Жерар Вилье - Убить Генри Киссинджера! Страница 16

– Вы сами могли бы их узнать? – обратился Чаржах к Малко.

– Конечно!

– Сейчас попробуем их отыскать. Они не могли проскользнуть в Ирак. Я приказал перекрыть все дороги. Я посылаю специальных людей в Организацию освобождения Палестины в Ножрахе, чтобы взяли там сведения. У них должны быть фотографии!

Чувствовалось, что шейха буквально душит ярость. До того палестинцы лишь один раз осмелились нарушить законы кувейтского гостеприимства, когда захватили членов японской делегации и обещали их освободить в обмен на товарищей, арестованных в Сингапуре. Гнев эмира был столь велик, что ответственные руководители Организации освобождения Палестины поклялись, что подобное не повторится.

Малко пристально вгляделся в выпуклые глаза шейха:

– И что вы сделаете, если поймаете преступников?

Тот скрипнул зубами.

– Я брошу их в тюрьму.

Больше он не произнес ни слова, но мужчины поняли друг друга. Никакой кувейтский суд не вынесет смертного приговора участникам коммандо, которые совершили попытку ликвидировать агента ЦРУ. Это было бы немыслимо. Их тайком отпустят на свободу, в худшем случае отправят на иракскую границу или посадят в ливийский самолет.

– Я приехал в Кувейт не для того, чтобы уничтожать палестинцев, а для того, чтобы обеспечить безопасность Генри Киссинджеру. Я предпочитаю, чтобы вы ничего не делали, но помогли мне другим образом.

Чаржах удивленно на него посмотрел:

– Каким?

Малко обменялся взглядом с Ричардом Грином и решил быть с шейхом откровенным. Он рассказал ему о глухонемой танцовщице, а также об исчезновении как танцовщицы, так и переводчицы. Он продолжал:

– Амина знает тех, кто готовит покушение. Нужно разыскать ее, однако так, чтобы этого никто не заметил. К тому же существует такая личность, как журналист Салем Бакр.

– Я начинаю его розыски, – угрюмо заметил Чаржах.

– Отлично! Но для начала поищем Амину и Динах. Благодаря вам адрес танцовщицы я знаю...

– Пошли, – просто сказал шейх. – Только вы да я. Палестинцы никогда не осмелятся поднять на меня руку. Мой дядя эмир этого не потерпит!

Шейх бросил агентам несколько коротких приказов, и они исчезли. Малко откинулся на синтетическом чехле сиденья «бьюика», Ричард Грин, сгорбившись, направился к своему «кадиллаку».

Если бы не изуродованные осколками гранаты стены «Фоэниции», все происшедшее могло представиться дурным сном. Малко с тревогой себя спрашивал, что могли палестинцы сотворить с Динах и Аминой. Абу Чаржах на полной скорости гнал машину к дому танцовщицы.

Старая женщина в ветхом покрывале, заливаясь слезами, открыла им дверь. Оказывается, с тех пор как тогда девушка вышла из дому, она больше не возвращалась. Все ее вещи лежали здесь, не было только черной кружевной кофточки, купленной Малко. Перепуганная вопросами шейха, старуха клялась, что ничего не знает про жениха дочери и что он ничего дурного им не сделал.

Когда они вышли, лицо Чаржаха, казалось, потемнело еще больше.

– Ее похитили и убили, – сказал он.

Пока они ехали, шейх непрерывно набирал номер Динах. Никакого ответа. Отсутствие переводчицы явно беспокоило Чаржаха.

– Сейчас я отвезу вас в «Шератон», а сам займусь поисками пропавших, – предложил он.

Малко передернуло. Чувство бессилия почти физически мучило его. И к тому же этот недосягаемый проклятый Абдул Заки! Наверняка он является одним из вдохновителей заговора, не говоря об его экстравагантной жене. Ну, и конечно же, журналист Салем Бакр! И что толку от того, что практически известны имена зачинщиков и обличье исполнителей? Ведь палестинцы неприкасаемы, черт бы их побрал!

Подъезжая к «Шератону», Абу Чаржах вдруг резко затормозил, увидев множество полицейских, которые суетились вокруг машины, стоявшей возле второго подъезда.

В багажнике «доджа» лежало скрюченное женское тело со связанными руками и ногами. Юбка была задрана к голове, затянутой куском мешковины, по одежде стекала кровь. Женщина не двигалась. Полицейские почтительно расступились перед шейхом, он молча наклонился, содрал мешковину и от неожиданности сделал шаг назад. То, что было лицом Динах, представляло из себя сплошное кровавое месиво, на левой щеке висел вытекший глаз, вместо другого чернела жуткая дыра, череп во многих местах был пробит пулями.

Шейх молча переглянулся с Малко и начал допрашивать полицейского, переводя князю суть сказанного. Оказывается, минут за пятнадцать до их прибытия к «Шератону» подкатили две машины. Услышав выстрелы, служащий в вестибюле вызвал полицию. Одна из машин успела уехать. И вот что увидели полицейские. Теперь, вытаскивая тело, один из них нашел в багажнике пистолет и показал шейху. Малко не мог удержаться от восклицания:

– Но ведь это же мой пистолет!

Он взял его и стал рассматривать. Оружие было разряжено. Палестинское чувство иронии носило явно жестокий оттенок.

– Надо найти Амину, – сухими губами прошептал Малко. – Может, она еще жива, иначе эти звери уложили бы их вместе в этот багажник...

Неожиданно он подумал о глухонемой танцовщице с какой-то ему самому непонятной нежностью. Палестинцы должны действительно быть слишком уверенными в себе, чтобы действовать с подобной жестокостью! Ведь молодая женщина, изуродованный труп которой лежал теперь перед ним, – не только арабка, как и они, но и пропалестински настроенная арабка!

– Подите-ка вы спать, – мягко заметил шейх. – Я сам займусь дальнейшими розысками.

Они пожали друг другу руки. Малко чувствовал, как сильно изменились их отношения с тех пор, как они впервые встретились, и сейчас испытывал к Абу Чаржаху глубокую симпатию. В этом человеке ощущалось чувство чести, храбрость и достоинство древних бедуинов.

Через окно Малко, опустошенный и безразличный, наблюдал, как, ругаясь и проклиная друг друга, не могут разъехаться два кувейтца. День прошел бездарно, до сих пор не нашли ни малейшего следа Амины, несмотря на то что шейх приказал обыскать все пустыри, притоны и злачные места города, произвел обыски у палестинских активистов и заставил в полную силу работать своих осведомителей.

Каждые два часа он по телефону оповещал Малко о результатах. Тот, в свою очередь, звонил Ричарду Грину, одиноко и угрюмо засевшему в своей подвальной комнатке американского посольства.

«Додж» был украден, комната в «Фоэниции», где едва не взлетел на воздух Малко, оказалась снятой под фальшивой фамилией, пятерка террористов исчезла, и плюс ко всем неприятностям начали непрерывно звонить Грину из Вашингтона, расспрашивая о ходе расследования.

Князь посмотрел на часы: без пяти шесть. В шесть должен приехать шейх. В дверь постучали. Вошел Абу Чаржах, с озабоченным круглым лицом, куря свою неизменную сигарету. Он шлепнулся на диван, вытащил из-под дишдаши плоскую фляжку и отхлебнул здоровенный глоток виски.

– Ничего! – воскликнул шейх, хлопая себя по жирным ляжкам. – Салем Бакр ведет самую мирную и спокойную жизнь, какую можно себе вообразить. Он ездил в свою газету, потом на радио, где вел обычную передачу. Мы вызвали его на допрос – никакого толка.

Впрочем, Малко не питал никаких иллюзий относительно возможностей кувейтской секретной полиции. Подобная «слежка» могла только помочь преследуемым. Теперь журналист знал, что за ним следят, и вел себя осторожно.

– А Абдул Заки?

– К его телефону подключен подслушивающий аппарат. Заки, безусловно, ярый защитник палестинцев, но никакими предосудительными делами он сейчас не занимается. К тому же он – кувейтец...

Видя разочарованную физиономию Малко, шейх обнажил золотую челюсть:

– Как раз сейчас он устраивает прием в честь одного из своих клиентов – араба из Саудовской Аравии. Я приглашен. Если хотите...

Малко не колебался. Все-таки это лучше, чем в бессильной злобе считать набегающие волны Персидского залива. К тому же так приятно встретиться с врагом на его собственной территории.

В номере стоял чертовский холод, за окном лил мелкий ледяной дождь.

– Я думал, что издохну здесь от жары, – вздохнул князь.

– Таких дней, как этот, выпадает не больше трех-четырех в году, – сказал шейх.

Право же, Малко везло в Кувейте во всех отношениях!

На приеме царила обычная атмосфера шумной и скучной кувейтской вечеринки. Отсутствие алкогольных напитков сковывало жизнерадостность людей.

Абдул Заки принял Малко как старого друга и представил его массе арабов в богатых дишдашах, с белоснежными зубами и черными как смоль усами. Единственной женщиной здесь являлась великолепная Винни, затянутая в немыслимое коричневое кружевное платье, конечно же, купленное у «Азиза». Завтра ему предстояло валяться на помойке.

Потонувший в море пепси-колы князь попытался приударить за Винни Заки и хоть как-то ее расшевелить, но по-прежнему без видимых результатов. Молодая датчанка надменно расхаживала меж гостей, занималась преимущественно напитками и в разговоры предпочитала не вступать.