Две операции майора Климова - Огнев Владимир Федорович Страница 16

— Подожди, Танечка, — остановил девочку Алексей Петрович. — Что, они так и говорили — дядя Яким? Или называли его фамилию?

— Никаких фамилий они не называли. Не доедем, говорят, до Якима и все. Без него решили рыбу ловить. А по-моему, это нечестно. Если договорились вместе, то и надо вместе.

— Они что, говорили, что будут ловить рыбу без Якима?

— Да нет же, дядя, какой вы! Это же и так ясно, тетя Зина говорила же, что они на рыбалку едут.

— А какие-нибудь села, станции они упоминали? Или другие имена? Номера поездов?

— Нет, ничего такого я не слышала, — вздохнула Таня. — А что, вы Якима не знаете? Может быть, тетя Зина знает...

В три часа чекисты собрались вместе, чтобы подвести первые итоги и определить, что делать дальше. Рассказ Зиночки Засыпкиной оказался правдивым. Сообщенное ею косвенно подтверждалось собранными Волковым и Гребенщиковым сведениями. Овчаров в Верхнереченске прописан не был. Впрочем, после разговора с Засыпкиной уже стало ясно, что логово «Оборотня» находилось в Каменске. Вскоре после семи часов вечера двадцать восьмого июля со станции Верхнереченск отправился скорый поезд на Ленинград. Как показало изучение расписаний движения поездов, самолетов и автобусов, вероятнее всего преступники уехали с этим экспрессом. К сожалению, состав этот сегодня утром уже прибыл в Ленинград, организовывать поиск в нем было поздно. И, наконец, Яким...

— Кто же он, этот Яким? Старая связь Колчина, вроде Сулеймана? — высказал предположение Колосков. — Тогда надо искать.

— Искать человека по одному имени? Даже если ограничиться пограничной полосой, знаешь, сколько на это потребуется времени? — возразил Гребенщиков.

— Не доезжая до дяди Якима, — потирая подбородок, задумчиво повторил майор. — Вообще-то эта Танька — ужасная фантазерка. Выводы из нее вылетают, как осы из потревоженного гнезда. Во всех направлениях... Юрий Константинович, есть у вас атлас железных дорог? Дайте, пожалуйста. Посмотрим-ка, друзья, предполагаемый маршрут наших, так сказать, «клиентов»...

Все склонились над картой. Между бесконечных голубых озер по зеленой полосе лесов тянулась лента Октябрьской железной дороги. Зеленый цвет на карте тут и там прерывался синими черточками — болотами.

— Здесь! — голос Александра сорвался от волнения. — Смотрите!

Его скользивший по карте ноготь остановился возле напечатанного мелким черным шрифтом названия станции — Яккима. Да, такая станция была и находилась она на участке дороги между Приозерском и Петрозаводском, сравнительно близко подходившим к границе. Решение Климов принял немедленно:

— Юрий Константинович, прошу вас срочно заказать специальный авиарейс, мы с Колосковым вылетаем на границу. Ты, Женя, — повернулся майор к Гребенщикову, — отправляйся в Каменск. И не хмурься, задача у тебя будет особая и архиважная. Пока Саша занимается сборами и вызывает машину, пойдем обсудим некоторые детали твоего нового задания...

ГЛАВА VI

Сколько веревочке ни виться...

Страх не давал им остановиться. Позади много километров труднопроходимого, заболоченного леса. Благословляя дождь, смывавший следы, грязные и измученные, они не позволили себе еще ни минуты отдыха. Дальше, как можно дальше от совсем недавно так притягивавшей к себе границы, от смертельной опасности, вставшей перед ними в лице людей в зеленых фуражках. Семь часов безумного, страшного неимоверным физическим напряжением пути...

Рачинский поскользнулся на замшелом корневище и, нелепо взмахнув руками, тяжело упал на мокрую землю. Обессиленный, он даже не сделал попытки встать. С глухим стоном повернулся на спину и, привалившись к стволу корявой сосны, судорожно ловил ртом воздух. Его спутник остановился и огляделся. Болота, наконец, пройдены. Под ногами — не пугающая хлябь, а твердая земля, скрытая под толстым слоем прелой хвои.

Могучие сосны окружали небольшую поляну, в середине которой вздымался огромный гранитный валун. Дождь перестал. Сквозь тихо шелестевшие в вышине кроны сосен пробивались солнечные лучики, дробясь и сверкая в каплях воды.

Что же, привал необходим, а лучшего места скоро не найдешь. Под одной, скошенной книзу, стороной валуна полоса сухой земли, здесь можно и отдохнуть. Сбросив рюкзак, Колчин снял и разостлал на сухом месте брезентовую куртку, затем достал из рюкзака и разложил на ней хлеб, колбасу, флягу со спиртом. Не обращая внимания на спутника, начал есть. Молча наблюдавший за ним Рачинский со стонами приковылял к валуну, лег у подножия. Ему не до еды. Страшная усталость сковывала мышцы... Спать, спать...

Колчин понимал, что их неудача не была случайной. Спирт вернул ему бодрость, прогнал страх. И сейчас он снова и снова перебирал в памяти события последнего времени: чтобы решить, что делать дальше, нужно разобраться в причинах провала тщательно продуманного им плана.

Неудача на иранской границе не обескуражила Колчина. Случайное стечение обстоятельств — так оценил он события в Кизыл-Дагском районе. Там они не «наследили». А старый контрабандист не может выдать. Дальше опять все шло хорошо. Разработан новый вариант, приобретена экипировка, в пути до Ленинграда — ничего подозрительного. А затем... Покойный Шиндлауэр не зря говорил, что у него чутье прирожденного разведчика. «Ревизор» в пригородном поезде сразу ему не понравился. Что-то почти неуловимое, но настораживающее было в его поведении. Пожалуй, чересчур внимательный, цепкий взгляд...

Тогда, едва заметив слабое движение в головной части вагона, Колчин, всегда настороженный и готовый к схватке, подхватив рюкзак, вышел в противоположный тамбур. Достал сигарету и, вяло перебрасываясь словами с толпившимися здесь курильщиками, стал наблюдать за «ревизором». Смутные подозрения его уже готовы были рассеяться: «ревизор» совсем по-настоящему «прицепился» к старику-карелу, который никак не мог найти свой билет. Но вот он поравнялся с Рачинским, внимательно оглядел рыбака-любителя, взял его билет. Почему-то быстрым взглядом окинул соседние скамьи. Щелкнул компостером и, отвернувшись от Рачинского, вдруг достал из кармана кителя записную книжку, мельком заглянул в нее. Вот он уже идете контролем дальше. Но Колчин готов поклясться — «ревизор» опознал Рачинского и, чтобы убедиться в этом, взглянул на хранившуюся в записной книжке фотокарточку. Однако почему же Рачинского ищут? Где он-то мог наследить? Раздумывать об этом некогда. Сейчас «ревизор» сообщит чекистам, что обнаружил разыскиваемого, они появятся в вагоне и тогда уже не уйти. Уходить надо немедленно, лучше всего одному. Но самые важные фотопленки, на которых запечатлены добытые с таким трудом секретные сведения, — у Рачинского, выманить их у этого прохвоста не удалось. Что ж, придется уходить вдвоем. Хорошо, что «ревизор» идет от головного вагона поезда назад: их прыжок не будет ему виден.

Встретившись с сообщником взглядом, Колчин подал ему знак следовать за собой и перешел в соседний вагон. В этом тамбуре было почти пусто, только парень с девушкой, обнявшись, шептались о чем-то в уголке. Сердито сопя, в плохо открывавшуюся дверь тамбура протиснулся Рачинский. Соседство озабоченных, даже злых «рыболовов» молодым людям явно не понравилось: не прошло и пяти минут, как парочка перебралась в соседний вагон.

— Нас ищут, надо прыгать и уходить, — сиплым шепотом выдохнул Колчин в ухо Рачинскому.

Рывком распахнул он дверь вагона. Искаженное страхом лицо Рачинского метнулось назад, но Колчин сильно сжал руку сообщника, зло и твердо бросил:

— Ну!

Два человека один за другим скатились с высокой насыпи. Вот наверху, над ними, прогрохотал по рельсам последний вагон состава...

Колчин отхлебнул спирта и, задерживая дыхание, потянулся за колбасой. Закусил. Прислонившись спиной к валуну, с наслаждением вытянул ноги. Однако мозг его продолжала сверлить все та же мысль: где просчет, как чекистам стал известен его замысел? И стал ли известен? Его, Колчина, «ревизор» не мог видеть. Но в том, что он искал Рачинского, сомневаться не приходилось. Значит, провалился Рачинский? Как? Проболтался? Преодолевая все нарастающую злобу против своего сообщника, Колчин продолжал анализировать события, во всех деталях восстанавливая их в памяти...