Жерар Вилье - Циклон в ООН Страница 2

Тощая дама с собачкой с трудом распрямилась и дернула собачку за поводок. Та умолкла от ужаса. Одна из бумаг, падавших с неба, уселась на шиньон дамы, и она подняла руку, чтобы снять ее, преисполненная отвращения. Но на ощупь бумага вдруг показалась ей знакомой. Женщина посмотрела на нее вблизи.

Это был стодолларовый банкнот.

Немного пыльный, но новый и хрустящий. Спрашивая себя, не сон ли это, тощая дама нагнулась и подобрала другую бумажку, выброшенную взрывом. Ею также оказался стодолларовый банкнот. Со сдавленным криком дама бросила поводок своей собаки и упала коленями на тротуар, стараясь ухватить банкноты, которые нес бриз. Она плакала от прилива чувств. Чудеса в Нью-Йорке случаются редко. А ведь небо над 11-ой улицей затмил дождь щедро падающих банкнот.

Будто останки покойного чрезвычайного и полномочного посла превратились в манну небесную.

Почти одновременно все зеваки поняли, что с неба сыплется целое состояние. Началась неописуемая лихорадка. Люди бегали, бросались на землю, прыгали, чтобы поймать банкноты прежде, чем они упадут на землю. Шофер такси исподтишка наступил на руку тощей даме, чтобы подобрать банкнот. Никто не обратил внимания на ее крик от боли. Оба полицейских из патрульной машины, бросив взгляд на обломки, набивали свою униформу смятыми банкнотами, восхищенно матерясь. Один из них потерял свою фуражку и даже не заметил этого.

Будто привлеченные небывалым запахом, с Вашингтон-сквер и Бликер-стрит начали прибывать хиппи. Некоторые зеваки откровенно дрались, кашляя от дыма и жестикулируя.

Прижимая пачку банкнот к своему сердцу, тощая дама убежала, бросив свою собачку. Проходя мимо номера 24, она ощутила суеверный страх и задрожала: катастрофу не могли вызвать ни любовные шалости парочки, ни крысы. Тощая дама подумала о персте господнем и мысленно перекрестилась.

Когда прибыли пожарные, банкноты уже перестали падать. Сидя на углу тротуара, волосатый хиппи и девушка в униформе Армии спасения ссорились из-за последнего, держась за его концы.

Пожарные начали поливать дымящиеся обломки, могилу чрезвычайного и полномочного посла Джона Сокати, в тот момент, когда девушка убегала с последним банкнотом, до крови укусив хиппи за руку.

Глава 2

Наполовину обгоревший стодолларовый банкнот, пахнущий паленым и съежившийся от огня, лежал в прозрачном пластиковом пакете, к которому прикрепили желтую бирку. Половину кабинета занимали различные предметы – вещественные доказательства взрыва на 11-ой улице.

Малко с удивлением отметил, что здесь был даже маленький прямоугольный коробок спичек, которых в Нью-Йорке можно увидеть целые сотни у любого продавца. Как и ко всем другим предметам, к нему прикрепили маленькую бирку. Там также была пара очков с разбитым левым стеклом, несколько кредитных карточек, разные бумаги и одна мужская туфля с оторванной подошвой.

Не хватало только енота-полоскуна.

Эл Кац, человек, который сидел за столом, задумчиво разглядывал эту выставку. На его округлом лице выделялись небесно-голубые глаза. Нижняя часть лица казалась оттянутой вниз тяжелыми рыжими усами. В нем чувствовались ум и компетентность. Он обошел стол, чтобы пожать руку Малко. Вблизи стали более заметны многочисленные морщины. На вид ему было около шестидесяти лет.

– Давид Уайз сказал вам, о чем идет речь? Он был немного настороже. Малко, в своем хорошо скроенном костюме, рубашке с монограммой, русыми, немного длинными волосами, изысканной дикцией и необыкновенными золотистыми глазами, не походил на головорезов из Центрального Разведывательного Управления.

– Давид Уайз сказал мне немного, – признался он.

Когда Дэвид Уайз, начальник Отдела планирования ЦРУ, позвонил ему на виллу в Покипси, чтобы попросить связаться его с Элом Кацем, он не распространялся о существе задания.

Впрочем, он редко делал это. Как из лицемерия, так и из осторожности. Ведь речь никогда не шла о бале в честь открытия сезона в Венской Опере.

Офис, в котором находился Малко, располагался в высотном сорокашестиэтажном здании Си-Би-Эс, черном, ультрамодерновом, на углу Шестой авеню и 53-ей улицы. Официально он принадлежал компании «Фэйрчайлд Инвестментс» из Феникса. Компании, существовавшей лишь на бумаге. В действительности же речь шла об одном из полулегальных офисов, которые ЦРУ понемногу открывало в США, к великому несчастью ФБР и к неудовольствию Конгресса. И действительно, ЦРУ теоретически не имело права действовать на территории США, вотчине ФБР.

– Не иначе как вы опорожнили мусорный ящик, – заметил Малко. – И, как видно, пока без особых результатов.

Эл Кац доброжелательно улыбнулся.

– Это все, что осталось от Его Превосходительства Джона Сокати, чрезвычайного и полномочного посла Лесото в Организации Объединенных Наций. И, кроме того, нам пришлось пропустить через сито огромную кучу обломков.

– Его допрашивало ФБР? – вероломно спросил Малко.

На этот раз Кац не улыбнулся. Его круглое лицо приняло суровое выражение, а усы опустились вниз.

– Он находился с людьми, которые думали, что динамит может кипеть как чай, – холодно сказал он. – Он превратился в тепло и свет вместе с тремя из них, из которых одна женщина. Хотите взглянуть на фотографии?

Он придвинул к Малко пачку фотографии. На первых были два негра, довольно молодых, с грубыми лицами, и девушка с кожей цвета кофе с молоком, очаровательная, как с обложки иллюстрированного журнала. Вторая серия фотографий вызвала у него тошноту. Девушка была искромсана, без одной ноги. Лицо изуродовано до неузнаваемости. Ее можно было опознать лишь по распрямленным и выкрашенным в рыжий цвет волосам.

– Других убитых не было?

Кац пожал плечами.

– Это было небольшое четырехэтажное здание на 11-ой улице. Найдены только эти люди. Все мертвы. Соседи отделались разбитыми окнами и испугом. Вы никогда не читаете газеты. Это произошло две недели назад.

За последнее время в Нью-Йорке прогремело столько взрывов...

– Почему они взлетели на воздух? Эл Кац положил фотографии на место и снова уселся за свой стол.

– В подвале обнаружили три ящика динамита, который стащили со стройки. Они чудом не взорвались. Такое впечатление, что эти типы изготавливали бомбы, и в этот момент случилось непредвиденное.

– А что делал уважаемый дипломат в этой пещере Али-Бабы?

Эл Кац скрестил свои ухоженные руки.

– Если бы я об этом знал, то вы бы еще считали старые камни вашего замка... Надеюсь, вы поможете нам выяснить это. Потому что вся эта история чертовски странная.

Он подтолкнул к Малко обгоревший банкнот. И рассказал ему, как после взрыва на 11-ую улицу посыпалась манна небесная.

– ФБР обнаружило в обломках шестнадцать с половиной тысяч. Зеваки, возможно, собрали в два или три раза больше. Это невозможно узнать. Но что любопытно, так это то, что обыск у Джона Сокати позволил нам обнаружить десять тысяч долларов в ассигнациях по сто долларов. Причем, номера серии следуют по порядку друг за другом.

– Вы полагаете, что этот дипломат субсидировал подрывное движение? – спросил Малко.

Эл Кац поднял глаза к небу.

– Вы что, смеетесь? Вы знаете, что такое Лесото? Они настолько разорены, что пришлось оплатить им дорогу, чтобы они смогли присутствовать на сессии. Им даже оплачивают сигареты.

– Кто же это такой щедрый?

– Государственный департамент.

Малко поморщился.

– За что такое великодушие? Всякий раз, когда я трачу немного лишних денег, ваши бухгалтеры из Вашингтона вопят так, будто я их ограбил.

– Мой дорогой, – сказал Кац, – несмотря на ваш титул, вы не голосуете в ООН. Особенно так, чтобы доставить удовольствие Государственному департаменту.

– Разумеется, – отозвался Малко. – Но какая здесь связь со смертью Джона Сокати?

Эл Кац загадочно улыбнулся и наклонился к Малко. Тот снял очки и сдул пылинку со своего черного костюма из альпака. Его золотистые глаза светились интересом.

– Очень скоро, – объяснил американец. – Генеральная Ассамблея ООН должна в двадцатый раз высказаться по вопросу восстановления законных прав Китайской Народной Республики в ООН согласно резолюции № 567. С большинством в две трети. Иными словами, говоря прямо, речь идет о том, войдет ли красный Китай в ООН вместо Формозы[2]. То, против чего Государственный департамент борется уже почти четверть века. Каждый год регулярно резолюция отклоняется, а на следующий год одна из коммунистических стран выдвигает аналогичное предложение – и все начинается сначала. А ведь Государственный департамент держит в руках два десятка голосов, которые обеспечивают нам большинство. В них входит и Лесото. Вообразите, что злонамеренным людям удастся любыми способами, включая деньги, переубедить тех не голосовать... Хорошенький вид будет у Государственного департамента. Это голосование – их ежегодный кошмар. Если красный Китай войдет в ООН сейчас, то начнется такой бардак, что половина членов Государственного департамента выпрыгнет в окна. Плюс несколько человек от нас... Со старым Чан Кайши существуют секретные соглашения. Я не знаю точно, какие.