Джесси Келлерман - Чтиво Страница 16

— Похоже, наконец-то решили поумнеть?

— Вы не оставили выбора.

Сейвори усмехнулся.

Сев в кресло, Пфефферкорн достал из кармана и положил на стол листки, первый из которых нес заголовок

ТЕНЕВАЯ ИГРА

детективный роман

Уильяма де Валле

— Надо признать, местами ваша правка весьма дельна, — сказал Сейвори.

— Спасибо, — ответил Пфефферкорн.

— Хорошее заглавие.

— Ваша подсказка.

— Однако ж вам хватило ума ею воспользоваться.

Пфефферкорн промолчал.

— Думали, я не узнаю? — спросил Сейвори.

— Я полагал, что владею единственным экземпляром.

— С чего вдруг так решили?

— Карлотта сказала, он никому не показывал незаконченную работу.

— Скажем так: ей не показывал.

Пфефферкорн промолчал.

— А вы, значит, пошли дальше и сперли мой заголовок? Будто нарочно хотели привлечь мое внимание.

Пфефферкорн пожал плечами:

— Может быть.

— Да чего уж там, просто крик о помощи. Жажда разоблачения.

— Конечно, — сказал Пфефферкорн.

— Этакая подсознательная мольба: накажите меня.

— Не исключено.

— Это по Фрейду. Но у меня своя теория. Желаете узнать? Извольте. Вам на все плевать, потому что вы ленивый, жадный и неумелый сукин сын.

Повисла тишина.

— Возможно, — сказал Пфефферкорн.

Сейвори хлопнул по столу:

— Однако правды мы не узнаем.

Пфефферкорн взглянул в упор:

— Чего вы хотите?

Сейвори хохотнул:

— Превосходно.

— Что?

— Я заключил с собой пари: вы зададите этот вопрос либо «За что вы так со мной?».

— Не понимаю, чего волынить? Назовите сумму, и я скажу, смогу ли ее осилить. Больше говорить не о чем.

— Au contraire,[9] — сказал Сейвори.

42

— Шпион?

— Не вполне, но так проще именовать, — ответил Сейвори.

— Бред какой-то, — сказал Пфефферкорн.

— По-вашему.

— Я знал Билла с одиннадцати лет.

— И?

— Да никакой он не шпион!

— Раз уж вы такой привереда, ладно: не шпион. Тайный агент.

— Он был писатель, — сказал Пфефферкорн. — Автор триллеров.

— Он не сочинил ни строчки, но все получил от нас. Уильям де Валле — идеальное прикрытие, над которым мы все хорошо потрудились, включая Билла. Он — главное достояние, в которое вложены тысячи человеко-часов и миллионы долларов. Вообразите наше огорчение, когда мы его лишились.

— Не понимаю, о чем вы, — сказал Пфефферкорн.

— Каждый роман о Дике Стэппе содержал зашифрованные указания агентам, внедренным на вражеские территории, где трудно использовать обычные средства связи.

— Яснее не стало.

— Код, — сказал Сейвори.

— Что?

— Шифр.

— Билл писал шифровки?

— Уже сказано, сам он ничего не писал. Писали Парни.

— Что за парни?

— С заглавной «П».

— Кто такие?

— Неважно.

— Не важные парни с заглавной буквы?

— Информацию получите по мере необходимости.

— А сейчас ее нет.

— В точку.

Наступило молчание. Пфефферкорн уставился на потолок.

— В чем дело? — спросил Сейвори.

— Ищу камеры.

— Нет никаких камер.

Пфефферкорн встал:

— Где прячутся телевизионщики?

— Сядьте.

Пфефферкорн обошел комнату.

— Ха-ха, — сказал он стенам. — Очень смешно.

— Нужно многое обсудить, Арти. Сядьте. Впрочем, как хотите. Теряем время.

— Я вам не верю.

Сейвори пожал плечами.

— Полная чушь, — сказал Пфефферкорн. — Какой в этом смысл? Секретные сообщения открытым текстом. Нелепость.

— Тем труднее их обнаружить. Ну-ка, отправьте и-мейл в Северную Корею — увидите, что получится. А первоклассный триллер проникнет куда угодно. Знайте, Билл не единственный. В нашей платежной ведомости самые популярные американские романисты. Всякое имя, оттиснутое фольгой, связано с нами.

— Но тогда… не проще ли использовать кино? — парировал обескураженный Пфефферкорн.

Вздохом Сейвори дал понять, что собеседник тугодум.

— Господи, неужели и там? — спросил Пфефферкорн.

— Вообразите, чем бы оно все обернулось, если б вы подписали контракт с киностудией. Мы сработали наперехват.

— Теперь я совсем ничего не понимаю.

— Что вам известно о Злабии? — спросил Сейвори.

43

Пфефферкорн рассказал.

— Не много, — сказал Сейвори.

— Что ж, казните.

— Припомните, когда вышел ваш первый роман?

— В восемьдесят третьем.

— Не тот. Другой первый.

— Около года назад.

— А не припомните ли каких-нибудь недавних событий в Злабии?

Пфефферкорн задумался.

— Покушение на этого… как его…

Сейвори усмехнулся:

— Первый приз. Для справки: «этот как его» — Верховный Президент Восточной Злабии Климент Титыч, жутко богатый и злобный психопат, который очень не любит, чтобы ему дырявили задницу.

— При чем тут моя книга?

— Давайте вспомним ключевое обстоятельство: книга не ваша. Верно?

Пфефферкорн промолчал.

— «Одним плавным движением», — сказал Сейвори.

— Что?

— «Одним плавным движением». Фраза-метка. Украденная рукопись была не закончена, и вы с ней не церемонились.

— Требовалась доводка.

— Не такая. Сколько «одних плавных движений» вы удалили?

— Клише, — сказал Пфефферкорн. — Бессмысленное.

— Нет, вы прикиньте. Сколько?

Пфефферкорн не ответил.

— Двадцать одно, — сказал Сейвори. — Три оставили. То есть уничтожили семь восьмых кода. Превратили его в шифровальный швейцарский сыр. Одному богу известно, как агенты сумели что-то прочесть. Однако сумели. Бац! — и президент Восточной Злабии в реанимации. Поначалу мы решили, что отметились западные злабы. Все так думали. Уже четыреста лет те и другие держат друг друга за глотку. Но потом один наш «крот» прислал шифровку о провале операции. Мы всполошились. Какая операция? Мы ничего не планировали. Вскоре выяснилось, о чем речь. Но мы не могли понять, как был отдан приказ. До вашего вмешательства в украденной рукописи не было ни слова о ликвидации Титыча. Всего лишь обычные указания по сбору разведданных. Причем в Западной Злабии. Больше того, книга не могла увидеть свет, ибо после смерти Билла мы приказали уничтожить все его файлы. — Сейвори задумчиво потеребил губу. — Хотя можно сказать, что ваша правка уничтожила текст. Ни то ни се. Рукопись избежала резака, но попала к вам, и мы получили орду взбешенных засранцев, то бишь восточных злабов. Дело в том, что Титыч, хоть безжалостный тиран, тот еще популист. Рожден в нищете, «свой в доску» и прочая мура. Для нас он заурядный постсоветский диктатор. Но для крестьянина, в крытой соломой хибаре обитающего вместе с выводком из шести-восьми дистрофичных недоумков, у которых на всех десять, хорошо двенадцать, зубов, он Джек, мать его, Кеннеди. Постарайтесь понять злабов. Им обидно.

— Я подстрелил президента Восточной Злабии, — сказал Пфефферкорн.

— Сила печатного слова и все такое. Сейчас главное — остановить кровопролитие. — Сейвори встал. — Вот тут ваш выход.

— Как это? — насторожился Пфефферкорн.

Волоча ноги, старик подошел к шкафу и стал выдвигать ящики:

— Нужно кем-то заполнить вакансию, открывшуюся после Билла. Учитывая вашу расторопность… куда ж я ее, зараза… в создании превосходного бренда… ага, вот она!

Он достал толстую рукопись, перехваченную резинками, и бросил ее на стол.

— Осалил! — сказал Сейвори. — Вам водить.

44

Титул гласил: «Кровавая ночь».

— Дальнейшее развитие темы, начатой в «Кровавых глазах», — сказал Сейвори. — Кроме того, весьма интересная эволюция героя, воистину поэтические описания природы. Убойные постельные сцены. Парни по праву гордятся своей работой.

— Это гнусно, — сказал Пфефферкорн.

— Будет вам корчить цацу.

— Это шантаж.

— Есть такое слово, «сотрудничество».

— Какое сотрудничество, если нет выбора.

— Выбор всегда есть, — сказал Сейвори. — Однако за каким чертом отказываться? Нет, можете, конечно, но тогда кранты вашим публикациям. Открою маленький секрет, Арти: вы бездарь. Я прочел вашу первую книгу. Шлак. А вот еще секрет: я читал ваши интервью. Наведался в ваше новое жилище. Увидел достаточно, чтобы понять: вам нравится положение известного автора. Само собой. Ваша новая жизнь гораздо приятнее старой. Нужно быть дураком, чтобы от нее отказаться. И ради чего? Вам предлагают сделать то, что вы уже делали. Я даю вам шанс спасти репутацию, послужить стране и поднакопить на безбедную старость. Невообразимо выгодная сделка. Другой бы вылизал мне задницу.