Джек Хиггинс - Холодная гавань Страница 17

— Но это глупо, — заметила Женевьева, ее била сильная дрожь.

— Может быть, — пожала плечами Джулия. — Не забудьте про письмо. Вы его так и не прочли.

Она была права. Женевьева вскрыла письмо. Прочтя, она скатала его в шарик.

— Плохие новости? — спросила Джулия.

— Приглашение на вечеринку в предстоящий выходной, на которую я в любом случае не пошла бы. Это дает ощущение постоянного поиска.

Джулия расхохоталась:

— Это в вашем-то возрасте, cherie?

— Мы встречались какое-то время. Вот и все. Скорее всего, от одиночества.

— А дальше?

— Он просил меня выйти за него замуж, перед тем как его послали служить на Восток.

— И вы отказали?

— Он только что приехал. Проводит отпуск в доме своих родителей в Суррее.

— И все еще надеется? Женевьева кивнула.

— И я ничего не могу объяснить ему! Дрянной способ прекращать отношения.

— Но ведь вам все равно, я не ошиблась?

— Вчера утром это, возможно, так и было, но теперь… — Женевьева пожала плечами. — Временами я чувствую в себе что-то странное, как будто мне все подвластно.

— Так что вас, судя по всему, спасли от серьезной ошибки. Мне кажется, вы теперь поймете Крэйга немного лучше.

Дверь открылась прежде, чем Женевьева успела ответить, и вошел Едж:

— Женщины у раковины на кухне. Прекрасное зрелище!

— Почему бы вам не уйти и не заняться своими игрушками, Джо? Это единственное, что у вас хорошо получается, — бросила Джулия.

— Но, дорогая, здесь тоже много такого, чем можно заняться. — Он обошел Женевьеву сзади и обнял за талию, прижимая к себе. Она почувствовала его возбуждение, когда он начал водить носом по ее шее и поднял руки к груди.

— Оставьте меня! — возмущенно воскликнула она.

— Смотри-ка, ей нравится, — съязвил он.

— Нравится? У меня от вас мурашки по коже, — ответила ему Женевьева.

— Правда? Так это здорово, милашка. Мне действительно хочется, чтобы тебя знобило от меня!

Она продолжала отбиваться от него, и вдруг Едж завопил от боли.

На поле боя появился Мартин Хейр: он держал Еджа за руку, заломив за спину, даже после того, как тот отпустил Женевьеву.

— Вы мерзкий червяк, Джо. Убирайтесь отсюда! Откуда ни возьмись возник Шмидт и открыл заднюю дверь. Хейр швырнул туда Еджа, и тот упал на одно колено. Он вскочил на ноги и повернулся с искаженным от злобы лицом:

— Я отплачу тебе за это, Хейр! А ты, ты, сука!..

Он поспешил прочь. Шмидт закрыл дверь.

— Он просто мина замедленного действия, сэр, так мне кажется.

— Я больше не мог его выносить. Ладно, сбегайте на корабль и найдите пару морских сапог для мисс Треванс.

— Цу бефель, герр капитан, — весело сказал Шмидт и вышел.

Женевьева все еще дрожала от возмущения.

— Морские сапоги? Зачем? — попробовала она отвлечься.

— Мы сходим прогуляться, — ответил Хейр, улыбаясь. — Соленый воздух, берег моря. Нет ничего лучше природы, она все ставит на свои места.

Мартин оказался прав. Они шли по узкой полоске берега за причалом, где залив расширялся, соединяясь с морем и устремляясь в него в водовороте белой пены и брызг, поднимавшихся высоко вверх.

Женевьева заметила:

— Боже, какая прелесть. Каждый вдох, который вы делаете в Лондоне, заражен дымом. Весь город пропах войной. Всюду смерть и разрушение.

— Море смывает грязь. Еще когда я был совсем мальчиком и проводил каникулы у мыса Код, я плавал по морю, — сказал Хейр. — Неважно, как дела на берегу; даже если у тебя все плохо, ты оставляешь это за спиной, на суше.

— А ваша жена? — спросила Женевьева. — Она думает так же?

— Думала. — Ответил Мартин. — Она умерла от лейкемии в 1938-м.

— Я очень сожалею. — Она повернулась, засунув руки в карманы куртки Кригсмарин горохового цвета, которую для нее раздобыл Шмидт. — У вас есть дети?

— Это было невозможно. Она была слишком истощена. Боролась с этой проклятой болезнью с двадцати одного года. — Он улыбнулся: — Она оставила мне несколько самых лучших акварелей, которые я видел в жизни. Она была прекрасным художником.

Инстинктивно она взяла его за руку. Они обогнули мыс, и берег стал намного шире, изгибаясь вдоль линии скал.

— Мне кажется, для вас это была долгая война. Он отрицательно покачал головой:

— Да нет. Я веду ее день за днем и живу только сегодняшним днем. — Он улыбнулся, став внезапно необыкновенно привлекательным: — Я бы даже сказал, ночью. Ведь мы действуем в большинстве случаев именно ночью.

— Ну а потом, когда все кончится?

— Такого не будет. Я же сказал вам. Только сегодня.

— А Крэйг? Он думает так же?

— Вам он нравится, не так ли? — Он прижал ее руку к себе. — Не нужно. Нет никакой надежды. У таких людей, как я и Крэйг, нет будущего, так что нет будущего и у вас.

— Вы говорите ужасные вещи. — Она посмотрела ему в глаза. Хейр положил ей руки на плечи:

— Слушайте меня, Женевьева Треванс. Война, если в нее играть так, как играем мы с Крэйгом, очень напоминает поездку в Монако на выходной день для азартной игры. Вы должны помнить, что судьба всегда против вас. Контора выигрывает, вы проигрываете.

Она отшатнулась от него:

— Я не могу этого принять.

Но он не ответил, глядя куда-то за ее спину с кривой улыбкой на лице. Она повернулась и увидела в волнах прибоя человека в спасательном жилете. Хейр бросился к нему, и Женевьева последовала за ним, остановившись у воды. Хейр зашел по пояс в воду, ухватился за спасательный жилет и возвратился, вытащив тело за собой на берег.

— Он мертв? — крикнула она.

— Да, — кивнул Хейр.

Это был труп молодого человека в черной форме с немецким орлом на правой стороне груди, без обуви. У него были красивые волосы и тонкая бородка, глаза закрыты, как будто он спал. Он выглядел удивительно мирно. Хейр осмотрел тело и обнаружил бумажник, размокший в воде. Он достал оттуда удостоверение, настолько раскисшее, что оно расползалось в руках. Хейр прочел его и поднялся на ноги:

— Немецкий моряк. С подводной лодки. Имя — Альтрогге. Возраст — двадцать три года.

Чайка кинулась на них сверху, резко крикнула и улетела в сторону моря. Набежала волна. Женевьева заметила:

— Даже здесь, в таком тихом месте, война чувствуется во всем.

— Контора всегда выигрывает, помните об этом. — Он обнял ее. — Пошли назад, я распоряжусь, чтобы кто-нибудь из экипажа занялся им.

Комната, в которой ее устроила Джулия Легран, была очень уютной. Там стояла кровать, на полу лежал китайский ковер, из сводчатого окна открывался прекрасный вид на сад.

Женевьева остановилась, глядя в окно, и Джулия обняла ее одной рукой, как это делал Хейр.

— Вам грустно, cherie?

— Этот парень на берегу, я не могу забыть его.

— Я знаю. — Джулия подошла к постели и расправила ее. — Эта война продолжается слишком долго, но у нас нет выбора. Для вас он просто мальчик, но для таких людей, как я… — Она пожала плечами. — Если бы вы видели, что боши сделали с моей страной… Поверьте мне, нацистов необходимо разбить. У нас нет выбора.

Дверь открылась, и вошел Крэйг Осборн:

— А, вот вы где.

— Вы даже не дали себе труда постучать в дверь, — возмутилась Женевьева. — Неужели у меня здесь никогда не будет покоя?

— Боюсь, что нет, — спокойно ответил он. — У нас ведь в запасе всего два полных дня, поэтому я решил, что мне следует познакомить вас с тем, что вас ждет. — Он сел на подоконник и закурил. — Самое главное, с этого момента мы говорим только по-французски. Чтобы вы восстановили привычку. Я буду помогать вам.

Он выглядел теперь совсем по-другому, в нем появилась какая-то жесткая настойчивость, и это раздражало Женевьеву.

— Вы уверены, что это так необходимо?

— Мне — нет, а вот вам — жизненно важно, — ответил он.

Джулия Легран положила ей руку на правое плечо и слегка надавила. Женевьева перешла на французский:

— Хорошо. Я к вашим услугам. Что дальше?

— Как сказал Мунро, мы не собираемся делать из вас профессионала, на это просто нет времени. У нас три основные задачи и два дня, чтобы заняться ими. Первая — ввести вас в курс дел в замке: слуги, немцы и так далее. Для этого потребуется долгий разговор с Рене, кроме того, у нас масса фотографий для вас.

— А потом?

— Вы должны полностью уяснить цель задания, его подоплеку, чтобы не только знать, что следует искать, но и понимать, что важно, а что нет.

— Это слишком сложно.

— Ничего. Я буду с вами, и Мунро поможет.

Он начал подниматься со стула, но Женевьева вдруг спохватилась:

— Вы сказали, есть три задачи, не так ли? Но упомянули только две.

— Совершенно верно. Третья задача более практическая. Вам не надо будет беспокоиться о радио и связи, потому что Рене и его маки возьмут это на себя, но есть несколько вещей, важных с точки зрения выживания. Вы умеете стрелять? — Она уставилась на Крэйга, широко раскрыв глаза. — Пистолеты, — терпеливо объяснял он, — вы когда-нибудь стреляли из пистолета?