Роберт Ладлэм - Стратегия Банкрофта Страница 2

Дождавшись, когда мимо проедут несколько видавших виды «Шкод», Белнэп у самого перекрестка пересек проспект и направился к убогому магазину хозяйственных товаров. Проследует ли кто-нибудь за ним внутрь? За Белнэпом захлопнулась дешевая дверь из плексигласа и крашеного алюминия, лишенная обязательных для Запада защитных жалюзи. Стоящая за прилавком угрюмая седая женщина с усиками бросила на него взгляд своих тусклых глаз, и Белнэп почувствовал себя так, словно оторвал ее от чего-то важного, без спросу проникнув в чужие владения. В тесном магазинчике стоял запах машинного масла; полки были заставлены, как это сразу чувствовалось, никому не нужными вещами. Ощущая на себе хмурый взгляд угрюмой Eigentümer,[1] Белнэп выбрал товары для ремонта: ведерко, пакет сухой штукатурки, тюбик шпаклевки и широкий шпатель. В городе, постоянно нуждающемся в ремонте, подобный набор сразу же объяснит его присутствие где бы то ни было. Женщина за прилавком бросила на Белнэпа еще один недовольный взгляд, красноречиво говорящий: «покупатель всегда неправ», но все же с мрачным видом взяла деньги, словно принимая компенсацию за нанесенный ущерб.

Войти в подъезд жилого дома оказалось проще простого – ирония жизни в этом государстве, помешанном на строжайших мерах безопасности. Дождавшись, когда к двери с цифрами «435» подойдут две домохозяйки с полными сумками продуктов, источающие вокруг терпкий аромат дешевых духов, Белнэп шагнул следом за ними. Строительный инструмент не только позволил ему легализовать свое появление, но и заслужил немое одобрение. Домохозяйки вышли на шестом этаже, а Белнэп поднялся на этаж выше. Если он прав, если тощий осведомитель с сальными волосами сыграл честно, от цели его теперь отделяло всего несколько ярдов.

Сердце у Белнэпа гулко заколотило, выстукивая возбужденную частую дробь, унять которую он не мог. Речь шла не об обычной цели. Ричарду Лагнеру до сих пор удавалось ускользать из всех мыслимых ловушек, поскольку в свое время, еще работая на Соединенные Штаты, он сам понаставил их немало. На протяжении последних полутора лет американская разведка накопила богатый архив свидетельств того, что Лагнера видели в том или ином месте Восточной Европы, однако из этих свидетельств верить можно было немногим. Сам Белнэп за последние три месяца набурил десятки «сухих» скважин, и в настоящий момент его начальство интересовало только стопроцентное ТДО – «точное и достоверное обнаружение» объекта. Однако на этот раз он не просто караулил у стойки в баре или в зале ожидания аэропорта; сейчас у него был адрес. Но настоящий ли? Никаких гарантий не было. Но интуиция, нюх подсказывали Белнэпу, что удача наконец повернулась к нему. Он выстрелил наобум – и его пуля куда-то попала.

Следующие мгновения станут решающими. Квартира Лагнера, судя по всему, просторная, выходящая окнами на главную улицу и узкий переулок Коппенштрассе, находится в конце длинного коридора, за углом. Белнэп приблизился к двери и поставил ведерко на пол; случайный наблюдатель примет его за строителя, пришедшего заменить выбитые плитки пола. Затем, убедившись, что коридор пуст, Белнэп опустился на колени перед дверной ручкой в виде длинного рычага – круглые ручки в стране «победившего социализма» встречались крайне редко – и вставил в замочную скважину тонкий световод. Если ему удастся зафиксировать ТДО, можно будет вызывать оперативную группу, а самому оставаться вести наблюдение.

Жирное «если» – однако на этот раз след был достаточно коротким, и Белнэп испытывал надежду. Все началось одной ночью, когда он заглянул в мужской туалет на станции пригородных поездов «Фридрихштрассе», где разговорился с одним из так называемых железнодорожных мальчиков, мужчин-проституток, работающих на вокзалах. Как вскоре выяснилось, информацию этот человек отдавал гораздо более неохотно, чем свое тело, и за значительно большие деньги. Белнэп был убежден, что те самые пристрастия, которые подтолкнули Лагнера переметнуться к врагу, должны были рано или поздно выдать предателя. Страсть к юному телу: эта прихоть погубила бы Лагнера, если бы он остался в Вашингтоне, а насытить такой аппетит надолго нельзя. В качестве привилегированного гостя стран Восточного блока Лагнер мог рассчитывать на то, что, если его похождения и не будут поощряться, на них обязательно закроют глаза. С другой стороны, работая в полицейском государстве, железнодорожные мальчики вынуждены были держаться тесной группой. Белнэп рассудил, что, если один из них «развлекал» щедрого американца с изрытым оспой лицом, охочего до тринадцатилетних мальчиков, крайне маловероятно, чтобы слухи об этом не распространились среди его собратьев.

Потребовались долгие уговоры и заверения, не говоря о пухлой пачке марок, но в конце концов новый знакомый Белнэпа пообещал навести справки. Вернулся он через два часа, с клочком бумаги и торжествующей улыбкой на веснушчатом лице. Белнэп никак не мог избавиться от омерзительных воспоминаний о липких, потных ладонях осведомителя, о противном запахе прокисшего молока у него изо рта. Но этот клочок бумаги! Белнэп осмелился увидеть в нем доказательство.

Изогнув световод, Белнэп принялся медленно просовывать его на место. Он еще не достиг совершенства в этом деле. А допустить прокол нельзя.

Услышав за спиной шум, шорох подошв по плиткам пола, Белнэп резко обернулся и увидел перед собой черное дуло короткоствольного карабина «СКС». Затем и того, кто держал карабин: мужчину в темной серо-стальной форме с блестящими пуговицами, с коричневой пластмассовой рацией на правом плече.

«Штази». Тайная полиция Восточной Германии.

Вне всякого сомнения, это часовой, приставленный оберегать ценного герра Лагнера. Судя по всему, до этого он сидел в темном углу, скрытый из виду.

Белнэп медленно встал на ноги, поднимая руки, и изобразил полное изумление, тем временем лихорадочно просчитывая ответные действия.

Часовой «Штази» залаял в рацию характерными жесткими согласными уроженца Берлина, второй рукой сжимая карабин. Поскольку его внимание отвлечено разговором, он окажется не готов к внезапному нападению. Пистолет Белнэпа был спрятан в кобуре на щиколотке. Надо будет нагнуться и сделать вид, что он показывает свой строительный инструмент, а самому при этом выхватить гораздо более смертоносное орудие.

Внезапно Белнэп услышал, что у него за спиной открылась дверь в квартиру, почувствовал дуновение теплого воздуха – и ощутил сильный удар по затылку. Могучие руки повалили его на пол, вжимая лицом в деревянный паркет прихожей. Невидимые руки умело ощупали Белнэпа и извлекли спрятанный на лодыжке маленький пистолет. Затем его оттащили в соседнюю комнату. За ним с глухим стуком захлопнулась дверь. В комнате царила темнота; шторы были закрыты, единственный свет проникал из узкого окошка в алькове, выходящего в переулок, и полумраку на улице не удавалось рассеять полумрак внутри. Потребовалось какое-то время, чтобы глаза Белнэпа привыкли к недостаточному освещению.

Проклятие! Неужели его вели с самого начала?

Наконец он смог рассмотреть окружающую обстановку. Он находился в некоем подобии домашнего кабинета, с дорогим турецким ковром на полу, зеркалом в раме из черного дерева на стене и массивным письменным столом в стиле бидермейерч.

За столом стоял Ричард Лагнер.

Человек, с которым Белнэп никогда не встречался, но чье лицо он узнал бы в толпе. Тонкий рот, похожий на щель, щеки, изрытые глубокими оспинами, шрам длиной два дюйма, изгибающийся на лбу, словно вторая левая бровь: фотографии полностью воздали Лагнеру должное. Белнэп задержал взгляд на маленьких, злобных глазках Лагнера, черных, как антрацит. И на крупнокалиберном ружье у него в руках, два черных дула которого смотрели на Белнэпа второй парой глаз.

Двое других вооруженных мужчин, прекрасно подготовленных профессионалов, что сразу чувствовалось по их цепким взглядам, пружинистым движениям и напряженным позам, стояли по обе стороны от письменного стола, направив на Белнэпа свои пистолеты. Тот сразу же догадался, что это личные телохранители Лагнера, люди, получающие от него жалованье, на чью преданность и компетентность он может рассчитывать, связавшие свое благополучие с судьбой хозяина. Для человека в положении Лагнера затраты на подобную свиту были полностью оправданы. Телохранители приблизились к Белнэпу, держа его под прицелом.

– Подумать только, какой настойчивый жук, а? – наконец заговорил Лагнер. Его голос был похож на гнусавый скрежет. – Клещ в человеческом обличье.

Белнэп молчал. Расстановка сил была слишком очевидна: противник рассредоточился профессионально, и никакое неожиданное резкое движение со стороны Белнэпа не могло изменить геометрию смерти.

– Моя мать, когда мы были маленькими, выдирала у нас из кожи клещей с помощью горячей спичечной головки. Боль была адская. Но тварям, наверное, было еще больнее.