Чингиз Абдуллаев - Правила логики Страница 19

Непонятное какое-то, запутанное. И мой подзащитный получил пятнадцать лет по приговору суда. Хотя клянется, что не убивал человека. И вот не знаю почему — я ему верю. Да и доказательств никаких нет, что именно он убивал. Просто шумное дело, убийство банкира, газеты все центральные об этом писали. Вот суд и дал парню пятнадцать лет. Так сказать, в назидание другим. Как пример активной борьбы нашего судопроизводства с ростом насилия. И не учел никаких обстоятельств дела. А парень, между прочим, неплохой, жениться собирался скоро.

Ребенка они ждали. Суд счел это одним из косвенных подтверждений его вины. Мол, пошел на убийство банкира из-за денег. Только не похоже, что эти деньги получил. Его невеста — лимитчица. Как жила в общежитии, так там и живет, теперь безо всякой надежды оттуда выбраться.

– Это еще ничего не доказывает, — «Дронго» иногда бывал неузнаваемо жестким, словно другим человеком. И это раздражало прежде всего его самого.

– Согласен, — Родионов взял наконец стакан с чаем, сделал несколько глотков, — но понимаешь в чем дело, оружие убийства не нашли.

– Типичный случай, — вздохнул «Дронго», — у меня был во Франции похожий случай. Но и тогда убитый сам невольно помог своему убийце.

– Думаешь, банкир сам застрелился?

– Конечно, нет. Я ведь прекрасно знаю, какая разница между выстрелом в висок собственноручно и с расстояния. Пороховой поясок, ожоги, характерные изменения кожи — это может рассказать нам любой криминалист.

– Они вынесли твердое решение — убийство, — кивнул Родионов, — и на основании их уверенности суд приговорил парня к такому суровому наказанию.

– И оружие не было найдено?

– В том-то и дело, что нет. А парня завтра отправляют в колонию. И ничего, похоже, нельзя сделать. Я, правда, подал кассационную жалобу в Верховный Суд, но на него мало надежды, слишком громкое дело стало известно еще до своего рассмотрения.

– Вы хотите, чтобы я с ним поговорил? — понял «Дронго».

– Да. И если можно — познакомился с материалами дела. Понимаешь, это очень важно. Я ведь помню, как ты работал нашим аналитиком, а в данном случае твои способности могут пригодиться.

– Вы не верите в его виновность?

– Не верю, — Родионов ответил сразу и достаточно твердо.

– Когда мы поедем в тюрьму? Вы сможете мне выписать пропуск?

Родионов переглянулся с хозяином квартиры. Оба старых профессионала улыбались. Они были убеждены в согласии «Дронго», зная его характер.

Через два часа «Дронго» уже сидел в Лефортовской тюрьме, в комнате, предназначенной для свиданий с заключенными, и внимательно читал приговор городского суда. Рядом с ним за столом расположился Родионов. Напротив сидел, опустив голову, Роман Назаров. Он был плохо выбрит, одежда сидела на нем как-то мешковато. Но самым печальным фактором, сразу отмеченным «Дронго», были глаза заключенного. В них не было привычного вопроса или чувства протеста. В них явно просматривалось безразличие, а это было хуже всего. Парень был не просто разочарован всей машиной судопроизводства, внезапно свалившейся ему на голову.

Он был сломлен.

«Дронго» не любил общаться с заключенными. И тем более в такой непривычной обстановке и с человеком, обвиняемым в убийстве.

Но, как и Родионов, он почти сразу каким-то шестым чувством профессионала почувствовал, что сидевший перед ним парень не мог совершить подобного хладнокровного убийства.

Но от этого было еще обиднее. Уверенность обоих профессионалов, даже основанная на их подсознании и чувствах, еще не являлась строгим юридическим доказательством, и нужно было искать факты в защиту осужденного.

Сложнее всего было получить пропуск для встречи с уже осужденным Романом Назаровым, и Родионову пришлось приложить максимум усилий, чтобы провести «Дронго» в тюрьму.

Закончив читать приговор, «Дронго» медленно закрыл папку, отодвинул ее от себя, и лишь затем приступил к беседе.

Он понимал, как нелегко будет вспоминать, уже осужденному все подробности того трагического дня. Он сознавал, что парень, и без того раздавленный свалившимися на него трагическими обстоятельствами, может упустить ряд подробностей и забыть важные детали. Но от этого разговора в конченом итоге зависела судьба и жизнь Романа Назарова. И поэтому он должен был еще Раз терзать несчастного парня, донимая его своими вопросами.

– Давай рассказывай мне все по порядку, — предложил «Дронго», — но только внимательно, стараясь ничего не упустить.

– Я уже рассказывал все много раз, — вздохнул Назаров.

– Ничего, расскажешь еще раз, — вмешался Родионов, — и не спорь, не спорь. Это мы делаем для тебя. Поэтому я попросил своего товарища приехать сюда в тюрьму. Думаешь, легко было выбить и для него пропуск?

Назаров молчал. «Наверно, у него плохая бритва, — вдруг подумал „Дронго“, — сильно скребет по коже, вызывая раздражение. Нужно будет попросить Родионова, чтобы прянее парню новую бритву или купил бы ему новые лезвия».

– Его никто не мог убить, — немного заученно произнес Назаров, — наверно, он застрелился сам.

– А где пистолет? — нетерпеливо перебил заключенного Родионов, — ты нам глупости не говори. Все, что мог нагородить, уже сказал на суде. Никто не мог его убить, — передразнил он Назарова, — вот так говоришь, поэтому тебе и дают такой срок.

Назаров опустил голову. Перспектива провести пятнадцать лет в лагерях сильно пугала его. В тюрьме он уже успел насмотреться всякого и теперь с ужасом ждал, что будет в колонии, где нравы были куда более «вольные».

– Давай начнем с самого начала, — предложил «Дронго». — Ты пришел на работу утром, верно?

– Да, — кивнул парень, — раньше всех.

– Ты видел, как Воробьев прошел в свой кабинет? Ты сам это видел?

– Да, — парень удивился. — Вы думаете, его убили еще до моего прихода? Но этого не может быть. Я же говорил…

– Я просмотрел твои показания, — кивнул «Дронго», — но ты постарайся точно отвечать на мои вопросы. Предельно аккуратно и точно. Значит ты видел, как пришел Аркадий Борисович?

– Видел. Он .пришел через десять минут после появления Киры.

– Значит, Кира пришла раньше?

Верно. Раньше, — Назаров немного оживился, но в душе он считал появившегося незнакомца просто придирчивым идиотом.

– Она пришла до того, как ты появился у дверей?

– Нет, — Назаров не понимал смысла вопросов, но добросовестно отвечал на них, — нет, она пришла после меня.

Он считает, что кто-то мог пронести оружие еще до прихода Романа Назарова, понял Родионов. Это, конечно, возможно, но куда тогда делось это чертово оружие?

– Что было дальше?

– Они начали работать.

– Это я понимаю. Что они делали дальше?

– Позвонил Воробьев и спросил, кто еще сегодня к нему придет?

– Как именно он спросил, ты слышал?

– У Киры на столе стоит переговорное устройство. Когда звонил Воробьев, все бывало слышно. Звук был обычно очень громкий.

– Хорошо, — «Дронго» в первый раз подумал, что парень слишком туповат для такого испытания, — дальше.

– Он спросил, кто к нему придет.

– Как именно он спросил?

– Он сказал, — парень впервые наморщил лоб, такого конкретного вопроса никто ему не задавал, — он спросил: кто придет к нему… еще?

– Точнее.

– Он сказал; «Кира, кто еще придет ко мне?». Теперь точно.

– А почему еще? Там что, были до этого посетители? Или может он с кем-то встречался в лифте?

– Он не мог встречаться в лифте, — сразу ответил Назаров, — у него был свой лифт, особый, президентский. А все приезжали на обычном лифте слева. Нет, у него никого не было в этот день. Это точно.

– Что было дальше?

– Потом пришла журналистка из «Независимой». Кажется, Горюнова. Ее допрашивали в суде.

– Я не спрашиваю, кого допрашивали или нет, — терпеливо поправил Назарова «Дронго». — Мне важно знать, что было дальше.

– Она пришла, и я проверил ее сумку. Там ничего не было. Журналистка прошла внутрь и взяла интервью у Аркадия Борисовича. Потом принесли кофе из буфета. Его принесла Лена, ее тоже потом допрашивали. Но кофе готовила не она и в лифте, где она ехала, было много свидетелей. Лена передала поднос с кофе Кире, и та понесла поднос в кабинет Воробьева.

– Поднос был накрыт салфеткой?

– Да, но там пистолета не было, — упрямо сказал Назаров.

– Откуда ты знаешь? — разозлился Родионов, — вечно ты со своим мнением вылезаешь.

– Две маленькие чашки были и кофейник, — упрямо возразил Назаров, — я видел. Там больше ничего не было. Поэтому и говорю. Кира внесла поднос и почти сразу вышла. В этот момент на президентском лифте к нам поднялась Светлана Викторовна, ну… значит, теперь вдова покойного.

– Она воспользовалась лифтом Воробьева? — уточнил «Дронго».