Лев Рубус - Запах лимона Страница 18

Славный парень этот Соловьев. Он и Уислоу кажутся инженеру друзьями, которых он знает с раннего детства. И небывалые, непривычные для него отношения между матросами и командирами, и новые разговоры, когда вслух и ясно говорят о том, о чем даже в Англии нельзя даже и подумать, — все это волнующе интересно. До сих пор бывшая для него чужой и отвлеченной, несмотря на то, что его отец был простой рабочий, великая борьба трудящихся, — стала близкой и родной. А впереди его ждет цитадель мировой революции — СССР. Единственное, что его тревожит, — это его маленькая Кэт. Но товарищ Уислоу успокаивает его. Она в безопасности. Она все знает. Она гордится своим мужем. Дэти оказывает незабываемую услугу делу рабочих и крестьян. Тов. Уислоу может в ком угодно — поднять настроение, жизнерадостный человек, живой, как ртуть. Команда «Воровского» его очень полюбила. Ни слова не понимая по-русски, объясняется все же. тов. Отвислый, так его перекрестили ребята с матросами, присутствует на всех собраниях и принимает в них оживленное участие.

«Скоро, скоро, товарищ Дэти, будем дома. Маленький круг только, к сожалению. Если бы мы шли не на Мурманск, а на Ленинград, мы бы давно доставили вас на место… М-н-да. Эта буря в Бискайке задержала-таки нас немного. Пришлось заходить в Шербург, подправить кое-что. А прибыли бы мы, как предполагалось, в Гулль 25-го числа, не пришлось бы вам попариться в тюрьме. Но сначала вы нас ждали, потом и нам пришлось вас подождать… Правду говоря, и надежду потеряли, да и ждать больше не имели возможности».

Тов. Соловьев после разгрома революции 1905 г. был матросом в Английском торговом флоте и свободно говорит по-английски.

Две неразрешенные до сих пор загадки стоят перед учеными СССР, все так же бьются они, разыскивая состав таинственного лимонного газа, а, с другой стороны, новый вопрос волнует их с тех пор, как все русские газеты обошла сенсационная история с таинственным домом на Крепостной улице. Приехали профессора из Москвы и Ленинграда. Пустой дом осмотрели десятки раз. Вскрыли и заменили новой всю электропроводку, применяли точнейшие измерительные приборы, выселили управдома, и в его флигельке устроили целую лабораторию; но ни химики, ни медики, ни геологи, ни специалисты электротехники не могут дать исчерпывающего объяснения. Впрочем, договорились ученые на одном пункте, что, впрочем, было ясно всем и неученым: на дом № 7 действует какая-то, в природе не наблюдавшаяся сила. Назначенный комендантом этого таинственного дома молодой коммунар однажды спросил знаменитого профессора Убутьева: «Где же тут все-таки собака зарыта?» Профессор хмыкнул носом, сердито посмотрел на нетерпеливого юношу через очки: «А вот ее-то мы и ищем… и найдем…»

Один из сотрудников Ростовского ГПУ, хлебнувший лимонного газа в стальном отделении Ростовского отделения Госбанка, обречен, — умирает. Товарищи исполнили его последнюю просьбу, — привезти его в Ленинград, — где он родился и где живет его семья. Профессор Попов, специалист по отравлениям, главный врач большой Ленинградской клиники имени Мечникова, уделяет много внимания интересному пациенту, но все усилия спасти несчастного напрасны. «Ох, попался бы мне тот мерзавец, который выдумал этот проклятый газ», не раз повторял профессор.

На Кетлер-Стрит все поставлено на ноги. Новая боевая задача: Дэти, Дэти! во что бы то ни стало, живым или мертвым, он необходим «им».

Давно не беспокоил московский дядюшка своего ленинградского племянника, того самого, который когда-то неудачно охотился за желтым чемоданчиком Петрова, с такой настойчивостью и так категорически. «Дэти, рыжий ирландец Дэти… Ищите в вашем районе… В случае нахождения сообщить немедленно…»

Наконец, 22-го мая у Вальсона есть повод одновременно и облегченно вздохнуть и еще более озлобиться.

«Рыжий ирландец О'Дэти высадился в Мурманске с «Вацлава Воровского». С ним известный глазговский коммунист Уислоу».

Сколько бы часов в день не работал неизменный раскрыватель зашифрованных тайн, мистер Брук, пробор его пребывает все в том же, отменно четком, геометрически правильном виде. Ему все равно, что именно, какие вести проходят через его руки на его привычном письменном столе. Так же он сгибает над ним свою сутулую спину, не поднимая серого лица, так же бесчувственно здоровается после службы с миссис Брук, так же с полным желудком и спокойной совестью засыпает каждую свободную ночь в теплой постели. Кажется, все зашифрует он с тем же ничего не выражающим лицом, все, кроме, может быть, уменьшения своего жалования и смертного приговора самому себе. Любит-таки пожить серенький мистер, и, может быть, его эту слабость кто-нибудь еще использует.

Целиком захватил привезенный из Баку шифр и тов. Кривцова и его нового начальника, московского тов. Майзеля. Аз. ГПУ отправлена телеграмма: «Тов. Кривцов необходим для работы здесь. О всех новых сведениях по делу Утлина сообщайте немедленно».

Вот вывод союзного ГПУ: эта шифрограмма несомненный ключ к таинственным событиям в Баку. Она должна быть раскрыта, она будет раскрыта во что бы то ни стало, — за это ручаются Майзель и Кривцов. Пока что, они поневоле выучили всего Пушкина наизусть. Нефть, транспорт, уголь не дают им покоя. Это Н.Т.У. должно означать что-нибудь совсем иное. Испробована тысяча комбинаций букв на шахматной доске; остались непроверенными еще многие тысячи других — но шифр должен быть найден! Майзель и Кривцов готовы отдать за это жизнь, как отдал ее тов. Борис в Баку.

«На восьмом раунде чемпион мира, замечательным ударом на четверть ниже сосковой линии, бросил противника на землю…» Как всякий настоящий британец, Стон из всей своей ежедневной «Дейли Кронайкль» больше всего ценит страницу шестнадцатую, — спорт. Но сегодня ему, к сожалению, не удалось проследить до конца подвиги маэстро, затмившего Джефриса и Джонсона: звонок, — сэр Вальсон требует мистера Стона в кабинет.

Делу О'Дэти придано чрезвычайное значение. О'Дэти в СССР, — мистеру Стону надлежит вернуться к прежнему месту работы, — в Ленинград. Правда, это не вполне безопасно, но хозяева сказали — «именно» мистер Стон должен быть польщен. Сегодня же мистер Стон на экстренно снаряженном аэро выбывает в Ревель. Это кратчайший путь.

Здоровый организм Петрова понемножку берет свое, сегодня он уже может написать несколько строк на Советский 24, в Ленинград, своей Вере.

Это письмо дойдет дней через пять, через неделю, а пока что Вера обречена томиться в неведении относительно судьбы любимого человека, вдали от нее сражающегося с упорными, ничем не пренебрегающими врагами. Давно уже нет писем. Бывали и раньше задержки, — из-за работы, но теперь уже больше месяца, как он молчит.

Сегодня, в воскресенье, она отказалась пойти с подругами в кинематограф, хотя теперь именно первые дни новой нашумевшей фильмы советского производства… И особенно тоскливо в такие свободные от работы дни сидеть дома, когда в голову, помимо воли, лезут всякие тревожные предположения.

Звонок… Кто бы это мог быть?… Вот нечаянная радость: Соловьев, близкий приятель Феди. «Ты откуда? Столько времени не видались!..» «Откуда? Как это считать? Владивосток — Мурманск. Сейчас из Мурманска. Да я не один. Вот посмотри, привез из Англии славный подарок для всех нас и наших. Вот, мой новый друг, инженер О'Дэти. К сожалению, по-русски ни слова. А вот и другой новый знакомый, тов. Уислоу. Тоже русского не знает. Ну, обойдемся. Да, матросы у нас его перековеркали в Отвислого. Да, что ж я! А Федя-то здесь?». «Ах, нет. Он уже два месяца в Баку на серьезной работе по гепеу'ской линии. Давно уже нет писем, и я страшно волнуюсь».

Тысяча вопросов, множество новостей. «А что он писал за последнее время?» — «Да очень мало пишет… Ну, много работы, конечно… писал, что как раз в последнее время вел страшно сложное запутанное дело… Мне кажется, по почерку, нервничает, хотя и уверяет, что все нипочем, как все вы…»

Сам сэр Вальсон не узнал бы теперь мистера Стона… Да это, действительно, не мистер Стон. Это вятский купец Карякин, по личным делам приехавший из Котельнича в Ленинград для продажи масла; но надо сказать, что с тех пор, как два дня назад он благополучно перебрался через границу, где-то около села Синего, уже не первая фамилия вместе с новым костюмом меняет его природные свойства. Черт возьми! Надо быть очень настороже купцу Карякину!

Малокультурная страна. Не очень-то любят здесь английских шпионов. Прямо с вокзала и по пути несколько раз с шиком переменив трамвай на извозчика и извозчика на автомобиль, приехал бородатый вятич в приготовленную племянником квартиру. Дельный работник, как-никак, этот племянничек. Неудача серии Н.Т.У. — совсем не его вина. Роковое стечение обстоятельств. Во всяком случае, на этот раз, он достоин всяких похвал. «О'Дэти вчера приехал в Ленинград вместе с командиром «Воровского» и с тем глазговским Уислоу. Вчера же все они были на Советском 24, у той женщины, с которой жил Петров, если угодно вспомнить мистеру Стону».