Дональд Гамильтон - Усмирители Страница 16

- Воздух! - процедил я, не поворачивая головы. - Ложись! Лицо - в ладонях!..

Полагая удар неминуемым, я ошибался. Мы промахнулись, чуть не рухнули на дно каньона. И все же парень перепугался. Он отпустил тормоз и ринулся наутек. Лишь обитатели равнин способны столь резко трогать с места посреди заледенелого горного шоссе, не потрудившись предварительно обзавестись колесными цепями.

Мелькнули и скрылись за поворотом красные огоньки. Теперь могучий, трехсотсильный седан сумеет остановиться - коль скоро доедет - лишь где-то близ Аламогордо... Нагонять его было бы пустой затеей, да и отвешивать подобному лакированному зверю пинки по филейной части бесполезно.

Я осторожно развернул машину и лишь тогда осознал, что Гейл по-прежнему сидит сиднем, не потрудившись кинуться на пол.

- Воспряньте, о ваша неотразимость! Олдсмобиль-седан, шестьдесят первого года, номер техасский, 2109. Один человек, за рулем. В отделении для перчаток возьми блокнот и карандаш. Запиши все мною произнесенное. Кроме вступительной фразы, разумеется.

Чтобы извлечь орудия письменности, Гейл понадобилось добрых пять минут.

- Вероятно, виделись не в последний раз. Ибо, смою надеяться, парню требовалась пленка. Не представляю, чтобы человек учинил такую погоню, алкая мести за удачный пинок в неназываемую при дамах телесную часть. Нас преследовал распорядитель из "Чихуахуа", бледный прилизанный заморыш, похвалявшийся знакомством с языками. Тот, который вопил: "донага, Лайла!"

- Я не-не... з-замет-тила, - выдавила Гейл. - Я... н-не с-смотрела.

Помолчав немного, она прибавила уже спокойнее и с немалой долей вызова:

- Я просто закрыла глаза, полагаясь на сидящего рядом... сверхчеловека?

- А уши? - ядовито полюбопытствовал я: - Крикнул же тебе: "Воздух!"

- Не смела шевельнуться, - призналась Гейл. - Просто не смела, Мэтт.

- Правильно, - вздохнул я. - Предлагаю перекусить в Аламогордо, осмотреться, передохнуть. Заодно и штанишки сухие наденешь.

Гейл точно током ударило. Она уставилась на меня с лютой ненавистью, открыла рот, осеклась - правда, не без видимого усилия. Отвернулась и сосредоточенно принялась разглядывать бежавшую навстречу извилистую дорогу.

- Прости, - сказала Гейл немного погодя. - Сама знаю: толку от меня... Будь, пожалуйста, помягче. Не привыкла я к вашей работе и сопутствующим развлечениям.

Кротость Гейл была столь же неподдельной, сколь и знаменитое смирение Галилея перед инквизиторским судом. Спутница с наслаждением перепилила бы мне глотку тупым ножом, однако берегла удовольствие на потом. И, возможно, хотела сделать его более утонченным. По крайности, я от души надеялся, что за притворным добродушием таится именно этот расчет.

"Женщина вас ненавидит, - задумчиво молвил Мак во время военного совета. И еще задумчивее продолжил: - Доверять ей, разумеется, нельзя ни на йоту, но люди, не заслуживающие доверия, зачастую оказываются бесценны. Помните, во время войны: вся операция висела на волоске, успех зависел только от злобы, которую питала и вынашивала...".

Мы расчислили возможные последствия с хитростью и коварством отменными, чтобы не сказать откровенно дьявольскими. Расчет строился на следующем: Гейл ненавидит меня, презирает и при первой возможности предаст. Отчаянный замысел, ничего не скажу; но разрабатывать надежный и неторопливый порядок действий не было времени.

И посему я не мог испортить хорошо заваренную кашу, дозволив Гейл Хэндрикс относиться к Мэтту Хелму по-людски. Впрочем, такой угрозы пока и не замечалось.

Глава 11

В Аламогордо мы, как и намечалось, пополдничали, а содержатель закусочной снабдил покорного слугу целой горой сэндвичей и до краев наполнил дорожный термос горячим кофе. Вместе с текилой и джином, привезенными из Хуареса, эти запасы продовольствия давали надежду спокойно переждать любую пургу, способную добраться до южных долин и разгуляться всласть. А на севере, где бураны свирепствуют по несколько дней кряду и температура падает намного ниже нуля, советую приникать снежные бури серьезней и готовиться к ним основательнее.

Погода и впрямь портилась. Мела густая секущая поземка. Сев за руль и выбравшись вон из города, я обнаружил: все техасские остолопы, которые истерли покрышки своих автомобилей до блеска зеркального, сговорились и выбрали именно этот участок шоссе, дабы собственной дурью похвастать и на чужую полюбоваться. Двенадцать миль, разделяющие Аламогордо и Туларосу, мы одолевали битый час. Благодаря дорожным пробкам. А до Кариньосо надлежало покрыть еще сорок пять.

Пурга - это полбеды. Настоящее, неподдельное, истинное бедствие - болваны, отродясь не умевшие водить автомобиля и, вдобавок, цепей на колесах не признающие.

Наконец, я обнаружил проселок, уводивший с магистральной дороги в сторону. Снег на проселке оставался девственно свеж, и, стало быть, сюда уже долгое время никто не сворачивал.

Я свернул.

Ехал, правду сказать, еле-еле, а как выкарабкиваться назад - и мыслить не хотелось. Но, сквозь подобные заносы можно продвинуться лишь на вездеходе, вроде моего. Следовательно, любая обычная пассажирская машина - даже снабженная цепями - завязнет немедля.

Бодрствовать всю ночь я не собирался.

А про обратный путь подумаем на рассвете.

Проселок понемногу превратился в лощину, где росли редкие, довольно чахлые сосны. Я включил фары, но видимость оставалась ужасной, и разглядеть что-либо толком было невозможно. Только снега, снега, снега...

Я плюнул, поерзал колесами взад и вперед, загнал машину под прикрытие ближайших деревьев. Погасил фары, но двигатель и печку оставил работать.

- Надеюсь, - ядовито произнесла Гейл, - ты ведаешь, что творишь.

Голос ее долгое время оставался без употребления и успел немного заржаветь. Гейл откашлялась.

- Нас уже пытались опрокинуть в пропасть, помнишь? Парень мог, разумеется укатить за сотню миль, но предпочитаю не делать на это ставку. Следы наши заметет через четверть часа, потом окончательно стемнеет, и никто, ни за что не разыщет пикап до утра.

- Чудесно, - вздохнула Гейл. - А тела наши разыщут по весне, когда снег растает?

- Где ваша неотразимость выросли, - осведомился я, - и какую жизнь вести изволили? Каждой снежинки пугается! До шоссе - не дальше мили. Застрянем поутру - оденемся потеплее и пошагаем. За помощью. Теперь устраивайся поудобнее... И сними с ног туфли, а с физиономии - подозрительное выражение.

- Подозрительное выражение?

- Виноват, не так выразился. Опасливое. Устраиваемся просто и целомудренно. Ты почиваешь прямо здесь, в кабине. Сиденье коротковато, но с моим ростом и вовсе не ляжешь... Я располагаюсь позади, в фургоне. А теперь, когда бремя страха свалилось долой с нежного твоего сердечка, выкладывай, чем предпочитаешь горло полоскать после сэндвича: текилой или джином?..

Я приволок из кузова съестные припасы, включил внутреннее освещение, и мы сотворили роскошный пикник под заунывный вой пурги, смахивавшей на арктическую, во мраке наступившей ночи, напоминавшей полярную. Сквозь урчание мотора и тихий зуд обогревателя слышно было, как скрипят и гнутся под напором ветра стоящие рядом сосны.

В пикапе было довольно уютно, и все же казалось, мы летим среди открытого космоса, по непонятной орбите, наглухо замкнутые в крохотной кабине ракетного корабля. Гейл вздрагивала всякий раз, когда вездеход покачивался, уступая напору воздушных потоков. Я склонился и влил немного текилы в ее пластмассовую чашку.

- Неужто ни единожды не пережидала буран взаперти? А говорила: я выросла на ранчо... Гейл пожала плечами.

- Дома - да. Пережидала. Но сорвиголовой не числилась, вылазок в разгар зимы не совершала... Она внезапно сощурилась:

- Постой-ка, дорогой. Ведь я, сдается, ничего подобного не рассказывала! Справки собирал?

- А ты сомневалась в этом? Все нужные справки поступили нынешним утром. Правда, не всеобъемлющие, но подробные.

Гейл хихикнула.

- Интересное было чтение, держу пари. Правды ради, уведомляю: чтение было скучным. Обычная повесть о красавице, имевшей чересчур много прихотей, чересчур много денег и чересчур много мужей.

- Не выношу, - сказала Гейл, - чересчур пронырливых людишек с чересчур длинными носами.

Она осеклась, ибо пикап сотрясло чересчур яростным порывом ветра, метнувшимся по лощине. Сосновая лапа ударила по алюминиевой крыше фургона. Снег колотил о стекла, точно пригоршни гравия в них метали. А сами стекла начинало затягивать кристаллической изморозью. Гейл стиснула чашку так, что побелели суставы.

- Не бойся, - улыбнулся я. - До, конца света, по приблизительным выкладкам, еще несколько суток.

- Отвяжись! Не всем же дано корчить героев-первопроходцев... Конец света?..

- Просто размышляю, - сказал я, - о твоей сестре, Саре. Или Дженни. С какой стати она взяла и, по выражению мне подобных, переметнулась. Мак очень редко ошибается, принимая людей на работу. А мы, хоть и становимся в итоге отборной сволочью, избегаем предавать своих по соображениям чисто биологической привязанности. Сара, в конце концов, не школьницей влюбленной была. Прошла подготовку, получила не менее двух лет весьма полезного и жестокого опыта.