Чингиз Абдуллаев - Восточный ветер Страница 16

— Но вы сказали девяносто девять процентов, — напомнил Альберди, — значит, риск остается?

— Безусловно. Один процент всегда можно списать на случайность или на какую-нибудь группу фанатиков в рамках спецслужб. Но это исключительный случай. И для этого я сюда прилетел. Нам нужно получить только ваше согласие. Больше ничего. Никакой охраны нам не потребуется. Никаких полицейских, никаких агентов. Нашего подопечного будут охранять офицеры специальной группы ЦРУ, переодетые в испанских полицейских. Теперь вы понимаете, почему нам так важно, чтобы бывший российский офицер Эдуард Скобелев прилетел в Испанию.

— В таком случае это будет ваша операция с вашими людьми и с вашей охраной, — кивнула Мария Алонсо, — и мы полностью снимаем с себя всякую ответственность за возможные последствия такого шага.

— Мы согласны, — кивнул Крейг, — после того как вы отказали нам два раза, мы решили, что не стоит рисковать вашими людьми. И поэтому мы задействуем только наших сотрудников.

— Я бы прикомандировал к вам двух-трех и наших специалистов, — усмехнулся Альберди, — будет интересная шахматная партия. Вы загнали своих соперников в тупик, при котором любой их ход грозит матом. Интересная комбинация, мистер Крейг.

— Спасибо, — Крейг улыбнулся. Он подумал, что эти самодовольные испанцы даже не подозревают, что специальная группа сотрудников ЦРУ уже целую неделю работает в их стране. Но об этом никому не следовало знать. Даже сидевшему рядом с ним Джорджу Астону.

Альберди улыбнулся ему в ответ. Этому наглому американцу он никогда не расскажет, что прекрасно информирован о том, как неделю назад в их страну прибыли сотрудники ЦРУ, которые уже несколько дней осматривают окрестности у виллы, где проживает семья Скобелева. Но у каждой спецслужбы есть свои секреты и свои информаторы. А гостю совсем не обязательно этого знать. В гостеприимство хозяев не обязательно входит обязанность быть глухими и слепыми в собственной стране. Так они сидели, улыбаясь друг другу. Мария Алонсо тоже улыбалась. Она знала, как американцы подставили своих европейских союзников, позволив ликвидаторам работать в Европе и не поставив об этом в известность ни французские, ни немецкие правоохранительные органы. Но говорить об этом не следовало. Ведь формально они все были союзниками одного большого Североатлантического блока. Другое дело, что у каждого были свои интересы, а предают обычно только свои. Об этом сеньора Алонсо всегда помнила. И поэтому она тоже улыбалась в ответ.

Не улыбался только Джордж Астон. Он растерянно смотрел на всех троих собесеседников, кажется довольных друг другом и очень любезно закончивших эту беседу. Астон не понимал, чему так радуются эти трое, но решил, что они договорились и теперь можно немного расслабиться.

МОСКВА. РОССИЯ. 20 ИЮНЯ 2006 ГОДА

В этот день Тимур Караев сдал свой паспорт на получение итальянской визы. Ему выдали деньги и билеты бизнес-класса на рейс Москва — Рим, оформили страховку, передали довольно приличную сумму в европейской валюте на возможные расходы во Флоренции. Ему даже выдали два билета на поезд, чтобы они могли добраться до Флоренции с большим комфортом. У Элины была годовая виза в Шенгенскую зону, и ей не нужно было дополнительно оформлять отдельную визу для поездки на Апеннины. Вечером она приехала к нему чуть раньше обычного. Они заранее договорились, что сегодня вечером отправятся в ресторан. Элина уговорила Тимура оставить свою машину на стоянке, и они отправились в ресторан на ее машине, за рулем которой сидел водитель.

Ресторан «МОМО» находился на Пятницкой улице. Внутри помещения Караеву не понравилось. Слишком много зеркал и различных тканей, отдаленно напоминавших занавески. Но ресторан выбирала Элина, и поэтому он ничего не сказал, позволив отвести себя в небольшой белый зал со стеклянным потолком. Еду выбирала Элина, а вино Караев. Здесь было такое внушительное количество различных напитков, что он даже несколько растерялся. Затем выбрал бутылку французского белого вина, обратив внимание, что Элина заказывает морепродукты.

— Тебе здесь не очень нравится? — усмехнулась она.

— Просто не привык к подобным ресторанам. Судя по ценам, обед в таком месте обходится в несколько сот долларов.

— Московские реалии, — пожала плечами Элина, — у нас в Санкт-Петербурге все на порядок дешевле.

— Ты предлагаешь переехать к вам в Северную столицу? — улыбнулся Тимур. — Лучше останусь здесь. Кажется, я действительно попрошусь обратно в «Лукойл».

— И правильно сделаешь, — кивнула Элина, — мы об этом уже говорили. Ты не передумал лететь в Италию?

— Я уже взял билеты, — сообщил Караев, — мы должны вылететь в пятницу. Утренним рейсом в Рим, а оттуда на поезде в твою любимую Флоренцию. И отель для нас уже заказали. Кажется, «Риволи».

— Прекрасно, — обрадовалась она, — прямо в центре города. Недалеко от вокзала. Значит, в пятницу мы вылетаем.

— Мне еще нужно получить визу, но в итальянском посольстве обещали ее выдать в четверг, — мрачно сказал Тимур, — но я думаю, что там все будет в порядке и мы можем вылететь в пятницу.

— Тогда я постараюсь закончить все свои дела к пятнице, — решила Элина, — и соберу все вещи. Ты даже не представляешь, какой это прекрасный город.

— Надеюсь, что нам там понравится, — несколько уныло пробормотал Караев.

— В мире мало людей, которых не восхищает Флоренция, — убежденно сказала Элина, — ты знаешь, мне иногда снился этот город. Его улицы, площади, соборы, статуи у галереи Уффици. Мне казалось, что там все было иначе. Теперь я понимаю, что муж был все время занят на работе, а я настолько восхищалась городом и людьми, что вела себя как обычная дурочка, ничего более не замечая вокруг. Я была там по-настоящему счастлива. Такое иногда случается. Только потом я поняла, что была счастлива только внешне. Внутри меня нарастала пустота. Но пока мы жили во Флоренции, все было не так сложно. Когда мы вернулись обратно в Санкт-Петербург, все наши проблемы словно вылезли наружу, оставив нас наедине с целым букетом наших недостатков. А потом мы поняли, что стали чужими людьми достаточно давно. Мы уже не доверяли друг другу, как раньше, каждый жил своей жизнью. Одним словом, блеск и роскошь Флоренции скрывали нашу семейную жизнь от нас самих.

— И ты хочешь рискнуть поехать туда во второй раз? — спросил Караев.

— Хочу. Мне кажется, что это будет некий новый опыт. Новое осмысление моей жизни, другое измерение качества. Ведь на этот раз я отправляюсь туда не в обычную служебную командировку с мужем, а поеду с любимым человеком, с которым меня не связывают никакие обязательства, кроме взаимной симпатии. Может, мне давно нужно было отправиться туда еще раз, чтобы понять, как можно провести жизнь, когда внутренняя заполненность соответствует внешним обстоятельствам.

— Я начинаю бояться, когда ты говоришь такими мудреными словами, — улыбнулся Тимур, — если все настолько серьезно, то тебе лучше не ехать. Я должен буду соответствовать самой Флоренции, в которую ты влюблена. Мне будет трудно…

— В тебя я тоже влюблена, — напомнила Элина.

Официант принес бутылку вина, осторожно вытащил пробку, налил на дно большого бокала Караеву. Тот понюхал бокал, попробовал. Ему понравился букет, и он кивнул в знак согласия. Официант разлил вино в два бокала, забирая первый, из которого Тимур дегустировал.

— Молодец, — похвалил его Караев, — обычно официанты наливают вино в тот же самый бокал, из которого гость дегустирует их напиток. Хотя это считается нарушением этикета.

— Откуда такое знание этикета? — удивилась Элина, поднимая свой бокал.

— Где-то учили, — отмахнулся Караев, — в моей профессии меня многому учили. И не всегда только хорошему, Элина. Многие вещи пригодились в жизни, оказались полезными, но не все были хорошими.

Они еле слышно чокнулись. Пригубили вино.

— За нас, — сказала Элина.

— За тебя, — прошептал он.

— Чему плохому тебя научили? — уточнила она. — Ты можешь мне об этом сказать?

У нее сегодня было хорошее настроение. А ему хотелось сказать ей правду, которую нельзя говорить. Или дать почувствовать свое состояние.

— Не могу, — признался Караев, — меня учили и многому плохому, Элина. Иногда это плохое приходится применять на практике. Это не относится к тебе, абсолютно не относится. Но это имеет непосредственное отношение к моей прошлой жизни и к работе.

Она осторожно поставила свой бокал на столик. Посмотрела ему в глаза.

— Я часто поступаю неправильно, — сумел сказать Караев, — но иногда жалею о своих неправильных поступках.

Она нахмурилась.

— Что происходит? — спросила Элина. — Ты не хочешь ехать? Или не можешь? У тебя такой растерянный, нет, даже несколько потерянный вид. Последние несколько дней ты словно не в себе. Не могу понять, что именно происходит, Тимур? Тебе не нравится наша поездка? Мы можем туда не ехать. Я очень люблю Италию и Флоренцию, но если ты не можешь или не хочешь туда ехать, ты можешь не ездить. Это не так принципиально. Или тебя что-то волнует? Может, ты боишься, что я начну покупать бриллианты и дизайнерские платья? Но я уже взрослая женщина Тимур, и понимаю наши возможности. Что тебя беспокоит?