Анна Клодзиньская - Очная ставка Страница 17

Вскоре лес расступился, и открылась небольшая поляна. На ней, подобно развалинам какого-то древнего замка, возвышались огромные валуны, поросшие мхом, потрескавшиеся, заросшие кустами и высокой травой. В темноте они казались черными. Обильно растущая зелень не несла никаких следов пребывания человека, как-то: бумажек, разбитых бутылок, целлофановых пакетов, короче, всего того, чем туристы любят «украшать» свое пребывание на лоне природы.

Но человека в темных очках не интересовали вопросы экологии. Впрочем, он явно находился здесь не впервые. Выйдя из машины, постоял несколько минут, прислушиваясь к шорохам и звукам, доносившимся из ночной темноты. Убедившись, что все спокойно, он взял из машины небольшую сумку, электрический фонарь и связку ключей. Потом, бесшумно ступая по мягкой траве, приблизился к замшелым камням. Обошел их вокруг, нагнулся и некоторое время что-то искал. Этим «что-то» была небольшая, умело замаскированная дверь. Он открыл ее с помощью ключей. Из отверстия пахнуло холодом и сыростью. Человек проскользнул внутрь, закрыв за собой дверь.

Он очутился в подземелье с крепким каменным сводом и кирпичной кладки стенами. Повесил на крючок фонарь, который осветил скудную меблировку: стол, два стула и похожий на банковский сейф железный шкаф, снабженный замком с шифром.

Человек положил сумку на стол, из внутреннего кармана вытащил единственный, но оригинальный по форме ключ. Потом подошел к железному шкафу, набрал четыре цифры, вставил ключ в едва заметную скважину и открыл дверцу. Некоторое время он всматривался в то, что лежало внутри, переводя взгляд с одной полочки на другую. Выдвинул нижнюю — все засверкало разноцветными искрами. Мужчина счастливо улыбнулся при виде этой замечательной коллекции бриллиантов и других драгоценных камней. Его любимые сапфиры голубого цвета, переходящего в бледно-фиолетовый, лежали в отдельной шкатулке, выложенной бархатом. Отдельно располагался и самый ценный во всей этой коллекции светло-зеленый изумруд. Два рубина овальной формы были похожи на капли крови. Кроме того, на нижней полке покоилось несколько темно-красных гранатов и полудрагоценных камней, таких как топаз, аквамарин, турмалин, и, наконец, крупные, необработанные куски агата, малахита и фиолетового аметиста.

Он не мог оторвать взгляда от этого богатства, ласкал камни глазами, чуть дотрагивался до них кончиками пальцев, словно боялся, что грубое прикосновение повредит камни, хотя ему была известна их твердость. Наконец, вздохнув, он поглубже задвинул полочку. Из принесенной сумки вытащил пару слитков золота, каждый из которых весил три унции[22] и имел пробу 999, что составляло по нынешним ценам внушительную сумму — свыше двухсот тысяч злотых. Он положил их на верхнюю полку, добавил к ним все, что находилось в сумке, отдельно уложил пачки с долларовыми ассигнациями — другая валюта сюда не попадала.

Наконец он старательно запер свой удивительный сейф. Еще раз осмотрелся, взял сумку и вышел наружу. Тщательно закрыл дверь и завалил ее камнями. Потом некоторое время стоял, прислушиваясь и глядя в лес. Около двух часов ночи он отправился в обратный путь, к окраинам северной Праги.

Глава 5

В магазин молочных продуктов должны были привезти яйца, поэтому очередь, стоявшая за сыром, увеличилась, образовав две петли в скверике между киосками.

Здесь завязывались добрые кратковременные знакомства, люди давали друг другу советы, обменивались самыми красочными эпитетами, связанными с той или иной фамилией, в ходу были самые последние анекдоты, поскольку никакая цензура на очереди не распространялась.

Какой-то мужчина с длинными волосами и бородой пытался пробраться в осажденный магазин, но был незамедлительно остановлен.

— Эти бородатые — страшные мошенники, — заметила одна из женщин. — Вы не знаете, когда привезут яйца?

— От яиц люди глупеют, — пробормотал стоявший за нею мужчина в сером пальто и хихикнул.

— Мой дедушка за два дня до смерти точно так же хихикал, — вздохнула она.

Двое стоявших позади молодых парней загоготали. Им было скучно, но приходилось стоять, так как хотелось есть.

Молодая девушка, тщательно накрашенная и причесанная, обойдя очередь, зашла с черного хода, постучав в дверь условленным способом. Продавщица, открыв, спросила дружелюбно:

— Чего тебе, Йолка?

Выглянула другая продавщица, нахмурила брови:

— Вне очереди?

Но подруга пояснила!

— Это же Йолка из бара, от пани Пасовской. Ну, знаешь, той, черной, Дануты. Что будешь брать; сыр, яйца?

— Дай, золотко, десяток яиц. И сыру хотя бы полкило, какой есть.

— Да уж выбирать не приходится. Хорошо, что вообще есть «Мазурский». Сейчас принесу. Что там у вас слышно?

Йолка пожала плечами:

— Хозяйка стала жутко капризная, злится из-за всякого пустяка. Слава богу, в сентябре мы уходим в отпуск, закрываем контору.

— А чего она бесится?

— Наверняка из-за мужа. Знаешь, — она засмеялась, — я встретила его недавно с шикарной бабенкой в «Европейском». Блондинка, уже не первой молодости, но симпатичная, элегантная. Они ворковали как пара голубков. Ну прямо цирк!

— Почему? Может, они любят друг друга. — Продавщице нравились романы, разумеется, чужие — своего мужа она держала под каблуком.

— Что ты! Этот Казимеж такой повеса, он уже не одну обхаживал, мы-то знаем, не раз видела его я или Зоська, другая наша официантка. Вчера хозяйка жаловалась кому-то по телефону, что муж все чаще не ночует дома, приходит только на рассвете. В бар тоже редко заглядывает. А жаль, мы его любим. Он милый, симпатичный и порядочный. А она выглядит ужасно — неудивительно, что Казимеж не приходит ночевать, — снова засмеялась она.

Йолка заплатила за яйца и сыр и попрощалась с продавщицей.

Полковник взглянул на собравшихся, заглянул в блокнот и продолжил:

— Я уже говорил, что с августа прошлого года резко возросла преступность — нападения с целью ограбления, изнасилования, кражи со взломом, хулиганские выходки. Рост от десяти до нескольких десятков процентов! В некоторых воеводствах преступность увеличилась почти в два раза. Сами понимаете, что это значит.

Офицеры, присутствовавшие на совещании, шумно поддержали это заявление полковника. Они выглядели усталыми и раздраженными. Им на практике было известно, что означали эти проценты.

— В листовках и надписях на стенах домов можно прочитать, что милиция избивает, похищает, истязает людей. Распространяются так называемые «открытые письма», направленные против нас и наших семей. Милицию осуждают за то, что ей предоставлены самые различные привилегии, выдвигаются требования лишить нас законного права на отдых, лечение в санаториях и так далее. В Закопане, и не только там, разбрасывались листовки, призывавшие не обслуживать милиционеров в учреждениях общественного питания, не продавать им горючего на бензозаправочных станциях.

Полковник расстегнул пуговицы на милицейской куртке — в зале было жарко, — посмотрел на часы и перевернул несколько страниц в записной книжке.

— Больше всего преступлений совершается на сексуальной и еще точно не установленной почве. Об эскалации жестокости со стороны преступников, об их беспощадности, об актах насилия, о все более частом применении огнестрельного оружия я уже говорил. Хотелось бы только добавить, что сегодня у нас в стране свыше ста тысяч так называемых социальных паразитов, людей, которые нигде не работают и не учатся. Нами зарегистрирован также огромный рост цен на «черном рынке», где товары продаются на иностранную валюту и золото.

Он помолчал, некоторое время глядя на своих товарищей. Все присутствующие были офицерами с многолетним стажем, опытными, хорошо разбирающимися как в криминалистике, так и в психологических мотивах действий преступников. Каждый из них имел высшее образование, некоторые окончили Академию внутренних дел. Они представляли все воеводские управления, каждый знал свой район, как собственный карман, и то, что сейчас говорил им полковник, мог проиллюстрировать десятками примеров. Ему было известно это. Но хотелось собрать их всех вместе, постараться все подытожить, а затем вместе подумать, что предпринять дальше.

Полковник так же, как и каждый из них, переживал горечь, раздражение, разочарование. Он, как и они, спас не одну жизнь, десятки, а может, сотни раз задерживал воров, взломщиков, пьяных скандалистов, хулиганов, возвращал владельцам похищенное у них имущество, предотвращал налеты, находил убийц. И это все по воле некоторых теперь вдруг было предано полному забвению, как будто никогда не существовало. Неизвестные лица, а может, и не такие уж неизвестные, обращались к нему, ко всем офицерам и подофицерам в листовках, бюллетенях, надписях на стенах домов: «Вы не нужны! Никому — никогда — ни для чего». Это говорили даже люди, которые еще недавно обращались к милиции за помощью, потому что их обокрали, убили отца или мать, изнасиловали жену или дочь, избили без какой-либо причины. Но обо всем этом они не хотели сегодня вспоминать.