Джек Хиггинс - Недурная погода для рыбалки Страница 15

– Существует ли хоть малейший намек на то, что Росситер переметнулся к красным?

Меллори пожал плечами.

– Дорогой мой мальчик, все возможно в этом самом ужасном из всех возможных миров. Ради Бога, посмотри на Блейка. Они действительно проделали над ним неплохую работу. Конечно у священника было что-то, на что он мог опираться; что-то с чем он мог бороться против них. Не подлежит сомнению, что религиозные служители, которых корейцы держали у себя некоторое время, а потом освобождали, после возвращения нуждались в серьезной психиатрической помощи, настолько глубоким был процесс промывания мозгов. В любом случае вам стоит пойти, встретиться с отцом да Сузой и посмотреть, что вы сможете из него вытянуть.

– А что относительно Дарси Престона?

– Здесь нет никаких проблем, во всяком случае до тех пор, пока он будет правильно вести себя и помалкивать. Завтра мы посадим его в самолет, вылетающий на Ямайку.

– Можно, чтобы пока он остановился у меня?

– Я не вижу, почему бы этого нельзя было сделать. – Меллори покачал головой. – Святой Павел днем и Сохо – ночью. Какую странную запутанную жизнь приходилось вести этому парню.

Шавасс встал.

– Кажется, он перенес все это достаточно хорошо. Я свяжусь с вами сегодня ближе к вечеру.

Он был уже на полпути к двери, когда снова зазвонил телефон. Меллори жестом вернул его обратно и снял трубку. Потом со вздохом положил её обратно.

– Час назад тело женщины среднего возраста, одетой в спасательный жилет, было выловлено рыбачьей лодкой недалеко от Веймута. Пол, мне жаль, чертовски жаль. Особенно в свете того, что вы мне рассказали.

– Мне тоже, сэр, – сказал Шавасс и тихо вышел, сердце его было наполнено горечью.

Церковь Непорочного Зачатия находилась недалеко от Остиндских доков, места с весьма сомнительной репутацией. Шавасс остановил машину на противоположной стороне дороги и заглушил мотор. Потом достал сигарету из пачки, а другую предложил Дарси Престону.

– Грэм Меллори меня повесит и четвертует, если узнает, что я взял вас с собой. С другой стороны, он велел мне присматривать за вами и не могу же я одновременно быть в двух местах.

– Вы могли бы попытаться это сделать, но я вам не рекомендую, – сказал Престон и вышел из машины.

Церковь выходила задним фасадом на реку и представляла из себя небольшое, довольно грязное здание в псевдоготическом стиле, столь модном в девятнадцатом веке. Они прошли через вход в виде арки в зал, наполненный свечами и тенями, запахом ладана и спокойствием. Оно было пустым, если не считать человека в сутане священника, преклонившего колени у ограждения алтаря, его белые волосы светились в свете свечей, как нимб.

Шавасс инстинктивно перекрестился и преклонил колено, хотя в течение многих лет не исполнял церковных обрядов, и они двинулись по проходу между рядами. Священник поднялся на ноги и собирался было направиться в ризницу, но заметил их и остановился, слабо улыбаясь.

– Джентльмены, могу я вам чем-то помочь?

Судя по глазам, этот человек любил весь мир, – сейчас это встречается достаточно редко. От правого глаза в волосы уходил глубокий шрам, но в остальном его лицо было спокойным и безмятежным как лицо годовалого ребенка.

– Отец да Суза? Меня зовут Шавасс, думаю, вы меня ждали. Это мистер Престон, мой помощник.

– О, да, – кивнул отец да Суза. – Что-то связанное с Леонардом Росситером, верно? – Он улыбнулся. – Почему бы нам не выйти наружу? Сейчас там довольно неплохо.

От задней стены церкви к Темзе спускалось кладбище, на низкой стене было металлическое ограждение с шипами. На реке шла активная жизнь, и священник оказался прав – там было довольно приятно даже при неярком солнце.

Он присел на могильный камень и взял предложенную Шавассом сигарету.

– Здесь приятно, очень приятно. Видите ли, я часто прихожу сюда подумать. Здесь какая-то очень хорошая атмосфера. – Он наклонил голову над спичкой, предложенной ему Престоном, и откинулся назад с довольным вздохом. – Ну, а теперь, что вы хотите знать о Леонарде Росситере?

– Прежде чем мы продолжим, святой отец, думаю, что мне следует сразу же пояснить, что речь идет о серьезном деле и совершенно секретном. Фактически речь идет о национальной безопасности.

Казалось, эти слова ни в малейшей степени не взволновали да Сузу.

– Продолжайте.

– Скажите, мог ли Леонард Росситер стать коммунистом?

Отец да Суза внимательно посмотрел на кончик своей сигареты, по лицу его прошла легкая неопределенная тень и он вздохнул.

– Я не думаю, что в этом следует сомневаться.

– Понимаю. Вам приходилось прежде с кем-нибудь говорить об этом?

– Меня никто никогда не спрашивал.

Шавасс кивнул.

– Очень хорошо, святой отец, расскажите мне все, что сможете.

– Меня послали в Корею сразу после окончания второй мировой войны. Через несколько дней после начала корейской войны я был взят в плен войсками Северной Кореи.

– А Росситер?

– О, я не встречал Росситера довольно продолжительное время, только девять месяцев спустя я увидел его, когда меня перевели в специальный лагерь в Манчжурии. Это был центр по идеологической обработке.

– И вы думаете, что там Росситеру промыли мозги?

Отец да Суза негромко рассмеялся.

– Святые небеса, видите ли, все это не так просто. У них был чрезвычайно простой метод обработки, и тем не менее он довольно часто срабатывал. Первоначальная идея принадлежит Павлову. Вопрос заключается в том, чтобы вызвать чувство вины или гипертрофировать то чувство вины, которое лежит в каждом из нас. Сказать вам, джентльмены, что прежде всего спросил у меня мой инструктор? Был ли у меня в миссии слуга, который убирал у меня в комнате и готовил мне постель. Когда я сказал, что был, он выразил удивление, достал Библию и прочел оттуда отрывок, в котором наш Господь говорит о служении другим людям. Таким образом, я оказался одним из тех, кто позволял другим людям обслуживать себя. Просто удивительно, как один этот небольшой вопрос заставил меня почувствовать себя виновным.

– Но ваша вера, святой отец? – спросил Престон. – Разве она не могла вам помочь?

Старый священник выглядел искренне встревоженным.

– А разве я нуждаюсь в помощи? – Он улыбнулся чудесной улыбкой. – Сын мой, моя вера победила: она позволила мне преодолеть все трудности несмотря на все то, что они пытались со мной сделать. Никогда не чувствовал себя более верящим в Бога, чем в те темные дни моей жизни.

– А Росситер? – спросил Шавасс. – Что можно сказать о вере Росситера?

Старый священник с тревогой посмотрел на них.

– Джентльмены, здесь я оказываюсь в трудном положении. В Ном Беке я был его исповедником, а он – моим. Тайна исповеди священна. Могу только сказать, что у него возникли проблемы задолго до того, как он попал в руки коммунистов. С их точки зрения он был созревшим плодом.

– А какого рода были эти проблемы?

– Если мне будет позволено использовать марксистскую терминологию, то я бы сказал, что у каждого человека есть теза и антитеза. Что касается священника, его тезой является все то, во что он верит, все то, что поддерживает он и его призвание. С другой стороны, его антитезой является его темная сторона, та сторона, которая присутствует в каждом из нас. Страх и ненависть, насилие, агрессивность, стремление к материальному благополучию. Чувство вины мучило Леонарда Росситера задолго до того, как инструкторы в Ном Беке начали с ним работать.

– Но почему он покинул Священный Орден?

– Официальное объяснение состояло в том, что он испытал кризис веры – что он не мог больше оставаться священником. Это произошло три или четыре года спустя после его возвращения.

– Но вы не думаете, что он был изгнан из-за того, что проводил партийную линию?

Отец да Суза кивнул.

– Думаю, они смогли предложить ему то, что он искал, сильную веру, веру, которая могла его поддержать.

– Вы сказали, что они смогли предложить ему, святой отец? – переспросил Дарси Престон.

Отец да Суза мягко улыбнулся.

– Одно я могу сказать вам со всей определенностью. Леонард Росситер – человек с измученной душой. Он подобен герою поэмы Томсона, всю жизнь преследуемого псами Господа, бегущего от надежды на спасение, обреченного на гибель из-за отвращения к самому себе.

Шавасс медленно кивнул.

– Пожалуй это все, святой отец. Думаю, что вы все нам сказали.

– Надеюсь, что смог вам помочь. Всего хорошего, джентльмены.

– Прекрасный человек, – сказал Дарси Престон, когда они сели в машину.

– И даже более того.

Шавасс повернул ключ зажигания и они быстро уехали.

Меллори выслушал все то, что ему рассказали, со странным рассеянным выражением лица.

– После того, как вы ушли отсюда, я связался с разведкой НАТО.

– По поводу Монтефиори?

Меллори кивнул.

– Все оказалось чрезвычайно странным, Пол. У них ничего нет против него. Именно это-то меня теперь и беспокоит – по-настоящему беспокоит. Я уже готов услышать, что он является наиболее опасным двойным агентом в той игре, которую ведет. Но вся данная ситуация пахнет чертовски плохо. Что вы думаете по этому поводу?