Сергей Зверев - Завербованная смерть Страница 18

Александр сидел здесь же, рядом с Вероникой, в небольшой комнатке, заставленной вешалками с различными нарядами для выступлений и оклеенной множеством афиш, сообщавших о выступлении известной гимнастки Вероники Гогоберидзе. Несмотря на жару, журналиста пронизывал острый холод. Он сидел на узкой банкетке и наподобие китайского болванчика раскачивался, только не из стороны в сторону, а вперед и назад. Вид у него действительно был несколько затравленный и мог вдохновить на какое-то действие разве что очень голодного тигра.

– Я немножко волнуюсь. – Александр попытался оправдать свое состояние. Ему и в самом деле было немножко не по себе. Возможно, он сильно преувеличивал свою роль и значение в предстоящем выступлении Вероники, но от этого ему было не легче.

– Ты прекрасно справлялся на репетиции, – подбадривала своего воздыхателя девушка, – справишься и сейчас. Ничего сверхъестественного тебе делать не придется. Всего-навсего, что требуется от тебя, – это взять себя в руки и сосредоточиться.

– Я понимаю, что надо взять себя в руки. – Оршанский с наигранным юмором обхватил себя руками за плечи, – но только что-то не очень получается.

– Тогда не торчи тут и не накаляй обстановку. – В голосе гимнастки послышались нотки раздражения. – Сходи в бар, выпей чего-нибудь, только безалкогольного, потанцуй с какой-нибудь привлекательной девушкой. – Она обернулась к Александру и ласково чмокнула его в щеку. – Я разрешаю. Только сотри помаду. – Она подала ему салфетку. – Наш первый номер еще почти через час. Иди, отвлекись от глупых мыслей.

– Может, ты и права, – согласился Оршанский, послушно поднялся и двинулся в сторону грохочущей музыки.

Время, что называется, было самое разгульное. Западноевропейские туристы, воспитанные на ежедневной борьбе с холестерином, даже помыслить не могли, что можно наедаться в ресторанах после восьми часов вечера, как это делали почти все русские поголовно. Отужинав и совершив вечерний променад, отдыхающие постепенно расходились по своим отелям и, не преминув заглянуть на шумное дискотечное веселье, бодрыми телодвижениями утрясали в желудках остатки вечерней трапезы.

Дискотека отеля, в котором поселилась Вероника, не была исключением. В довольно просторном зале, отведенном под танцпол, народу набилось столько, что Александру пришлось продираться к бару так, как он делал это в молодости, когда еще ездил в часы пик в московском метро или в троллейбусах. Столичный опыт помог, и через некоторое время он оказался у стойки. Очень хотелось хлопнуть водки, мартини или, на худой конец, вина, чтобы снять нервозность и расслабиться. Да и обстановка располагала, но, поскольку алкоголь и цирковая профессия, к которой он сегодня должен был приобщиться, были несовместимы, Оршанский заказал стакан сока и стал внимательно наблюдать за происходящим.

Собственно, ничего нового он здесь не увидел. В Москве таких заведений если не тысячи, то уж точно сотни: моргающая цветомузыка, бьющие по глазам стробоскопы, зеркальные шары под медленные композиции и ритмичная световая пульсация под «ум-ца, ум-ца, ум-ца-ца», плавающие по стенам и полу светящиеся звезды и спиральки, неряшливые диджеи в одежде, на пять размеров больше, и в непостижимого вида прическах, кочующая по всему миру совершенно одинаковая музыка…

В свете предстоящего с Вероникой ночного ужина девочки Оршанского в данный период времени не интересовали. Еще прилипнет какая – не отвяжешься. Да и рассмотреть что-либо приличное в этом непрерывном и хаосе света не представлялось никакой возможности – так, отдельные округлости…

Посидев с полчаса и вдоволь насмотревшись и наслушавшись этой какофонической кухни, Александр стал пробиваться обратно.

– Ну как, полегчало? – поинтересовалась состоянием напарника Вероника, едва Оршанский переступил порог гримерки.

– Вроде бы отпустило, – бодро ответил Александр. Во всяком случае, после душного зала его перестал бить озноб. – Готов к труду и обороне!

– Что-то быстро ты отошел, – Вероника подозрительно и хитро глянула на журналиста, – небось шалаву какую нашел?

– Не-не-не! Что ты! – Оршанский испуганно замахал руками. – Променять ужин с тобой на шалаву – это, извините, по крайней мере, было бы большой глупостью.

– Смотри у меня. – Девушка шутливо погрозила ухажеру пальчиком и перешла на серьезный тон: – Ну, Саша, не мандражируй, не отвлекайся на посторонние раздражители, следи за мной и делай все, как на репетиции. Понял? – Александр молча кивнул головой. – Ну, тогда с богом. – Вероника порывисто встала и пошла к отведенному для ее выступления невысокому подиуму.

При ее появлении в танцзале музыка стала звучать немного потише, диджей выкрикнул что-то нечленораздельное о русской красавице, толпа заревела, приветствуя полуобнаженную гимнастку, и покорительница высоты ловко стала подниматься по канату корд де периль. Как объяснила Вероника после дневной репетиции, корд де периль переводится с французского как «опасный канат», что в общем-то и так было понятно. Не надо было и знать французский, чтобы при взгляде на трюки, скольжения и падения гимнастки понять, что риска в этом выступлении хватает с избытком.

Разогретая танцами, пивом, вином и более крепкими напитками публика с воодушевлением воспринимала чуть ли не каждое движение висящей под потолком девушки. А трюк с заранее подготовленным, но неожиданным для посетителей танцпола падением вызвал такой шквал мужского рева и женского истеричного визга, что Александр изо всех сил втянул голову в плечи, пытаясь хоть как-то защитить свои барабанные перепонки.

Выступление уже подходило к концу, Вероника балансировала, стоя на стуле, который опирался о тонкую горизонтально натянутую проволоку всего двумя ножками, когда на глазах изумленной толпы одна из ножек соскользнула с непрочной опоры, и циркачка вместе со стулом рухнула вниз. Оршанский инстинктивно дернул за лонжу, пытаясь остановить стремительное падение артистки, но то ли он запоздал, то ли с испуга что-то не так сделал, то ли что-то произошло со страховкой – так или иначе, спустя секунду Вероника в обнимку со стулом неуклюже упала в объятия туго натянутой страховочной сетки. Публика в замешательстве отхлынула назад, и Александр, отшвырнув бесполезную страховку, бросился к неподвижно лежащему на сетке телу.

– Help! Help! – заорал Оршанский, едва взобрался на сетку, жестом подозвал к себе нескольких мужчин и осторожно передал в их руки Веронику. Под командой Александра они отнесли гимнастку в гримерку, уложили ее на небольшой диванчик и молча покинули помещение. Спустя минуту появился врач. Бегло осмотрев пациентку, он сунул девушке под нос пузырек с нашатырем, и Вероника наконец открыла глаза.

– Это же надо так неудачно шваркнуться, – болезненно поморщилась горе-циркачка и с досадой потерла приличную шишку. – Дурацкий стул, – простонала она.

– Серьезных переломов, вывихов и ушибов у нее нет, – констатировал эскулап результаты проведенного экспресс-обследования, – возможно, небольшое растяжение правой стопы. Ей нужно просто полежать и не нагружать ногу. Вы сможете сами добраться домой? – поинтересовался врач у Вероники. – Где вы живете?

– В этой гостинице, – ответила девушка, – спасибо, доктор, мне помогут добраться до номера.

Врач молча кивнул и, не взяв предложенных Оршанским денег, вышел из комнатки.

– Это я виноват! Это я виноват… – Александр встал перед лежащей Вероникой на колени, с болью глядя на девушку. – Засмотрелся и не удержал тросик…

– На шалаву какую-нибудь засмотрелся? – попыталась снять напряжение гимнастка, пошевелила ногой и слабо застонала.

– На какую шалаву. – Голос Оршанского подрагивал от волнения. – На тебя я засмотрелся…

– Доктор, видимо, прав, – поморщилась Вероника, – ногу потянула. И крепко. Треклятый стул. Не дал сгруппироваться. Да еще шишак об него набила. – Гимнастка тронула ярко-красный шарик на лбу.

– Не шевелись, – взмолился Александр, – тебе же врач сказал, что надо лежать.

– Не здесь же, – резонно возразила девушка, окинув взором творческий беспорядок своей гардеробной. – Помоги-ка мне добраться до номера.

На ее призыв Оршанский откликнулся молниеносно. Он подхватил хрупкую девушку на руки и под недоуменными взглядами сдержанных поздних постояльцев в пять минут доставил почти невесомое создание в угловой номер на втором этаже. Александр уложил девушку на кровать, подал ей салфетки для снятия грима, тщательно прикрыл окна, забаррикадировавшись от надоедливых комаров, и с готовностью фокстерьера замер у постели больной.

– Извини за несостоявшийся ужин, – вяло улыбнулась Вероника, – как-нибудь в другой раз…

– Конечно… В другой раз, – рассеянно пробормотал журналист и, приняв слова гимнастки как просьбу оставить ее отдыхать, бросив короткое «До завтра», тихо покинул номер.