Анатолий Чехов - Тропа Кайманова Страница 2

— Немедленно поезжайте в аул Карахар, узнаете на месте! — приказал Ястребилов. — Оперативная группа уголовного розыска туда уже выехала.

Вспоминая этот разговор, Кайманов и сейчас жалел, что не осадил коменданта. Сам он выполнял задание начальника отряда и, находясь в пути, просто не мог знать, что произошло за это время в ауле Карахар.

Яков дал знак коноводам держаться позади, когда Аверьянов поравнялся с ним, счел необходимым сделать ему замечание.

— Вот что, лейтенант, — сказал он. — Я считаю ненормальным, что ваши члены бригады содействия, тот же Якшимурад, докладывают обо всем, минуя вас, непосредственно коменданту. О том, что происходит на участке, должен знать прежде всего начальник заставы.

— Не я завел такой порядок, — ершисто ответил Аверьянов. — Может быть, они докладывают, минуя меня, потому, что я местного языка не знаю...

— Капитан Ястребилов тоже языка не знает, — заметил Кайманов. — Обо всем, что будет происходить у вас, прошу информировать также и меня.

— Я вас понял, — сухо ответил Аверьянов. Кайманов направил коня по тропке горного отщелка, заметил свежие следы ишака, прошедшего здесь менее получаса назад.

«Кто бы это мог быть?» — подумал он и на всякий случай поправил кобуру.

Заметив его движение, то же сделал и лейтенант. Коноводы взяли карабины наизготовку.

Присмотревшись, Яков понял, кто здесь проехал, негромко приказал:

— Уберите оружие...

За поворотом тропинки, в кустах ежевики, разросшейся выше человеческого роста, их дожидался, присев на камень, старейшина Карахара Якшимурад.

Вид у Якшимурада настороженный, глаза бегают по сторонам: нет ли кого на бурых от солнца склонах?

Спешились. Коноводы привязали к кустам лошадей, поднялись с двух сторон на гребни увалов наблюдать, чтобы никто не подошел незамеченным. Командиры молча сели рядом с аксакалом.

— Я думаю, какой такой ишан[5] или мулла приказал Айгуль убить, — сказал Якшимурад. Он горестно почмокал губами, покачал головой. — В коране сказано: «Убивайте их, где встретите, изгоняйте их оттуда, откуда они изгнали вас: ведь соблазн хуже, чем убиение...» Есть у нас такие, они даже убийство оправдают кораном.

— Кто «они»? — спросил Яков. Якшимурад пожал плечами:

— Если бы знал, сказал бы...

— Если Айгуль плохо молилась аллаху, то маленькая Эки-Киз при чем? — спросил Аверьянов.

— Сам знаешь, когда кричит верблюдица, кричит и верблюжонок, — ответил Якшимурад. — Маленький свидетель тоже может поднять большой шум... Не пощадили, подлые, и ребенка...

— Ты сказал «подлые». По-твоему, убийца был не один?

— Никто не знает. А только такое черное дело одному трудно сотворить. Кто-то еще должен быть.

Кайманов помолчал, обдумывая ответ Якшимурада, затем спросил:

— Что скажешь насчет Айгуль?

— Что я могу сказать? — вопросом на вопрос ответил Якшимурад. — Жила тихо, никому не мешала. Когда умер первый муж, второй раз вышла замуж. Ходжа Дурды ее взял. Калым не платил. У муллы брак не записывал. Уехал Ходжа Дурды на фронт, родственники первого мужа не давали ей жить: дети, говорят, Эки-Киз и Атаджан от Ходжи незаконные.

— И ты так считаешь? — спросил Кайманов.

— Я так не считаю. Люди говорят... — ответил Якшимурад. — Похоронная ей пришла на Ходжу Дурды, — продолжал старик. — Родственники второй раз продать ее хотели... Поплакала, погоревала, говорит: «Замуж больше не пойду. Я еще молодая, живу в Советской стране, сила есть, работать буду, детей сама растить буду...» Ну, брат Ходжи, Нурмамед Апас, видит, трудно ей, совет дал: Атаджана — старшего сына — устроить в школу-интернат в Ашхабаде. Его как сына фронтовика приняли... Учится Атаджан в интернате, живет ладно, хорошо... А бедной Айгуль и ее маленькой Эки-Киз стало так доставаться, как будто про нее сказано: «Нет вражды большей, чем к неправедным...» То бараны пропадут, то коза ногу сломает, то на мелек[6] вода не идет — какой такой шайтан арык камнями завалит, то куры подохнут, то сама или ребенок заболеет... И соседи не идут к ней: боятся семье неверных — капыров — помочь...

— Что ж пограничникам не сказали? — с досадой и огорчением спросил Яков.

— Кто скажет? И на кого? Родственников первого мужа много, во всех соседних аулах. Муллы все заодно. Законы знают. Кто-нибудь из них убийцу и подослал, чтобы другим искушения не было...

— А сын ее, Атаджан, знает, что мать убита?

— Где ж ему знать? Раз в месяц домой в Карахар приезжает.

— Ты упомянул дядю Атаджана — Нурмамеда Апаcа. Где он живет?

— Говорят, в ауле Душак. До войны там жил. Где сейчас, не знаю. Спроси у Лаллыкхана. Он в Душаке председатель Совета, он знает.

— А почему того брата в армию не взяли?

— И в армию и на фронт брали. Инвалидом вернулся... Ты лучше сам поезжай в Душак. Лаллыкхан тебе все расскажет...

Не добившись от Якшимурада ничего определенного, Яков попросил:

— Расскажи еще раз, как у вас здесь все было.

— Что я могу рассказать? — ответил Якшимурад. — Сам не видел, никто ничего не говорит. Каждый рассуждает: «Чтобы зубы не сломались, держи язык под замком».

— Но ты-то ведь не боишься с нами говорить?

— У меня три сына на фронте, с Гитлером воюют, — гордо сказал старик. — Заметили люди, — продолжал он, — из-под крыши дома Айгуль дым идет. Откуда, думают... Печки никто в такую жару не топит... Вошли. Мать и дочка убиты. В комнате пожар... Только потушили всем аулом, трупы вытащили, вот и вы приехали, еще и вода на стенах не обсохла...

Яков молча обдумывал его ответ.

— Ай, поеду, пожалуй, — сказал Якшимурад. — Надо в аул с другой стороны вернуться, далеко ехать...

Кайманов, конечно, знал, что есть еще муллы, готовые любыми средствами утвердить свою власть, чтобы другим неповадно было жить не по шариату и адатам[7].

Но опыт и годами выработавшееся чутье подсказывали: что бы ни случилось в пограничном поселке или ауле, все определяется близостью границы.

Отпустив Якшимурада, Яков и лейтенант Аверьянов позвонили дежурному по заставе, проинструктировали его, чтобы оповестил наряды о возможном появлении чужого или чужих в районе Карахара.

Дежурный доложил: наряды передали — в районе КСП следов нет.

Яков сказал:

— На заставах у нас служат неопытные новобранцы, где уж им следы читать. Проверим окрестности Карахара сами...

Солнце клонилось к закату, вытягивало длинные тени вдоль бурых склонов, усеянных щебенкой.

Зной как будто стал спадать, но в отщелках наваливалась такая духота, что все четверо невольно подгоняли лошадей, стремясь поскорее выбраться на гребни сопок, где хоть немного потягивало ветерком.

Кайманов несколько раз спешивался, приседал на корточки, закрываясь ладонью от встречных лучей, внимательно смотрел вдоль склонов сопок.

— Что вы смотрите, товарищ старший лейтенант? — с легким недоверием спросил Аверьянов.

Высокий и поджарый, он довольно уверенно держался в седле, но, видно было, плохо переносил среднеазиатскую жару.

Разница в звании у Якова с Аверьяновым всего лишь в один кубарь, но в возрасте — не менее двенадцати лет, а уж насчет опыта — нечего и сравнивать. Еще в молодости за бесстрашие и мужество Яков заслужил от врагов кличку Черный Беркут, в распознавании следов не знал себе равных...

Кайманов ничем не выдал, насколько задела его реплика Аверьянова.

— След смотрю, — спокойно ответил он.

— Что-нибудь видно?

— А ты думаешь, след — такие лапти, будто слон прошел? Здесь ведь камень-сыпучка, выгоревшая трава. Вон, только у родника и сохранился клочок зелени.

Они спустились к обложенному плитками песчаника роднику, едва пробивавшемуся из-под камней.

Кайманов припал на руках к самой земле, повернул голову, проследил взглядом вдоль склона.

— Так вот же он, след! — воскликнул Яков. — Прошляпили мы, товарищ лейтенант! Грош цена и нам и нашим нарядам! Был здесь человек! Не исключено, что он убил Айгуль и ее ребенка!.. Немедленно сообщите коменданту, оповестите бригаду содействия, вызывайте машину к перекрестку дорог в район Карахара.

Аверьянов, пожав плечами, подключил трубку к замаскированной неподалеку от родника розетке, доложил дежурному по комендатуре, вернулся к Кайманову с тем же недоверчивым видом.

— Потрудитесь согнуть ножки, — разозлившись, сказал ему Яков. — Что-нибудь видите, товарищ начальник заставы?

— Честно говоря, не вижу, — довольно мрачно признался Аверьянов, которому не понравился тон заместителя коменданта.

А Яков подумал: «Что его ругать, когда он служить-то только начинает, ничего еще не видел...»

— Вот посмотри, — спокойно продолжал он. — По камню — ширк подошвой... А под подошву травка попала. Видишь, зеленая полоска и осталась... Это и есть след. А теперь смотри в направлении от этого камня прямо по склону отщелка. Видишь, травинки-бурьянинки легкой паутиной переплетены? Тот, кто здесь побывал, в сухой траве целый коридор проломил. При таком низком солнце это и слепой разглядит. Неужели не видишь?..