Аргентинский архив №1 - Магомет Д. Тимов Страница 14

А вот эти двое определённо вызывали у начальника «101-й школы» если не сомнения, то недоумение. Такой казалось бы совершенно несовместимой пары и придумать было невозможно!

Один — баловень судьбы, сын успешных родителей, родившийся, что называется, с серебряной ложкой во вру. Профессорская квартира, престижный ВУЗ, поклонницы, благо, внешностью Господь не обделил. Знает три языка, эрудирован, дерзок и расчётлив при этом.

Другой вышел из простой рабочей семьи, отец остался где-то подо Ржевом, сын приехал покорять Москву и поступил не куда-нибудь, а в Механический… Прослушал курс ядерной физики у самого Курчатова, даже не предполагая, что читал ему сам создатель первой советской атомной бомбы. Спортивен, крепок. Умом не обижен, ну, да других в тот ВУЗ и не берут.

И вот из этих двоих его инструкторам придётся в сжатые сроки готовить полевых агентов. Да ещё и по специальной программе, поскольку задание у них предполагается более чем сложное. Как профессионал, Светлов понимал почти полную безнадёжность данной затеи. Но понимал он также и то, что именно стоит на кону. И кто стоит за приказом о проведении этой сумасшедшей операции.

Генерал открыл лист негласной проверки курсанта Сарматова, пробежал глазами графы таблицы: прадед, дед по отцовской линии, по материнской линии, отец… Отец… Академик, профессор Сарматов, напротив фамилии пара хорошо известных генералу специальных меточек. Однако, Сарматов-старший-то не отличался щепетильностью в выборе методов при достижении целей, шёл, что называется, по головам к вершине своей карьеры. Копии его доносов со скрупулёзностью, свойственной работникам госбезопасности, были аккуратно подшиты тут же. Особой плодовитостью в эпистолярном жанре Сарматов-старший отличался в период 37–38 годов. Именно тогда его стараниями население Сибири увеличилось на тридцать-сорок профессоров и академиков. По странному стечение обстоятельств имевших отношение к столь экзотической науке, как антропология.

В дальнейшем будущий академик свой пыл поумерил, ему намекнули, что так научный мир может остаться без лучших своих учёных мужей, а заодно и продемонстрировали аналогичное произведение изящной словесности, но теперь уже выставляющее лично его, Петра Алексеевича Сарматова, как английского шпиона и морального разложенца. Это был конец тридцать девятого, Берия тогда, только вступив на пост наркома внутренних дел и сменив на нём Ежова, резко сократил репрессии и сделал упор на развитие отношений внутренних органов с научной интеллигенцией. Это и спасло незадачливого сексота от продолжительного срока, полагающегося тем, кого обвиняли в подобных прегрешениях против советской страны. Интересно вот только, сын догадывается о художествах отца или пребывает в счастливом неведении? Судя по его постоянным пикировкам с отцом, о которых рассказывают близкие семье люди, скорее — последнее.

Негромко звякнул селектор, голос дежурного чётко доложил:

— Товарищ генерал-майор, на территорию только что прибыл генерал-лейтенант Судоплатов.

Светлом встал, одёрнул китель, нажал кнопку обратной связи на селекторном пульте.

— Проводите ко мне. И пригласите майора Котова, он сейчас должен быть на стрельбище.

— Слушаюсь, — селектор щёлкнул и умолк. Генерал подошёл к окну, раздёрнул шторы. Он любил работать вот так, в полумраке, когда ничто не влияет на ход мыслей, даже радостный свет тёплого июньского полдня. Он напряг слух, но так и не услышал топота сапог по ковровым дорожкам коридора: знаменитый диверсант, подвиги которого во время Великой Отечественной стали притчей во языцех среди специалистов разведки, а проведённые им операции, препарированные и разложенные аналитиками западных спецслужб по полочкам, легли в основу подготовки диверсионных подразделений во многих странах, в тех же США, например, вошёл, как всегда, бесшумно. Светлов усмехнулся краешками губ и повернулся к двери.

— Добрый день, Павел Анатольевич. Какими судьбами на этот раз?

Судоплатов, козырнул по-уставному, хотя и был старшим по званию. Но он находился на территории, управляемой Светловым, и был фактически гостем. Какая уж тут между своими субординация? Сняв фуражку, смахнул пот со лба, прошёл в кабинет, приятели пожали руки и устроились за чайным столиком в дальнем углу обширного кабинета.

— Всё теми же судьбами, Юрий Борисович, всё теми же заботами.

Светлов усмехнулся понимающе:

— Не поверишь, Паша, только что занимался делами тех двух, что ты мне подкинул…

— Это ты сейчас про Фоменко и Сарматова? — на всякий случай переспросил Судоплатов.

— Про них самых… Они уже успели о погоняла от Кота получить: Скиф и Фома.

— Фома? — на мгновение Судоплатов на мгновение задумался. — Постой-постой, ну, Скиф — это понятно, Сарматов-сарматы-скифы… Логическая цепочка прослеживается. А почему «Фома»?

— Да уж больно хорошо наш приятель из Механического умеет с ножичком играться, аки блатной с фомкой. Да и фамилия соответствующая. Говорит, что наблатыкался так в московских подворотнях. Но, чудится мне, у парня к тому ещё и талант, плюс боксёрская реакция. Интересный персонаж, скажу я тебе, этот Фоменко: умнейший парень, математик от бога, физик, а с виду — шпана шпаной, вот честное слово! Кладезь для нас! Да и Сарматов тоже фрукт ещё тот. Профессорский сынок, а крепок и жилист, словно всю жизнь не странички книжные листал, а, как минимум, амбалом трудился в одесском порту.

— Да уж, — хмыкнул Судоплатов. — Умеет Котов кадры подбирать, в этом ему не откажешь.

— Кстати про Котова… Не погорячился ты, назначив именно его старшим этой группы?

— А в чём проблема-то? Сергей Владимирович — опытнейший специалист, на его счету не одна успешная операция…

— Да то-то и оно, что опытнейший… Сколько Коту годков-то? Напомнить? Полтинник в этом году разменял наш майор… Да, кстати, посему он майор-то до сих пор, так до полкана и не дорос?

Судоплатов пожевал губами, покачал головой…

— Так у него в той командировке, в Касабланку, помнишь? — Светлов кивнул. — Накладочка вышла… Вытаскивал но тогда одного идиота, влипшего в достаточно гадкую историю… Из посольских… И пришлось ему того кадра морем уводить, под водой, с респиратором. В нейтральных водах их ждала наша подводная лодка. Нет. Всё прошло чин чином, вышли без потерь, как говорится, только посольский в штаны наложил тогда, причём — в самом прямом смысле… Когда подводники его на борт втаскивали, вонял он что твой деревенский сортир.

Светлов расхохотался:

— Я понимаю… Товарищ так от переизбытка впечатлений, судя по всему… И что дальше?

— А дальше на резонный вопрос одного из наших мореманов «чем это здесь так воняет?» Котов, не раздумывая, ответил: «Мировой политикой, товарищ!».

Светлов хлопнул себя ладонями по коленям:

— Ай да Кот! В точку, однако… И?

— А что «и»? Посольский тот оказался сынком одного высокопоставленного советского товарища, как, впрочем, это с ними обычно и бывает…

— Не любишь посольских? В контрах с дипломатами?

— Дипломатов уважаю, а посольских — не люблю, — согласился Судоплатов. — Особенно