Андрей Троицкий - Знак шпиона Страница 20

– Черт бы вас… Черт бы вас всех побрал.

Медников потер лоб ладонью, стало жарко.

– Вы меня слушаете?

– Внимательно слушаю.

– Мне кажется, вам лучше вернуться в Москву. Она была такая бледная, едва живая… Вы бы только видели…

– Хорошо. Я завтра же постараюсь достать билеты.

Он бросил трубку, отключил телефон, ощутив внезапный приступ головной боли.

– Сволочь, – прошептал он. – Какая же она сволочь…

Лондон, Ист-Энд. 8 октября.

Серая туча проплыла по границе еврейского квартала, волоча за собой серый шлейф дождя. Фонари отпечатали пятна синеватого света на асфальте. Вечерние сумерки сгустились над плоскими крышами муниципальных домов, где теперь селились не евреи, а лондонская беднота, эмигранты из разных стран мира, негры, индусы и пуэрториканцы.

Донцов оставил свой «Ягуар» неподалеку от станции метро «Ливерпуль Стрит», прошагав пешком полтора квартала, остановился через улицу от недорогого латиноамериканского ресторана, из открытых дверей которого лилась музыка в ритмах сальса. Постелив на лавочку газету, он сел рядом со смуглолицым пожилым мужчиной.

– Привет. Удалось что-нибудь узнать? – Донцов раскрыл пачку сигарет, протянул её старику.

– Удалось, – старик прикурил и закашлялся так, что на глазах выступили слезы. – Господин, которым ты интересуешься, провел у нас некоторое время. Это было в первых числах июня.

Человек говорил с усилием, медленно, делал долгие паузы, выдавливая из себя слова, точно занозы. Донцову пришлось набраться терпения. Он не спешил с наводящими и уточняющими вопросами, просто слушал. Старика звали Дональдом Ривесом. Он был выходцем из Южной Америки, отцом многодетного семейства, ещё лет сорок назад пустившего корни на берегах Альбиона, и зарабатывал на жизнь тем, что по утрам убирал номера в гостинице «Маленькая роза». Выгребал пустые бутылки, использованные шприцы, презервативы, менял белье на продавленных кроватях и затирал мокрой тряпкой пятна крови и спермы, оставшиеся с ночи на матрасах с клеенчатым верхом.

– Сам я этого господина не видел, – продолжал Ривес. – Это я сказал тебе ещё в тот первый день, когда мы познакомились. Потому что работаю только с утра и до обеда. У меня больные ноги, я не могу долго стоять на одном месте или топтаться по коридорам. Поэтому в два часа дня уходу из гостиницы. Что там происходит ночью, не знаю. И никого из клиентов не вижу. Пусть они все друг друга перережут и перетрахают, меня это не касается.

Ривес сделал долгую паузу, полез за пазуху поношенной куртки защитного цвета, вытащил фотографию Ходакова и вернул её собеседнику.

– Я нашел одного человека по имени Дональд Осборн, – старик попросил ещё сигарету. – В июне он устроился на временную работу в «Маленькой розе». В ночную смену мыл посуду в ресторане и пабе, помогал на кухне.

– Что теперь делает этот Осборн?

– То, что делал всю жизнь, – правое веко старика подергивалось. – Сидит дома у телевизора и пьянствует с утра до вечера. Но ему можно верить. Потому что Осборн не носит очков и не жалуется на плохую память. Я угостил его виски и показал эту фотографию. Он сразу узнал твоего знакомого. С первого взгляда.

– А мне нельзя встретиться с Осборном? Я поставлю столько, что ему хватит надолго.

– Нет, – старик сурово покачал головой и затянулся табачным дымом. – Он не хочет вмешиваться в чужие дела. Он живет тихо, никого не трогает, но и себя не позволяет тронуть. Временами, когда становится совсем туго, устраивается на временную работу. Уборщиком или мойщиком посуды. Потому что на постоянной работе его все равно не станут держать.

Донцов слушал старика и разглядывал темную улицу. Кажется, с незапамятных времен, когда в этом квартале бродил Джек Потрошитель, высматривая своих будущих жертв среди местных проституток, здесь ничего не изменилось. Низкие мрачные дома, узкие подворотни, закоулки, заставленные и всякой рухлядью и помойными баками, которые не вывозят неделями. Нормальному человеку здесь нечего шляться поздними вечерами или ночью, а если уж забрел сюда и нарвался на гоп-стоп в исполнении малолетних бандитов, обижаться следует только на собственную глупость.

– Осборн уволился из «Маленькой розы» полтора месяца назад. Точнее, его уволили. Так вот, он сказал, что твоего знакомого и ещё одного господина приволокли сверху, из гостиничного номера, в подвал. Их лица были разбиты, кровь на одежде и даже на ботинках. Двух человек держали в подвале дней десять или две недели. А потом увезли, ночью на машине. Видно, спрятали ваших друзей в другом подвале. Или на кладбище в общей могиле.

Старик выплюнул окурок, раздавил его подметкой и перекрестился.

– Этих господ удерживали силой?

– Конечно, силой. Не по своей же воле люди с разбитыми мордами будут сидеть в сыром подвале, где холодно даже в самые жаркие дни лета. Их держали в той комнате, где в прежние времена разделывали мясо. Там бетонные стены, железная дверь и очень сыро. Теперь комната пустует. Они спали на грязных тюфяках, без подушек. Дважды в день их кормили ресторанными объедками.

– Кто это сделал? Кто засунул моих друзей в подвал?

– Люди хозяина гостиницы Дэвида Гойзмана. Этих парней было двое.

– Что за люди?

– Осборн не знает их имен. Кажется, один работает в баре, разливает выпивку. Один сидит в конторе и бьет баклуши.

– Откуда эта информации у Осборна?

– Первый раз он увидел твоих друзей в подвальном коридоре. Спустился вниз, чтобы принести что-то из кладовой. И столкнулся с ними нос к носу. И ещё он несколько раз приносил пленникам еду. Это все, что я знаю.

Старик придвинулся к Донцову, заглянул ему в глаза, твердой рукой схватил за локоть. Кажется, пальцы Ривеса были вырезаны из прочной древесины, что растет на его родине, в лесах Южной Америки.

– Ты не обманешь меня? Ты обещал, что никто, кроме тебя не узнает…

– Разумеется. Никто ни о чем не узнает. Только ты и я.

Донцов дружелюбно похлопал старика по плечу. Раскрыв бумажник, вытащил несколько крупных купюр. Отсчитав деньги, сунул их в теплую ладонь Ривеса.

Глава седьмая

Лондон, Ист-Сайд. 11 октября.

В этот вечер решалась судьба операции «Обелиск». Вчера Донцов через связника получил шифровку из Москвы. Центр предлагал свернуть все подготовительные мероприятия и начать действовать немедленно. Для спешки имелись основания.

Из Москвы сообщали, что два дня назад ранним утром труп неизвестного мужчины обнаружили в одном из трущобных районов на пустыре между баскетбольной площадкой и стройкой. Как выяснилось, убитым оказался Ричард Фелл, на встречу с которым отправился пропавший без вести Ходаков. Более подробной информации Донцову не предоставили. Шифровка заканчивалась словами, что теперь, когда Фелл убит, судьба Ходакова висит на волоске. Возможно, его уже нет в живых. Однако следует надеяться на лучшее и предпринять решительную попытку, сделать все возможное и невозможное, чтобы вытащить Ходакова.

Сенсационная новость о гибели высокопоставленного сотрудника британского Министерства иностранных дел, странным образом не попала в позавчерашние лондонские газеты. Известие о смерти Фелла дошло до читателей только вчерашним утром. Однако пресса обошла вниманием то важное обстоятельство, что Фелл уже несколько месяцев как бесследно пропал, с июля он не появляется ни в Форрин-оффисе, ни у себя дома. Донцов узнал некоторые подробности убийства, скупив все бульварные газеты, что смог найти в своем квартале, а заодно уж газеты серьезные, «Таймс» и «Дейли телеграф». Изучив публикации, он восстановил более или менее реалистичную картину случившегося.

Личность Фелла удалось быстро выяснить по водительским правам, завалившимся за подкладку пиджака. В бумажнике не нашлось даже мелких денег, это обстоятельство породило версию корыстного убийства, на которой теперь настаивает полиция.

По словам сотрудника Скотланд-Ярда, которые приводились в «Таймсе», в рот Фелла засунули пару поношенных мужской носков из синтетической ткани. Нижнюю часть лица обмотали клейкой лентой. А самого Фелла хорошенько отделали перед смертью, сломали ему правое пятое ребро, верхнюю челюсть, голень левой ноги и выставили пару верхних зубов. Возможно, выбивали информацию. Возможно, били просто так, ради забавы, молодецкой потехи. Затем положили животом на землю, связали руки за спиной. На шею накинули скользящую петлю, согнули ноги в коленях, другой конец веревки привязали к щиколоткам. И оставили человека умирать. Видимо, убийство происходило в темное время суток, когда местные жители опасаются ходить через пустырь. Как только жертва, теряя силы, начинала разгибать ноги, петля стягивала шею.

Донцов знал, что Фелл не из слабаков. Он поддерживал хорошую спортивную форму, совершая ежедневные пробежки в парке, дважды в неделю посещал атлетический клуб, где тягал штангу и работал с гантелями. В свои сорок восемь лет оставался физически крепким человеком, однако и Феллу не под силу часами, лежа на боку или на спине, держать ноги согнутыми в коленях, надеясь на помощь случайного пешехода. Продержавшись, насколько хватило сил, он умер от асфиксии, задушив себя сам.