Чингиз Абдуллаев - Крах лицедея Страница 17

— Она сказала, что представляет галерею?

— Галерею современного искусства в Праге. А вы откуда? Неужели тоже из Чехии?

— Нет, — ответил Дронго, — моя галерея находится несколько восточнее.

— Вы тоже художник, мне говорили…

— Вам говорили неправду. Я скорее ценитель искусства и меценат.

— Это благородное дело. Вы любите живопись?

— Очень. Особенно классическую школу. Поэтому мне так нравятся работы сеньора Карраско. В них чувствуются традиции прошлого.

— Как вы хорошо сказали, — восхитилась она.

У бассейна появился Тургут Шекер. Он был в длинных, гораздо ниже колен, шортах и в светло-серой майке навыпуск. Увидев разговаривающих Дронго и сеньору Ремедиос, он кивнул им в знак приветствия. После чего сел в одно из кресел, стоявших неподалеку.

— Вы видели прошлогоднюю коллекцию Пабло Карраско? — оживилась сеньора Ремедиос. О своем кумире она могла говорить часами.

— Не все. Только отдельные работы. Но нынешние мне понравились больше. В них есть единый стержень, все изделия объединены одной мыслью.

— Как верно, — воскликнула она, — вы уловили замысел мастера!

— Жаль, что вчерашняя презентация оказалась такой скомканной, — продолжал Дронго. — А вы знали, что мистер Рочберг может опоздать на презентацию?

— С чего вы взяли?

— Я слышал, как об этом говорил сеньор Карраско. И мне это показалось странным. Ведь, судя по всему, только из-за новой коллекции работ своего коллеги мистер Рочберг и приехал сюда?

— Конечно, — нахмурилась она, — мы даже оплатили ему билет первого класса и отели в Мадриде, Севилье и Нуово Санкти Петри. Нет, думаю, он не собирался опаздывать. Скорее всего, сеньор Карраско сказал так, чтобы все остальные не волновались. Вряд ли он точно знал, что мистер Рочберг задержится, иначе заранее предупредил бы меня.

— Просто мистер Рочберг не пришел, потому что его убили, — печально подвел итог Дронго.

— Да, его убили, — она помолчала, задумавшись. Затем сказала: — Знаете, я думаю, что это сделал кто-то из местных жителей, случайно оказавшийся в его номере. Или какой-нибудь работник отеля, который польстился на камни, спрятанные у Рочберга в сейфе.

— Тогда неизвестный нам убийца может попытаться и во второй раз похитить драгоценности уже из новой коллекции вашего шефа?

— Теперь это невозможно, — улыбнулась она, — коллекция в сейфе менеджера отеля, и туда никто не сможет попасть. Бернардо сказал, что рядом с кабинетом менеджера установлен полицейский пост. Мы разделили коллекцию. И завтра вечером нам разрешат увезти ценности отсюда.

Тургут Шекер поднялся и пошел ко входу в отель. Дронго внимательно посмотрел ему вслед.

— Вы раньше виделись с кем-нибудь из ювелиров, приглашенных на вашу презентацию? — поинтересовался Дронго.

— Нет. Про Рочберга мы много слышали и, конечно, видели его на фотографиях в журналах.

— А Ямасаки вы знали?

— Тоже только по фамилии и журнальным снимкам. Но разве можно отличить японцев друг от друга. Хорошо еще, что мы подстраховались с «Мавританской красавицей». Здесь никому нельзя доверять.

— Галиндо, Тургут Шекер, Мачадо?

— Никого. Весь секрет замысла состоял в том, чтобы пригласить сюда ювелиров, ставших самыми модными по продажам за прошлый год. Это могли быть и старые, и молодые мастера. Кроме Рочберга, мы никого не знали. Хотя лично я была знакома с Руисом Мачадо. Мы встречались с ним несколько лет назад на французской Ривьере. Он тогда был начинающим ювелиром, а я приехала на открытие магазина фирмы «Шопард» в Канны. Было очень интересно. Там я и познакомилась с Мачадо. Он казался непосредственным и добрым человеком. Но с тех пор многое изменилось, хотя мы сохранили хорошие отношения.

— Вы давно работаете с сеньором Карраско?

— Давно, — ответила она, улыбнувшись, — он идеальный шеф. Требовательный, дисциплинированный, все понимающий. У нас с ним полное взаимопонимание и согласие.

— И даже ваши номера находятся рядом, — напомнил Дронго.

— Верно. Я могу понадобиться ему днем и ночью. Поэтому мой номер всегда рядом с апартаментами сеньора Карраско.

— А Бернардо вы давно знаете?

— Не так давно. Но он раньше работал в полиции. Мы наводили справки, у него были прекрасные характеристики.

— Значит, из приглашенных вы никого раньше не знали? — не унимался Дронго.

— Немного знала Мачадо. И помню его ранние работы. Но остальных никого. Зато сейчас мы все повязаны одним подозрением.

— А Геддеса? Он не показался вам несколько странным?

— Здесь все немного странные, сеньор Дронго. Кстати, почему у вас такое имя? Вы из Югославии? Или из Болгарии?

— Нет, — ответил Дронго, — просто я привык к своему псевдониму и он заменил мне имя.

— Фил Геддес хороший журналист, но ужасный человек, — призналась она, — я не знаю никого, кому бы он мог понравиться.

— Это вы говорите обо мне, — раздался сзади голос Фила Геддеса, и они обернулись. Английский журналист стоял у них за спиной.

— Сеньора Ремедиос рассказывала мне о ваших талантах, — соврал Дронго и заметил благодарный взгляд своей собеседницы.

— Неужели? — удивился Геддес, обходя их кресла. — А мне показалось, что я не понравился сеньоре своим назойливым характером.

— Все в порядке, — быстро сказала она, бросив на Дронго предупреждающий взгляд.

— Извините меня, я должен уйти, — Дронго поднялся, — было очень приятно с вами познакомиться.

Он поклонился и отошел. Сеньора Ремедиос проводила его умиленным взглядом. Этот незнакомец оказался большим джентльменом, чем она могла себе представить. Зато английский журналист Геддес вызывал у нее отвращение своей бесцеремонностью. Что за отвратительная, хамская манера — вмешиваться во все и подслушивать чужие разговоры! Сеньора Ремедиос твердо решила, что этот тип больше никогда не получит эксклюзивных материалов компании Карраско и его не будут приглашать на презентации фирмы. Эрендиру она еще готова была терпеть за ее колкие гадости в адрес остальных мужчин. Здесь в сеньоре Ремедиос говорила женская солидарность. Но терпеть хамство Геддеса она больше не будет.

— Сеньора Очоа, — вкрадчиво сказал Геддес, — вы не могли бы рассказать мне об истории отношений компании вашего патрона и корпорации Рочберга?

— Мы раздали наши пресс-релизы всем журналистам, — холодно заявила она, гордо подняв голову. — Не понимаю, почему я должна делать для вас исключение.

Она увидела, как из здания отеля вышел Руис Мачадо. Очевидно, он собирался спуститься на пляж, так как был в светлых шортах и майке. Подойдя к ним, он вежливо поздоровался.

— Вы собираетесь купаться? — спросила она с ужасом.

— А почему нет? — удивился Мачадо. — Сегодня прекрасная погода. Или вы думаете, что я должен переживать из-за смерти Рочберга? Ничего подобного. Он был жадным и беспринципным сукиным сыном. Простите меня, что я так говорю о покойном, но это правда. И я абсолютно не собираюсь демонстрировать показную скорбь по поводу его смерти. К тому же меня только что отпустили с допроса. Разумеется, я ничего не видел и не слышал. Но на пляж нам разрешили спускаться. Там выставят охрану с двух сторон, чтобы с нами никто не общался. Комиссар считает, что украденные бриллианты находятся у кого-то из гостей отеля и их еще не успели вынести отсюда. Поэтому он собирается провести обыск во всех номерах отеля.

Геддес насмешливо пожал плечами. Дронго, до которого донеслись последние слова Мачадо, обернулся и заметил, как нахмурилась сеньора Ремедиос.

— Наши номера тоже собираются обыскивать? — спросила она с некоторой тревогой в голосе.

— Кажется, да. Никаких исключений не будет, — сообщил Мачадо. — Мы были вместе с сеньором Галиндо, и он бурно возмущался по этому поводу, считая такое поведение полиции оскорбительным. Но обыск начнут уже через час.

Дронго прошел к зданию отеля. Обернувшись в последний раз, он увидел, как сеньора Ремедиос Очоа быстро уходит в другую сторону. Оставшиеся у бассейна Руис Мачадо и Фил Геддес о чем-то тихо говорили между собой. Никто не мог предположить, что сеньора Ремедиос Очоа не доживет до завтрашнего дня. Пока никто не догадывался, что уже сегодня убийца сомкнет свои руки на ее шее.

Сверху за происходящими событиями следил мистер Ямасаки, вышедший на балкон. Пабло Карраско смотрел на своего пресс-секретаря из-за стеклянной витрины ресторана, разделявшего два внутренних двора. Рядом с ним стоял и что-то тихо говорил ему Антонио. Тургут Шекер пересекал двор, возвращаясь к бассейну. Мачадо и Геддес смотрели вслед удалявшейся сеньоре Ремедиос. Бернардо шел ей навстречу. Дронго подумал, что выбор подозреваемого будет как никогда трудным.

Среди наблюдавших за сеньорой глаз были и глаза убийцы. Он уже знал, где, когда и зачем его пальцы сомкнутся на горле несчастной женщины. Убийца не испытывал чувства сострадания или жалости. В этот момент он думал совсем о другом. Его меньше всего волновала чужая человеческая жизнь. Более всего остального его интересовало колье «Мавританская красавица». И он догадывался, где именно может находиться это колье.