Лен Дейтон - Лошадь под водой (Кровавый круг) Страница 15

Элис тщательно осмотрела каждый диск и затем перевела взгляд на меня, потом на Доулиша. – Как я и говорила, мистер Доулиш?

– Да, вы правы, Элис, – кивнул Доулиш. – Великолепный штемпель для изготовления иностранных монет.

– Но я ведь знала, что там будет изображена королева Виктория, – торжествующе посмотрела она на Доулиша.

– Хорошо, Элис, я ошибался. – Ей доставило удовольствие мое признание. Но ведь водолазные работы еще не закончены.

Элис отправилась домой в шесть сорок пять утра, а мы, Доулиш и я, сидели, пили кофе и говорили об изменении в штатном расписании, о зарубежных финансах, о том, сколько дней осталось до Рождества. И хотя нас это не особенно интересовало, но, похоже, весьма волновало детей Доулиша. И мы долго обсуждали предстоящие расходы, пока Доулиш внезапно не заявил:

– Ты никогда не расслабляешься! Тебя так захватывает работа?

Это не означало, что он собирается что-то изменить. Просто ему хотелось все знать.

– Я не могу совмещать то и другое, – ответил я. – Кроме того, это удобно.

– Удобство – всего лишь состояние ума, – пустился в рассуждения Доулиш. – Важно понимание. Понимая симптомы, с которыми вы сталкиваетесь, вы видите только одну болезнь. Например, у человека болит палец на руке и нога. Вы задумаетесь, в чем причина таких неприятных симптомов? И тут до вас доходит, что, вбивая гвоздь, он ударил себя по пальцу молотком, а затем, уронив его, угодил себе на ногу.

– О'кей, – согласился я, – вот так и с аварийной службой 10. Теперь послушайте о моих проблемах. Сначала я подписал договор с заговорщиками, которые готовятся захватить власть в Португалии, и, поскольку министерство иностранных дел хочет им немного помочь, я должен начать нырять, чтобы достать из старой нацистской подводной лодки фальшивые деньги. Пока все выглядит нормально. Но в то время, когда я прохожу эти проклятые курсы ныряльщиков, за мной следуют два автомобиля по А-3. Чьи это автомобили? Таинственного мистера Смита – министра британского кабинета. Мне, естественно, не терпится взглянуть на его досье, однако оно не приходит...

– Оно придет. – Доулиш взял карандаш и повертел его в руке. – Просто задерживается.

Я криво улыбнулся.

– О'кей. Затем возникает Батчер, который продает нам отчет по таянию льда.

– И там достаточно много чепухи, – утвердительно кивнул Доулиш.

– В то время так никто не думал, – возразил я, – и департамент заплатил за него больше шести тысяч фунтов.

– Пять тысяч семьсот, – уточнил Доулиш.

– Ага, значит, вы поинтересовались и тоже считаете, что это ерунда.

– Я бы не стал так категорически утверждать, – ответил Доулиш.

– Нет, – согласился я, – вы бы не стали. Не очень похоже на обычные действия министерства иностранных дел. Но вы подумали, что это чушь.

– Продолжай. – Доулиш извлек носовой платок и высморкался, причем так, будто он прыгал с седьмого этажа на одеяло, которое держали восемь пожарников. Он сморкался очень громко.

– Итак, за мной следует ярко-синий автомобиль из Вернона и Батчер. Когда я приезжаю в Гибралтар, выясняется, что они просматривают нашу почту...

– Ну, я бы не стал этого утверждать...

– А я утверждаю, – повысил я голос. – И за спиной этих людей отечески опекающий их мистер Генри Смит. Наконец мы вытаскиваем что-то из подводной лодки. И оказывается – пустой контейнер. В нем только один денежный банкнот. А из кармана рубашки этого американского клоуна извлекается другой, с такими же номерами серии.

– Да, так им, наверное, было удобно, – произнес в раздумье Доулиш.

– Это называется удобным? – взвился я. – Это дурно пахнет.

– Это... – Доулиш слегка запнулся, – это – «крыша», – выговорил он очень гордо, – чтобы отвести глаза.

– Что это значит? – спросил я.

– Это американское выражение.

Увидев мою ухмылку, он нахмурился, а я продолжал:

– Затем наконец да Кунья читает мне длинную лекцию о старых португальских обычаях, будто он праздничный гид, и вручает мне подарок для господина Смита.

– Ну, и к какому же выводу ты приходишь? – спросил Доулиш.

– Я не делаю никаких выводов, но, когда вижу человека с английским флагом в петлице, носящего черную фетровую шляпу, начинаю думать, что он хочет убедить меня в своей национальной принадлежности, и я невольно задаю себе вопрос – а зачем?

– А что по поводу канистры и могилы? – спросил Доулиш.

– Я надеюсь, что канистра не так пуста, как кажется.

– А могила?

– В ней никогда никого не хоронили. Это просто яма.

– Я надеюсь, что ты можешь отличить могилу от ямы. – Доулиш сардонически улыбался. Он смотрел в окно. – Получена новая инструкция по поводу твоих водолазных дел, – сказал он, не оборачиваясь. Я не произнес ни слова. – Министерство иностранных дел больше не интересуется валютой. – На подоконнике воробей набирал полные легкие дизельных паров. – О'Брайена уже не заботят деньги. Он вертится и колеблется там, где речь идет о знаках препинания, но он продолжает гнуть главную линию. – Доулиш попытался достать языком до кончика своего носа. – Если будут обнаружены контейнеры с научными бумагами, вы должны отправлять их в посольство, не открывая.

– Как же я могу узнать, что находится внутри контейнеров, не открывая их? Они вам объяснили?

– Не открывая, – повторил Доулиш.

– Значит, их все же интересуют исследования о таянии льда.

– Таяние льда? – пожал плечами Доулиш. – Кто говорит о таянии льда? Ты просто свихнулся на этом таянии льда. Их интересует только стакан «Джонни Уокер».

– Хорошо, – сказал я. – Теперь попытайтесь взглянуть на все это с моей точки зрения. Политические деятели в Лиссабоне говорят нам, что выполнению этой работы придают первостепенное значение – шифр ВВ 8[13]. Они утверждают, что выбрали именно нас, потому что все должно быть сделано совершенно тайно от португальского правительства; это означает, что я не могу как следует проверить всех этих людей – да Кунью, Гэрри Кондита и его постоянную тень – Ферни Томаса, не рискуя тут же засветиться. Вы знаете, что случится в ту минуту, когда я запрошу 37[14]о какой-либо информации? В Лиссабоне зазвонят все телефоны.

– Я понимаю их позицию; они не хотят никого беспокоить. – Доулиш опять что-то разглядывал за окном.

– Да, именно, – продолжал я. – Это, как правило, позиция посольства, не так ли? Никого не беспокоить. Не принимать во внимание всю работу, которую мы делаем, – все эти деньги. Ну, не поражает ли вас, что работники посольства в Лиссабоне не только подстрекают нас впутаться в эту историю и при этом, заметьте, говорят нам, что нельзя допустить, чтобы португальцы узнали, чем мы занимаемся на дне, но они еще широко улыбаются и совершают какие-то странные поступки в связи со всем этим. Посылают нам Синглтона и девицу...

– Ладно, что ты хочешь, чтобы я сделал с Синглтоном?

– Отправили его туда, откуда он взялся.

– Послушай, – Доулиш слабо махнул рукой, – не начинай снова этот разговор. Я знаю, что у тебя сомнения, но я проверил все данные сам. Абсолютно ничего. Синглтон, возможно, то, что ты называешь «дергунчик», но он просто младший помощник морского атташе и такой же нормальный, как подоходный налог. Подготовительная школа, Дартмут, везде хорошие отметки. Служба на Средиземном море во флоте. Что ты еще от меня хочешь?

– Только одного, – попросил я, – попридержите сведения о нашей находке. Просто не говорите о ней никому ни слова без моего ведома. Пусть она останется маленьким секретом между работающими в этом офисе.

– И сеньором да Кунья, – добавил Доулиш. И я понял, что он согласен. Он никогда не стал бы многословно обещать нарушить правила. Он продолжил так, будто я ничего не просил: – Девица – дочь адмирала, училась в хороших школах, живет в Лиссабоне, за исключением того времени, когда отправляется с отцом в Неаполь. Каникулы на Средиземном море. Ты должен считать, что тебе повезло, и признать, что это была неплохая идея. Вы не смогли бы использовать в доме местную прислугу из-за конспирации. Ну, и сидели бы постоянно с грязными скатертями.

Кажется, я фыркнул.

Глава 20Враг

В моей квартире в Саутуорке, когда я вернулся туда в восемь часов утра, пробеседовав всю ночь с Доулишем, оказалось чуть теплее, чем на улице. Я расплатился с таксистом и сразу столкнулся с трудностями – входная дверь не открывалась из-за груды почты, скопившейся снаружи на коврике. Там валялись обычные вещи: напечатанные красным, очень терпеливые по форме извещения из налоговой службы, напоминание из компании «Электролюкс» о тринадцати фунтах задолженности. Казалось, что я просто слышал, как они вздыхают. Рекламные объявления, почтовая открытка из Мюнхена, где выражалось сожаление, что меня там нет, и пожелание, чтобы я был там, различные счета. Почтовый ящик периодически переполнялся...

Я включил обогреватель, вскипятил воду, смолол кофе. Пока ждал, что кофе начнет капать из носика кофеварки, позвонил по специальному номеру и, сообщив кодовое слово, сказал оператору: