Себастьян Фолкс - Дьявол не любит ждать Страница 19

— И наверное, что-то еще? — уточнил Бонд.

— Да. Еще кое-что. — Скарлетт закусила губу. — Он пообещал ей наркотики.

— И она не устояла перед соблазном?

— Само собой. — На глазах у Скарлетт выступили слезы. — Он мог предложить ей любые наркотики, что она захочет, на выбор, причем всё высшего качества, не смешанное с какой-нибудь дрянью или отравой, как то, что продается на улицах. И думаю, дело было обставлено так, что выглядело вполне безобидно: она могла посчитать, что таким образом сможет держать под контролем свою привычку, тогда еще не казавшуюся столь пагубной, и в то же время будет всегда иметь на эту привычку достаточно денег. Хотя на самом деле наркотики ей предлагались бесплатно. — Скарлетт вытерла глаза платком. — Она всегда была такой милой, такой ласковой девочкой. Всегда.

Официант принес свежий ананас и взбитые сливки.

Когда очередь дошла до крепкого эспрессо, Бонд закурил и предложил сигарету собеседнице.

— Скажите мне, Скарлетт, если я ее найду, она согласится бежать? Или теперь это стало добровольным рабством?

— Мы уже больше двух лет не виделись, так что на самом деле я не знаю. Время от времени нам удается перекинуться несколькими фразами по телефону. В последний раз она звонила мне буквально пару дней назад. Она была в Тегеране и сумела выбраться на почту.

— В Тегеране?

— Да, там у Горнера серьезные деловые интересы. Подробностей не знаю. Но Поппи говорила, что пытается бороться со своей зависимостью от наркотиков. Это страшно трудное дело. И все-таки я думаю, что, если вы сможете ее найти, она с радостью сбежит от Горнера. Тогда мы могли бы поместить ее в специальную клинику для лечения и реабилитации. Проблема в том, что Горнер не собирается ее отпускать. Он медленно убивает ее и наслаждается каждым мгновением этой чудовищной мести.

Бонд мысленно выругался, а вслух лишь сказал:

— Не плачьте, Скарлетт. Я ее найду.

Они выпили еще по чашке кофе, и Скарлетт отвезла Бонда обратно в гостиницу; на этот раз она куда как строже соблюдала правила дорожного движения и почти не превышала скорость — в отличие от утренней поездки в Булонский лес.

— Если будут новости, вы ведь мне позвоните?

— Само собой, — ответил Бонд, — если только телефон в этот момент окажется в пределах моей досягаемости.

Скарлетт потянулась со своего сиденья и поцеловала Бонда в щеку. Чтобы скрыть припухшие от слез глаза, ей пришлось снова надеть темные очки. Рука Бонда на секунду коснулась ее красного льняного платья. Он чувствовал, что эта девушка сумела если не сломить его оборону, то по крайней мере пробить в ней основательную брешь. Это не могло его не беспокоить, но беспокойство было таким сладостным…

На входе в отель он с трудом преодолел искушение обернуться и помахать на прощание рукой, как сделала миссис Лариса Росси у двери лифта в Риме, но он мысленно обругал себя за сентиментальность и не оглядываясь прошел к стойке портье.

— Месье Бонд, — обратился к нему дежурный администратор, — вам телеграмма.

Поднявшись в номер, Бонд вскрыл ее. В графе «кому» значилось «ПРОБОНД», а завершался текст короткой подписью «ПРИЗМ». Присутствие этих двух условных обозначений говорило о том, что М. не просто распорядился отправить телеграмму, но и проконтролировал составление текста.

СРОЧНО ПОЕЗЖАЙТЕ ФИСТАШКАМИ ЗПТ ВОЗМОЖНОСТЬ ВЫЙТИ НАПРЯМУЮ ПОСТАВЩИКА ТЧК АМЕРИКАНСКИЕ ПАРТНЕРЫ ПОДТВЕРЖДАЮТ ПОСТАВКИ ИКРЫ ТЧК МЕСТНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ЖДЕТ ВАС ТЧК

Бонд немедленно позвонил портье, вызвал такси в аэропорт и стал укладывать вещи. «Фисташками» в новейшем шифре Службы называлась Персия, а «икрой» — Советский Союз. Американскими партнерами было ЦРУ, и если эти ребята забеспокоились по поводу Горнера, то, судя по всему, русский след, о котором упоминал М. в ходе разговора в Лондоне, проявился куда отчетливее, чем предполагалось изначально.

«Горнер и русские, — подумал Бонд. — Такие союзы уж точно заключаются не на небесах, а в аду».

ГЛАВА 7

Можете на меня положиться

Когда берешься за алгебраическое уравнение, не знаешь, есть ли у него решение; когда отправляешься в Персию — не знаешь, есть ли путь назад.

Самолет пошел на снижение, и Бонд, закурив, посмотрел в иллюминатор. Слева по курсу виднелись величественные вершины горы Эльбрус, за которыми ему даже удалось разглядеть едва заметную синюю полосу, почти сливавшуюся с небом: то были южные воды Каспийского моря. Никогда прежде Служба еще не забрасывала его на Ближний Восток, за что он, по правде говоря, был премного благодарен судьбе. С его точки зрения, земли между Кипром и Индией представляли собой воровское логово мирового масштаба. Однажды, еще в детстве, он побывал в Египте, но тогда был слишком мал, и у него не осталось почти никаких воспоминаний; в сознательном же возрасте ему довелось провести лишь несколько дней в Бейруте, который оказался не более чем огромным логовом контрабандистов всех мастей: здесь незаконно перепродавали алмазы из Сьерра-Леоне, арабское оружие и золотые украшения из Алеппо. Впрочем, выяснилось, что ливанские женщины куда более современны и раскованны, чем он ожидал; тем не менее ему было приятно вернуться в Лондон.

Самолет стал заходить на посадку; Бонд допил виски и отдал стакан стюардессе. Аналитический отдел не успел подготовить ему никаких материалов по Персии, так что оставалось лишь положиться на руководителя местной резидентуры Службы Дариуса Ализаде и рассчитывать, что тот введет его в курс дела. Вскоре под полом салона послышался глухой стук: это в днище фюзеляжа открылись люки и стойки шасси заняли свое рабочее положение. Затем привычно взвыли гидравлические механизмы, выдвигая закрылки, гасящие скорость. Наконец глазам Бонда предстала картина, знакомая по сотням других перелетов на разные континенты: телеграфные столбы, такие маленькие издалека машинки на дороге, огибающей аэропорт, традиционно невысокие здания терминалов, затем взявшаяся словно ниоткуда и несущаяся навстречу самолету полоса бетона с черными тормозными следами от резины шасси. Самолет дважды чуть заметно подпрыгнул, коснувшись посадочной полосы, и пилот переключил двигатели на реверс. Взвыв, они возвестили, что полет окончен.

Едва ступив на трап, Бонд сразу же ощутил, что попал в страну жарких пустынь. В зале прибытия не было даже кондиционера, и он успел вспотеть еще до того, как таможенник поставил мелом разрешительную отметку на его чемоданах. Проходя пограничный контроль в США, Бонд обычно использовал британский дипломатический паспорт номер 0094567, но мысль о том, что его имя сразу же окажется в списке донесений, передаваемых в штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли, всякий раз выводила его из себя. Любая информация о его перемещениях — и даже о самом его существовании — ставила под вопрос его безопасность. В Тегеране он подал серьезному усатому офицеру пограничной службы, сидевшему в застекленной кабинке, паспорт на имя Дэвида Сомерсета, директора фирмы. Этот псевдоним дал ему в Стамбуле Дарко Керим, и Бонд продолжал пользоваться им в память о Дарко, верном друге, который погиб, помогая ему скрыться от головорезов из СМЕРШа.

Выйдя из здания аэропорта, Бонд обменял некоторое количество денег, а затем сел в такси и назвал водителю адрес отеля, находившегося в престижном районе города. Въезд в Тегеран со стороны аэропорта представлял собой весьма унылое зрелище. В промышленной зоне за заборами коптили небо трубы, в жилых кварталах над многочисленными домами-кубиками торчали безликие прямоугольные башни небоскребов; широкие улицы, покрытые плавящимся на солнце асфальтом, были обсажены по обеим сторонам деревьями — в общем, картина ничем не отличалась от пейзажа любого современного города, и единственным штрихом местного колорита можно было считать странные пирамиды из лимонов, выложенных на продажу прямо на обочине дороги.

Машина проехала мимо Тегеранского университета по проспекту Шаха Резы, выходящему на площадь Фирдоуси, в центре которой стоит памятник знаменитому поэту: отлитый в бронзе Фирдоуси читает свои стихи, энергично указывая рукой куда-то в небо; затем они свернули налево и начали подниматься в северную, более богатую часть города. Здесь уже реже попадались ярко раскрашенные грузовики с овцами и козами в кузове и проржавевшие легковушки с домашним скарбом, примотанным к крыше веревками. Ощущение было такое, что на этой широте Тегеран решил взять себя в руки, дабы предстать в облике цивилизованного, почти западного города.

Бонд предложил водителю сигарету; тот по восточному обычаю раза два-три вежливо, но не слишком убедительно отказался, а затем с благодарностью принял этот маленький подарок. В ответ он попытался завести с пассажиром разговор о футболе, — очевидно, его знание английского языка ограничивалось словами «Бобби Мур» и «Бобби Чарльтон», но, увы, в голове Бонда крутилось только одно имя: Джулиус Горнер.