Министерства обороны, но ничего не узнал. Затем он проделал то же самое с компьютерной сетью Пентагона — с тем же результатом. Поэтому он позвонил старому приятелю в компании «Моторола», работавшему в «мастерской скунсов» (так разведчики называют отделение компании, занятое выпуском специального оборудования для тайных операций), где и был создан «Большой Брат».

Но и там Мерку ничего не сказали до тех пор, пока он не назвал номера экземпляров «туристских справочников». Тогда ему объяснили, что конкретный блок, о котором он говорит, является частью «черного проекта», и «Моторола» не может больше ничего сообщить ему по этому поводу, если Мерк не назовет соответствующие кодовые слова. Сделать этого он не мог, так как не знал их. Вот и весь разговор.

Мерк сделал паузу, прикрыв рукой микрофон телефонной трубки, как будто кто-то сунул нос к нему в кабинет. Затем он заговорил снова:

— Я подумал, что, может быть, дело в технике и тогда что-то должны знать ребята из ДИТСА.

ДИТСА — аббревиатура Агентства по контролю за военной техникой. Оно следит за тем, чтобы за границу не поставлялись техника и вооружение, составляющие государственную тайну и предназначенные для использования только в Соединенных Штатах.

— Поэтому я позвонил парню, которого мы знаем давным-давно, — ты помнишь сумасшедшего армянина?

Еще бы мне его не знать. Рон Мардиджьян всегда смотрел прямо в глаза опасности, никогда не пасовал ни перед чем. На протяжении многих лет я поддерживал с ним деловые отношения.

— Я понял, о ком ты говоришь, — произнес я.