Станислав Гагарин - Ловушка для «Осьминога» Страница 2

В километре от поста дорога поворачивала, и машину пока не было видно. Но вот внезапно выметнулся ее громоздкий корпус и стал быстро приближаться.

– Не нравится мне это, – вполголоса проговорил спокойно Ефлеев и тут же принял решение. – Лучкин! – крикнул он вовсе другим тоном. – Смотри в оба! Звоню прапорщику!

Основной наряд с досмотровой группой находился у самой границы. Командовал им сегодня прапорщик Леонид Бычков, дослуживающий последний год сверхсрочного пятилетия.

Машина была метрах в шестистах от КПП, когда Ефлеев прокричал в трубку:

– На пост движется трайлер с панелями! Скорость – восемьдесят в час… Не тормозит, товарищ прапорщик! Думаю, идет на прорыв…

Бычков о чем-то спросил, но его голос в телефонной трубке заглушил треск сокрушаемого трайлером шлагбаума.

– Прорвался, товарищ прапорщик! – крикнул Ефлеев. – Уходит к вам! Да-да! Все понял.

Он быстро повесил трубку, выглянул из будки и увидел, как выбежавший на полотно дороги Лучкин приложил к плечу укороченный автомат Калашникова.

– Отставить! – крикнул ефрейтор. – Не стрелять! Его там встретят.

IV

Но убийцу Володи Рыбина ждали неподалеку от границы не только на нашей стороне. Около семнадцати часов по местному времени через финский поселок Фуруельм прошла, направляясь к советской границе, легковая автомашина марки «вольво» серебристого цвета. Миновав стоящий на окраине двухэтажный домик-коттедж, в котором жил егерь Пекко Виртанен со своим многочисленным семейством, водитель «вольво» проехал еще метров пятьсот и повернул налево. Здесь основное шоссе Стокгольм – Хельсинки – Ленинград пересекала рокадная дорога, идущая вдоль границы. В двухстах метрах от развилки автомобиль развернулся и встал. Водитель выключил двигатель.

– Вы думаете, мы отсюда что-нибудь услышим, Стив? – спросил у водителя человек, сидевший с ним рядом.

– Конечно, – ответил Стив, кряжистый, плотный блондин с приплюснутым «боксерским» носом, который достался ему от природы. Впрочем, хозяин «боксерского» носа довольно неплохо, по житейской необходимости, владел приемами кулачного боя. – Во-первых, до границы всего полтора километра. Там поднимется такой шум, что мы его, разумеется, услышим. Во-вторых, у нас включен радиотелефон. Мой человек возле заставы подаст условный сигнал.

– Боюсь, что этот шум, Стив, услышат в Хельсинки и Вашингтоне, – проворчал пассажир с заднего сиденья. – Финны не хотят осложнений с русскими, начнут копать, сделают представление нашему посольству, не остановятся и перед тем, чтобы объявить кое-кого персоной нон грата. Могут потянуть ниточку к своим соседям. Те тоже захотят соблюсти невинность. А отдуваться нам с вами, Стив. И вы, Майкл, можете загреметь со своим дипломатическим иммунитетом.

– Мне к этому не привыкать, – усмехнулся тот, кто сидел рядом с водителем. – Только я надеюсь, что наш друг Рутти Лаймесон, как бывший абориген, продумал детали и проведет операцию так, что, по выражению русских, комар носа не подточит.

Поговорку Майкл произнес на русском языке, но все трое знали русский вполне достаточно, чтобы оценить ее соответствие нынешнему моменту.

Стив фыркнул. Это вовсе не означало, что он смеется. Майкл знал особенности характера водителя и, живо повернувшись к нему, спросил:

– Вы чем-то недовольны, Рутти?

– Да, недоволен! – резко ответил Стив. – Сколько раз можно говорить о том, чтобы вы не называли меня этим именем? Рутти Лаймесона больше нет… Не существует! Есть Стив… Я Стив Фергюссон, черт вас побери…

– Перестаньте ссориться, – усталым тоном произнес сидевший сзади джентльмен. – Вы, право, как дети… Майкл, объявляю вам замечание за легкомысленное поведение. А вы, Стив, поберегите вашу вспыльчивость для истинно ратных дел. Я понимаю, что в ваших жилах течет кровь викингов, наверняка среди предков были и воины-берсерки. не знающие в бою инстинкта самосохранения, но сейчас нам этот инстинкт крайне необходим. Когда контрольный срок?

– До полуночи, – ответил Майкл. – По москов­скому времени…

– Тем более не стоит ссориться. Ведь нам, возможно, сидеть втроем в этой железной коробке несколько часов… Вы уверены в этом человеке, Стив?

– Смел, решителен, по-своему умен. Мосты сжег уже давно. Начисто лишен каких-либо эмоций, разве что патологически ненавидит Советы и русских. Его отца, возглавлявшего отряд «верных братьев», расстреляли как военного преступника за месяц до его рождения.

– Не принес бы он на хвосте чего-либо уголовного. Трудно будет тогда доказывать политический характер акции, ссылаться на права человека, хельсинский Заключительный акт.

– Согласно инструкциям, которые он получил, мистер Сандерс, – официальным тоном принялся докладывать Майкл на английском языке, характерно выговаривая букву «р», – согласно инструкциям наш Лангуст должен угнать тяжелую автомашину, пройти на ней через пограничные посты русских, на большой скорости сбить шлагбаум и выскочить на эту сторону. Затем он бросает машину, добирается до перекрестка, где ждем его мы, случайно оказавшиеся на дороге. Отвозим в убежище, оттуда Стив переправляет Лангуста через кордон. Впрочем, я ведь представил вам, мистер Сандерс, письменную разработку операции.

– Услышать о ней из уст подчиненного еще раз всегда полезно, Майкл. Ну что ж, полагаюсь на вас, мальчики. Только бы этот ваш Лангуст проскочил сюда с чистыми клешнями.

Ни мистер Сандерс, ни его сорокалетние мальчики не знали, что весь день Лангуст не сумел войти в подходящую ситуацию, которая могла бы закончиться угоном тяжелой автомашины, и принял свое решение – убить водителя, чтобы завладеть машиной.

V

День и не думал как будто бы кончаться. Солнце все еще стояло над городом, заливая лучами полноводную Неву, степенно катящую воды к Финскому заливу, и празднично раззолотив устремленные в небо шпили Петропавловской крепости и Адмиралтейства. А было уже восемь часов вечера…

Генерал Третьяков не любил сверхурочных совещаний, он полагал, что надо укладываться в рабочее время, если, конечно, не произошло ничего экстраординарного. Лев Михайлович был за плановые методы работы в контрразведке, хотя и считался великим мастером импровизации, проявившим склонность к парадоксальным приемам еще в молодые годы, когда начинал службу во фронтовом «Смерше». И в этот последний день недели генерал надеялся закончить совещание до конца официального срока дневной службы, начав его в семнадцать ноль-ноль. Обычно часа хватало на обсуждение даже самых сложных вопросов. Но в этот раз не получилось… Лев Михайлович отпустил сотрудников только в половине восьмого.

Майор Колмаков позвонил жене, что будет дома в девять. Выйдя из здания управления на Литейный проспект, он прошел переулком, свернул направо и по улице Фурманова, бывшей Гагаринской, спустился к реке – ему хотелось пройтись по Невской набережной и осмыслить услышанное им сегодня.

– Активность новой резидентуры, обосновавшейся в городе Ухгуилласуне, не просто подозрительна, – сказал генерал Третьяков, – она предвещает развертывание серьезной операции, или даже серии операций, направленных против наших интересов. Более того, мне представляется вполне возможным, что именно этому разведывательному подразделению подчинены старые резидентуры, которые выявлены нами в Скандинавии за последние годы. Заокеанских политиков серьезно беспокоят относительно миролюбивые тенденции правительств стран Северной Европы, движение за объявление этой зоны безъядерной. Они исходят из принципа, что «дурной» пример заразителен. Из четырех скандинавских стран только две пристегнуты к военной и политической колеснице Северо-Атлантического Союза. Швеция соблюдает традиционный нейтралитет, с Финляндией у нас ровные добрососедские отношения, как это и предусмотрено Договором сорок восьмого года о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи. И вот нарушить это, относительное, конечно, равновесие охотников великое множество. И далеко не последняя роль в этом сомнительном деле принадлежит тайным службам стран НАТО. Наше с вами положение, товарищи, весьма сложное. Наши действия по предотвращению задуманных противной стороной акций должны быть ювелирными, пронизанными не только оперативной выдумкой, но и чувством такта, ибо акции эти осуществляются не только на нашей территории, где мы можем со шпионами особо не церемониться, но и в сопредельных государствах. А там… Там, как вы понимаете, не все нас любят, да и вообще там – другое государство. Короче. Бдительность – как всегда высокая, а выдержка двойная… Теперь частности. Иван Васильевич, какова общая картина по контрольно-пропускным пунктам?

С места поднялся полковник Чернов, представляющий на совещаний пограничный округ. Он был высокий, моложавый, с головой, обрамленной мелко вьющимися светлыми волосами, за что среди сослуживцев именовался, за глаза, конечно, несколько обидным прозвищем.