Валентин Иванов - По следу Страница 15

Алонов стал солдатом-бойцом, добровольно взявшимся за большое дело и сознающим свою ответственность.

Те, кто несет непонятную угрозу неведомо чему, но нашему, алоновскому, – где-то здесь, может быть, недалеко.

Алонов отдохнул. Не отдохнули ли и они? Ведь они могут далеко уйти до рассвета, и Алонов потеряет их.

Эта мысль обожгла Алонова. Он горько упрекнул себя в лени, в бездействии. Бездействовать он не имел права.

Он поднялся на длинную, острую высотку, около которой в последний раз видел четверых, и долго вглядывался в темноту. Алонова манила надежда увидеть огонек. Ведь бандиты могли набрать сухой травы, наломать сухих веток с растущих на песках кустиков и развести костер. Особенно сейчас, когда становилось очень прохладно. Алонов опять решил использовать преимущества стрелка, целящегося из темноты на свет. Нужно подкрасться к костру… Где он?

Но костра не было. Ни одна, пусть самая маленькая, светлая точка не пробивала темный покров ночи. По небу пронеслась падающая звезда – вспыхнувший в земной атмосфере кусочек космической пыли. Алонов взглянул на желтую кривую линию полета, прочертившую небо, и успел по-мальчишески загадать: найти «их». Других желаний сейчас у него не было.

Молодости труднее всего мириться с неизбежным, нужным, терпеливым, но бездеятельным ожиданием. Алонов понимал, что бродить в темноте просто так, без плана, бесполезно. И все же хотел довериться удаче. Он убеждал себя, что, продвигаясь медленно и осторожно, даже без огня сумеет заметить четырех людей, прежде чем они проснутся. Или набредет на место, откуда увидит костер. Разве они не могли зажечь его в месте, которое случайно закрыто от Алонова? Сумел же он прошлой ночью подойти к ним вплотную.

«Но ведь был костер, там ты знал место, роща была тебе знакома», – возражал голос рассудка горячей жажде деятельности. Алонов старался примирить их: можно действовать, но лишь по определенному плану; бродить так просто, надеясь на удачу, нельзя. Нужно наметить сектор осмотра и описать нечто вроде петли, начиная с этой высотки и кончая ею, чтобы не заблудиться.

Для начала он направился в ту сторону, куда вели последние следы, оставленные бандитами на песке. Он шел медленно, считая шаги, чтобы иметь какую-то меру пройденного расстояния. Необходимость подсчитывать шаги вначале ему мешала. Он считал под левую ногу, парами. Потом привык и повел счет почти автоматически.

После первой тысячи пар Алонов перешел на тот шаг, которому научился вчера. Он не шел, а крался, останавливаясь, вглядываясь. Сразу стало трудно. Отдельные высокие пучки травы казались людьми, темнота наполнилась неподвижными, но угрожающими фигурами. Мрак обманывал зрение.

Один раз Алонов упал, скатившись в неглубокую впадину: красться не так удобно, как кажется. Он успел поднять вверх ружье и подставить спину негостеприимной земле – инстинкт охотника, стрелка. У охотничьих ружей ложе – слабое место. Алонов мог легко сломать ложе и остаться безоружным.

Падение испугало Алонова. Он прилег, осматриваясь, но темнота была неподвижна, степь безразлично молчала. Он пошел дальше.

Вскоре Алонов опять оступился, с усилием удержавшись на краю жесткой гряды, за которой сгущался мрак. Нагнувшись, он нащупал камень, повернул, стараясь начать петлю, и вспугнул стаю невидимых птиц. Они поднялись молча, поэтому Алонов не смог узнать, что это за птицы.

Их было много, и хлопанье крыльев отразилось в его ушах, как гром. Подумалось, что теперь вся степь должна переполошиться.

После этой встречи мрак показался Алонову еще гуще, еще враждебнее. Он считал уже третью тысячу пар шагов.

Алонов убедился в том, что мог бы знать и раньше: поиски в темноте бесплодны. Он оправдывал себя – сделано все, костра у них нет. Без костра у него один шанс, против – может быть, сто. Алонов решил вернуться к знакомой высотке.

Стараясь сориентироваться по Полярной звезде, он повернул назад. Еще две тысячи пар шагов, и Алонов ощутил знакомый запах сероводорода. Очевидно, он сумел выйти к крутому восточному скату впадины с гнилым болотом. Он шел в общем верно. Алонов стоял, соображая, вправо или влево может находиться «его» высотка. Ночью, да еще в незнакомом месте, трудновато сразу выйти к намеченному пункту.

«Вероятно, нужно все же взять левее», – решил он.

Вскоре он остановился, вслушиваясь: шорох какого-то движения – точно по земле тащили веревку. Алонов вспомнил растрескавшиеся каменные плиты на склоне и змею, поджидавшую его, будто нарочно, на берегу смрадной воды. Конечно, злобное пресмыкающееся не было отшельником, оно жило среди себе подобных. Но ведь змеи, насколько он знал, ночью спят…

Алонов вынул нож. Тщетная предосторожность слепого. Что сделаешь в темноте!..

Не стоять же до рассвета столбом! Будучи уверен, что бандитов поблизости нет, Алонов пошел, громко топая ногами. «Не каждая бросается», – думал он, стараясь распугать змей. Под его ногами опять был песок, высотка же так и не нашлась. Алонов подумал, что мог уклониться в сторону, пройти мимо. Им овладело неприятное чувство потерянности, он ощутил усталость. Нужно сесть и дождаться рассвета – теперь уже скоро. В воздухе было совсем свежо, песок остыл. Алонов оперся на локоть и закрыл глаза. Удивительно быстра наша привязанность к «дому»! Алонов чувствовал бы себя куда лучше, найди он место, где начал ночь.

Вскоре – Алонов еще не задремал – ощущение света, проникшего сквозь опущенные веки, заставило его открыть глаза. Степь осветилась. Очень высоко в небе, гася звезды, зажглась зеленая полоса. На землю падало сияние, слабое, но достаточное, чтобы Алонов мог увидеть свои руки, ставшие тоже зелеными, как вялая трава. А знакомая высотка оказалась совсем недалеко. Алонов взбежал на ее гребень.

Полоса мчалась на юго-восток. В вершине ее что-то блестело – метеор несся в выси, оставляя хвост пылающих частиц и раскаленных газов.

Потерявшись среди звезд, сверкающая масса исчезла в глубине неба. Стало как-то особенно пусто, темно, холодно. И одиноко. Но Алонов не уходил с высотки. В густом мраке он различил светящуюся точку. Она была неподвижной, желтоватой. Точно где-то внизу, из-под земли, проткнули иголкой толстое сукно, закрывающее источник света.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Ранним утром у перрона вокзала небольшого степного городка, расположенного к юго-востоку от Уральского хребта, остановился дальний поезд, прибывший с запада. Было это в воскресенье, ровно за неделю до столкновения молодого совхозного зоотехника Алонова с неизвестными ему людьми.

Со ступенек жесткого плацкартного вагона номер восемь спустился невысокий, плотный мужчина лет сорока – сорока пяти. Вынести вещи из вагона ему помог кто-то из спутников. От помощи носильщика пассажир отказался и сам понес по платформе два длинных, видавших виды черных чемодана, перевязанных ремнями, и туго набитый саквояж.

Следуя за небольшой кучкой людей, прибывших с утренним дальним поездом, пассажир прошел через решетчатую калитку в конце платформы и оказался в городе, вернее – на небольшой привокзальной площади. Здесь, под деревьями, стояли два ряда окрашенных в зеленый цвет скамей старинного образца на чугунных ножках. Людей на них не было. Пассажир опустил на землю чемоданы, положил сверху саквояж и сам уселся на скамью.

Он сидел, глядя, как мимо перрона, медленно набирая скорость, проплывал доставивший его длинный состав. Кто-то махал рукой из восьмого вагона. Пассажир проводил поезд глазами, не поворачивая головы. Потом взгляд его остановился на трубах и корпусах нового, довольно большого завода, которые были видны за вокзалом, по ту сторону путей.

В неподвижном воздухе пахло пылью и железной дорогой. Кажется, сентябрьский денек обещал быть жарким. Пассажир поднялся со скамьи и снял пальто серой шерстяной ткани. Носилось оно, как видно, не первый сезон: воротник потемнел на сгибе, кое-где были пятна, с которыми не справилась чистка. Сдвинув на затылок серую, под цвет пальто, тоже ношеную кепку, пассажир вытер клетчатым шелковым платком широкий, сильно лысеющий лоб с длинными, неглубокими морщинами. Морщины, как это обычно бывает, были подчеркнуты загаром, который старит лица людей, достигших известного возраста.

Опять усевшись, пассажир посидел несколько минут неподвижно, поглядывая по сторонам без любопытства. Некоторое оживление, вызванное приходом поезда, заканчивалось. Ранний час опять вступил в свои права, и площадь опустела. В отдалении дворник мел асфальтовый тротуар, пыль казалась белой в косых лучах солнца. Несколько женщин с корзинками и сумками, громко разговаривая, прошли на близкий базар. Из-за угла выкатилась машина с зеленой цистерной вместо кузова и медленно заходила по площади, распустив перед собой длинные пушистые усы водяных струй.