Чингиз Абдуллаев - Стиль подлеца Страница 2

Дронго осмотрелся. Два роскошных камина, огромная хрустальная люстра, тяжелые шелковые гардины — хозяин любил старину.

— Это не моя квартира, — услышал он русскую речь, — все это я снимаю. Выгоднее снимать дом, чем заказывать несколько номеров в отеле. И удобнее.

Хозяин, высокого роста мужчина, с уже начинающими седеть висками, глубоко запавшими глазами, тонкими губами и носом с небольшой горбинкой, немного нарушавшим симметрию его лица, протянул Дронго руку.

— Здравствуйте, садитесь, — сказал он, усаживаясь в кресло за столиком и терпеливо ожидая, пока сядет его гость.

— Как мне вас называть? — спросил хозяин дома. — Кажется, вам больше нравится ваш псевдоним Дронго?

— Мне больше нравится Дронго, — ответил он, — привычнее.

— А меня зовут Александр Михайлович, можете просто Александр. Здесь, во Франции, меня многие так называют. И я уже привык к такому обращению.

— Вы французский гражданин?

— Пока нет. Имею вид на жительство. Вообще-то я, как и вы, бывший советский гражданин. Когда страна распалась, у меня появилось российское гражданство. Но потом я решил, что лучше переехать сюда. К тому же у меня жена наполовину француженка. Мы, довольно быстро получили вид на жительство.

— Могу вас поздравить. Судя по всему, вы неплохо устроились.

Александр улыбнулся. Ему понравилось чувство юмора гостя. Потом он нахмурился, вспомнив о цели визита Дронго.

— Но позвольте к делу, — сказал он, изучающе глядя на своего гостя. — Речь идет о моей судьбе, фактически о моей жизни.

— Только не говорите, что вы хотите нанять меня телохранителем.

— Нет, не хочу. Мне нужны ваши аналитические способности, господин Дронго. Я нахожусь в очень скверном, в отчаянном положении.

— Давайте по порядку. Что случилось и чем я могу вам помочь?

— Мне нужно знать, согласны ли вы.

— Раз я прилетел в этот город, то, наверное, согласен.

— И еще одно условие. О наших разговорах не должен знать никто. Ни один человек.

— Вы могли бы мне этого не говорить. Если вы хотя бы раз позволите себе оскорбительный намек, я немедленно уеду в Москву.

— Извините, я не хотел вас обидеть, — торопливо сказал Александр.

— Речь идет о моей профессиональной гордости. Вы должны меня правильно понять. А теперь рассказывайте подробнее, что именно у вас произошло?

— По делам своего бизнеса я довольно часто вылетал в Москву. У меня есть там прекрасная квартира, большая дача в Подмосковье. Но во время своего визита в прошлом году я решил остановиться на несколько дней в гостинице. Дела требовали моего личного присутствия в городе, а в квартире шел ремонт. Добираться до дачи каждый вечер мне было сложно, и я снял апартаменты в «Метрополе».

Дронго слушал внимательно, Не перебивая своего собеседника.

— Я оставался там несколько дней. Должен сказать, что отель, конечно, прекрасный, высшего класса. Я останавливался во многих отелях мира и могу судить об этом квалифицированно. Но вокруг отеля есть и свой «круг обслуживания». В общем, мне рекомендовали одну девицу, которая мне очень понравилась. Понравилась настолько, что я даже подумал взять ее в качестве постоянного «секретаря для командировок». Но все получилось иначе… — Александр вздохнул, нахмурился, потом вдруг спросил: — Вы будете что-нибудь пить?

— Попозже, не прерывайтесь. Рассказывайте все до конца.

— В общем, я был с ней несколько дней. А двенадцатого, в четверг, улетел в Париж. Утром она была, как обычно, у меня, мы вместе позавтракали, и я улетел. Через два дня я узнаю, что труп девушки нашли в этом самом номере, кто-то ее застрелил. Беднягу убили, видимо, сразу после того, как я уехал, но формально номер был еще за мной, и получилось, что я стал главным подозреваемым.

— Когда вы завтракали, вас кто-нибудь видел?

— Конечно. Моя охрана, официант, который приносил завтрак.

— А потом?

— Потом я уехал в аэропорт, оставив ее в своем номере. Он был оплачен до четырнадцатого, и я сказал, что она может в нем оставаться еще целые сутки.

— Она вышла вас провожать?

— Нет. Она в это время принимала душ. Я попрощался с ней, мои люди вынесли чемоданы, и мы уехали.

— Значит, когда вы уходили из номера, никто не видел эту девицу живой?

— Никто. Но в ванной была включена вода. Она принимала душ.

— Это не доказательство, там мог находиться любой ваш помощник. Или вы сами открыли воду. Получается, что во время вашего отъезда ее никто не видел живой.

— Вот и следователи говорят то же самое. Они убеждены, что именно я убил эту девушку.

— Вы можете вернуться в Москву и все рассказать. Или послать туда своего адвоката. В конце концов, девицу мог застрелить кто угодно, тем более что она оставалась в номере еще целые сутки.

— Нет, — вздохнул Александр, — не могу. Все гораздо сложнее. Пройдемте в мой кабинет, я вам покажу.

Он поднялся и, быстро направившись в глубь гостиной, подошел к высокой двери, украшенной затейливой росписью. Открыв дверь, он прошел по коридору в свой кабинет. Дронго шел следом. Дом был довольно большой, и они прошли не менее пятидесяти шагов, пока Александр наконец не вошел в свой кабинет.

— Садитесь, — показал он на диван Дронго. Тот уселся, и Александр, достав пульт, включил телевизор. На экране появилось изображение двух голых людей. Он и она. Не обращая внимания на камеру, они предавались любви. Смеялись, толкали друг друга, резвились.

— Нас все время снимали, — ледяным голосом сообщил Александр, — очевидно, девушку подставили мне именно с этой целью.

Он нажал на пульт, ускоряя изображение.

— Ну и что? — спросил Дронго. — Это проблема ваших отношений с женой. Если вы спали с девушкой, это еще не указывает на то, что вы ее убили.

— Смотрите дальше, — сказал Александр, останавливая изображение.

На экране возник Александр. Вот он встал и, улыбаясь, прошел дальше, очевидно, в ванную.

В комнате царил полумрак, горел неяркий светильник. Камера чуть повернулась, проследив его уход. Затем снова включилась уже тогда, когда девушка, лежа в постели, выключила светильник. Поднявшись, она раздвинула тяжелые гардины, и солнце осветило балкон и кровать, на которой она лежала. Девушка, повернувшись, улыбнулась и что-то сказала своему невидимому собеседнику. И в этот момент камера показала пистолет с надетым на него глушителем в правой руке мужчины. Были видны его голое плечо и рука. Раздался выстрел. Один, второй. Девушка отлетела к стене и, размазывая по ней кровь, сползла на пол. Неизвестный поднял пистолет и хладнокровно сделал еще один, контрольный, выстрел. Девушка дернулась и затихла. Александр остановил изображение.

— Посмотрите, — сказал он, показывая на картинку, — у убийцы на правом плече небольшой шрам. Видите.

— Да, вижу.

— У меня такой же, — бесцветным голосом сообщил Александр, — видимо, они специально сняли кадр в таком ракурсе, чтобы обвинить именно меня. Все смазано, но все достоверно. Момент убийства зафиксирован на пленке. До этого камера все время снимала именно меня. А вот эти кадры уже не я, а мой двойник, которому даже умудрились устроить шрам на плече. Как вы думаете, получив такие материалы, следователь поверит в мою невиновность?

— Вряд ли, — честно признался Дронго. — Все сделано безупречно, на очень высоком профессиональном уровне. Видимо, вы правы, камера действительно засняла момент настоящего убийства. Невозможно доказать, что в кадре был «второй» голый мужчина. Тем более что у него в наличии ваш шрам.

— Я получил его в детстве, когда купался в Волге. Свалился с обрыва на камни, — объяснил Александр. — Теперь вы понимаете, почему я решил обратиться именно к вам?

— Откуда у вас эта пленка?

— Вот наконец мы перешли к самому неприятному. Мне позвонил некий господин и предложил посмотреть пленку. Я, естественно, сначала отказался, но он мне прислал ее домой. Сначала я решил, что можно договориться с шантажистами, которые просто хотят денег. Но я ошибался. Человек, приславший мне пленку, хочет гораздо большего. Через десять дней в Москве начинается аукцион по продаже акций крупнейшей российской компании. И все знают, что наша группа готовится принять участие в аукционе. За три дня до начала торгов я должен письменно подтвердить отказ нашей группы. У меня в запасе всего семь дней. В противном случае пленка будет передана следователю, который уже и без того требует, чтобы я прилетел в Москву для дачи показаний.

Пока у меня нет гарантии, что пленка не будет сразу же предъявлена следователю и меня не арестуют прямо в аэропорту. Если же я не появлюсь в Москве через неделю, то никак не смогу убедить моих западных партнеров, что у меня все в порядке. Они просто не поймут, почему я отказываюсь лететь в Москву. И, как следствие, откажутся финансировать наш проект.