Чингиз Абдуллаев - Когда умирают слоны Страница 17

Мераб по-прежнему молчал.

– Вас обманули, – убежденно повторил Дронго, – вас заставили поверить в чудовищную ложь. Выходит, солдаты забивали грузинских девушек и женщин саперными лопатками на глазах у их отцов, мужей, братьев, сыновей. И никто из сотен и тысяч мужчин, находящихся на площади, не вступился за них? Вы можете поверить в такую чушь? Грузины смотрели, как забивают их женщин саперными лопатками! И никто даже не попытался вмешаться? Все это неправда. Потом была вторая, более объективная комиссия КГБ СССР, о результатах которой никому не стали сообщать. Все женщины и девушки умерли от удушья, в результате образовавшейся давки. Никто из них не был забит саперной лопаткой. Это была заведомая неправда, но ложь комиссии Собчака тогда была нужна всем. Горбачеву, который не хотел портить свой имидж миротворца, якобы ничего не знавшего о трагедии, Шеварднадзе, который вел свою игру против Патиашвили и Гумберидзе. Выводы комиссии были нужны Звиаду Гамсахурдиа для победы на выборах, нужны самому Собчаку для утверждения собственного имиджа демократа и непримиримого борца с коммунистической номенклатурой. Ложь нужна была им всем. И она появилась на свет, вызвав еще большие разрушения. Уже после победы Гамсахурдиа начали жечь книги современных грузинских писателей на площадях, уже после прихода к власти ультрарадикалов начались преследования инакомыслящих. А потом в результате государственного переворота у вас появился новый лидер. Или я что-то упустил?

– Я видел снимки, – задумчиво произнес Мераб, – у погибших молодых женщин были рваные раны. Их действительно убили саперными лопатками.

– И мужчины за них не вступались? – спросил Дронго. – Неужели на глазах грузинских мужчин забивали женщин лопатками, а они трусливо убегали? Вы в это верите? Лично вы верите?

Мераб нахмурился:

– Не знаю, когда вы ставите вопрос именно так. Но там были раненые женщины.

– Во время давки такие ранения возможны, – пояснил Дронго, – это вам скажет любой эксперт.

Мераб молча поднялся и, встав к Дронго спиной, поставил на огонь глубокую сковородку. Было заметно, что он волнуется. Затем медленно повернулся к своему гостю.

– Мера ответственности каждого может определяться и глубиной его нравственного падения, и возможностями его совести, – убежденно произнес старик.

И в этот момент зазвонил телефон.

Глава 9

Мераб посмотрел на Дронго и поднял трубку.

– Да, он здесь, – ответил кому-то и протянул трубку своему гостю.

– Добрый вечер, – услышал Дронго знакомый голос Нодара. – Извините, что беспокою так поздно. Но мне доложили, что госпожа Мегрилишвили только недавно уехала от вас.

– Это правда. Мы расстались минут двадцать назад. Что-нибудь случилось?

– Мы доложили о взрыве нашему министру, – сухо сообщил Нодар. – И были вынуждены рассказать, кто и зачем приехал к Аситашвили. О взрыве у здания Министерства обороны уже доложили самому президенту. О смерти полковника Джибладзе знает весь город. Мы пытались решить ситуацию собственными силами, но этот взрыв спутал все наши карты…

– Вы пригласили меня, не получив согласия вашего министра? – не поверил услышанному Дронго.

– Наше ведомство планирует операции, о которых известно только нашему куратору, заместителю министра национальной безопасности, – объяснил Нодар, – но дело не в этом. Министр приказал закончить операцию в двадцать четыре часа. Вы должны покинуть нашу страну в течение следующих суток. Расследование по фактам гибели генерала Гургенидзе и полковника Джибладзе мы должны проводить собственными силами. Вот почему я звоню вам так поздно.

– Вы хотите, чтобы я уехал?

– В течение двадцати четырех часов, – глухо повторил приказ министра Нодар. – Он говорит, что ему не нужны новые Джеймсы Бонды. Вам удалось что-нибудь узнать от госпожи Мегрилишвили?

– Вы думаете, что, поговорив несколько минут с переводчиком, я могу узнать, кто и зачем убил генерала Гургенидзе? – разозлился Дронго. – Я только начал расследование. И завтра собираюсь поговорить с членами семьи погибшего генерала.

– Завтра вы улетите, – заявил Нодар. – У меня приказ министра.

– Двадцать четыре часа, – напомнил Дронго. – Такой срок можно приравнять к целой вечности. Или он приказал отправить меня рано утром? По-моему, я могу улететь и вечером.

– Это ничего не изменит, – заспорил Нодар. – У меня указание министра не оставлять вас в городе и не допускать больше никаких убийств. Если вы останетесь, я не смогу гарантировать ни вашу безопасность, ни безопасность моих сотрудников.

– Завтра утром я поеду в дом, где произошло убийство, – твердо проговорил Дронго. – Независимо от того, когда вы меня депортируете. Мне нужно поговорить с возможными свидетелями случившегося убийства.

– Не понимаю, почему вы настаиваете? – уставшим голосом произнес Нодар. – Мы рискнули поставить на вас и проиграли. Можете считать, что вы выбыли из этой игры.

– Господин Гигаури, я не просил меня приглашать. И я не люблю участвовать в играх, правила которых меняются на ходу. Но в любом случае только я сам решаю, когда и зачем мне выходить из начавшейся игры. Вы можете меня депортировать, но завтра утром я все равно поеду туда, куда хотел поехать. И давайте прекратим этот бесполезный разговор.

– А вы упрямый человек, – чуть помолчав, сказал Нодар. – Но я еще не сказал вам самого важного. Автомобиль полковника Джибладзе был взорван с помощью дистанционного управления. Там была заложена дистанционно управляемая мина. Наши эксперты уже установили тип взрывного устройства. Какие еще доводы вам нужны, чтобы принять решение о вашем отъезде? Они хладнокровно взорвали автомобиль с находившимся там полковником.

Дронго подумал, что это обстоятельство может несколько сместить акценты.

– Мне нужно встретиться с членами семьи погибшего генерала, – упрямо повторил он, – и осмотреть место происшествия.

– Хорошо, – неожиданно согласился Нодар, – я дам вам последний шанс. Завтра утром, к девяти часам, пришлю за вами машину с нашими сотрудниками. У вас будет время до трех часов дня. Затем вы улетите.

– До свидания, – Дронго положил трубку.

– Мне кажется, что вы не захотите больше есть, – сказал Мераб.

– Наоборот, – весело возразил Дронго. – Я обожаю есть по ночам. Какое у нас следующее блюдо? Не встану из-за стола, пока все не перепробую.

Он просидел за столом еще около часа. И только в полночь отправился спать. Перед тем как заснуть, Дронго снова прокрутил в памяти минувший день. Разговоры с Тамарой, полковником Джибладзе, генералом Аситашвили, последний был с Лилией. Нет, не последний. Потом еще беседовал с Мерабом и с позвонившим Нодаром. Какой получился насыщенный день!

Внизу работал телевизор. В гостиной молодой сотрудник Министерства безопасности смотрел ночную передачу, зевая от усталости. Ему было труднее всего. Он был «жаворонок» – привык рано ложиться и рано вставать. Но в эту ночь не имел права на сон.

Дронго подумал, что нужно заснуть, и заснул, заставив себя успокоиться, уже не думая о завтрашнем дне.

В восемь часов утра он открыл глаза, чтобы успеть принять душ, выпить чашку чая, съесть кусочек сулугуни, переодеться, проверить оружие, стерев масляные пятна с его рукоятки и с обоймы. Даже успел перекинуться парой фраз с опухшим от бессонницы дежурным, который ждал, когда его наконец-то сменят.

В девять часов в дом вошла Тамара. Почему-то Дронго был уверен, что приедет именно она. Может, потому, что Нодару было невыгодно посвящать в тайну приезда его гостя других сотрудников отдела. Тамара была в темном брючном костюме. Она достала сигареты, как только вошла.

– Дурная манера, – пробормотал Дронго вместо приветствия, – начинаешь утро с сигарет. У тебя пожелтеют зубы и выпадут волосы.

– Насколько я помню, ты никогда не курил, – парировала она, скрывая улыбку, – но после нашей последней встречи семь лет назад твоя прическа сильно поредела.

– Верно, – признал он, – но именно потому, что я слишком много бываю в компаниях курящих женщин.

Тамара потушила сигарету и только потом рассмеялась.

– Нодар прислал меня за тобой, приказав никуда не выпускать. Мы едем к дому Гургенидзе и возвращаемся обратно, никуда не заезжая. Только на таких условиях тебе разрешено поговорить с членами семьи погибшего генерала.

– Договорились, – согласился Дронго. – Надеюсь, он тебя не уполномочил надеть на меня наручники.

– Пока нет, – произнесла она достаточно серьезным тоном.

Когда они выходили, молодой охранник, дежуривший ночью, посмотрел им вслед и печально кивнул головой, словно прощаясь. Мераб пожал руку Дронго и, ничего не сказав, скрылся на кухне.

– Ты собрал свои вещи? – спросила Тамара, усаживаясь рядом с водителем. Дронго расположился сзади около мужчины его комплекции, высокого роста с мощным торсом, как у борца.