Полет в неизвестность - Сергей Дмитриевич Трифонов Страница 20

Миш задумался: «А ведь и правда. Никто из тех, кого я знал в фюрербункере, трупов не видел».

— Может, это вовсе и не Гитлер, и не Ева Браун были? Могло так случиться, что кому-то было выгодно распространить слух о гибели Гитлера? — Капитан в упор глядел на Миша.

— Ну, например, Генриху Мюллеру, — вступил в разговор майор, — или Борману, или гросс-адмиралу Деницу? А, Миш, как вы думаете? Могло такое случиться?

Миш вновь задумался на минуту. «А почему нет? Ведь ходили же слухи о двойниках фюрера. Одного я даже сам видел».

— Думаю, что могло.

Офицеры весело переглянулись. Майор, порывшись в бумагах на столе, нашел нужную, бегло пробежал по ней глазами и, подойдя к Мишу, спросил:

— Скажите, Миш, мог ли Гитлер улететь из Берлина на самолете тридцатого апреля? Ведь у Баура наверняка имелись готовые машины для побега?

— Думаю, что мог, господин майор. Я слышал о нескольких самолетах «Фокке-Вульф-200 Кондор» из авиаотряда группенфюрера Баура, расположенных на аэродроме Темпельхоф. Они до последнего момента, до уничтожения вашей артиллерией взлетно-посадочной полосы, выполняли какие-то спецрейсы. Думаю, штандартенфюрер Бетц, заместитель группенфюрера Баура, недаром несколько раз покидал фюрербункер и вновь туда возвращался. Видимо, он получал какие-то указания Баура.

— Прекрасно, Миш, прекрасно. — Майор от удовольствия стал потирать руки. — Вот видите, а говорили, ничего не знаете. Вы, дорогой Миш, очень много знаете. Теперь давайте правильно сформулируем ваши показания в протоколе допроса.

Майор кивнул капитану, и тот стал читать:

— Военнопленный Миш показал, что никаких достоверных сведений о смерти Гитлера нет. Кто-то в бункере рейхсканцелярии распускал слухи о самоубийстве Адольфа Гитлера и Евы Браун. Источником таких слухов могли быть группенфюрер СС Мюллер, начальник IV управления РСХА и рейхсляйтер Борман, заместитель Гитлера по партии. Оба, Мюллер и Борман, также бесследно исчезли в ночь на 2 мая. По всей видимости, они, а также группенфюрер СС Баур, организовав бегство Гитлера из Берлина на четырехмоторном самолете «Фокке-Вульф-200 Кондор», покинули рейхсканцелярию под прикрытием спецотряда СС. Из этой группы в плен удалось взять только группенфюрера СС Баура. Миш считает, что Гитлера доставили в один из портов Испании, где его могла ожидать крейсерская подводная лодка. Версию о Гамбурге он считает маловероятной, так как выйти на подводной лодке в Атлантику было уже практически невозможно. Союзный флот намертво запечатал все выходы.

Майор спросил:

— Вы не против таких показаний, Миш? По сути дела, они ведь практически полностью соответствуют тому, что вы нам рассказали. Ну, только самая малость нашей редакторской работы.

Миш опешил от такой наглости, такого цинизма офицеров, но, поглядев на дюжего сержанта, играющего здоровенной резиновой дубинкой, весь обмяк и согласно кивнул головой. Майор удовлетворенно хлопнул ладонью по столу.

— Ну вот и отлично. Нам ведь, собственно говоря, что нужно? Нужно установить факт либо смерти Гитлера, либо его чудесного спасения и бегства из Берлина. Вот вы, Миш, и поможете в этом нам. Смею вас уверить, не только нам, но и нашим союзникам и всей мировой общественности. Думаю, Миш, мы с вами найдем общий язык. Как вы полагаете?

Миш вновь согласно кивнул.

— Но, как говорят у нас, у русских, слово к делу не пришьешь, и, видимо, настал момент скрепить наше взаимопонимание документом. Вы не против?

— Согласен.

— Вот и прекрасно. Подойдите к столу и подпишите вот здесь.

Миш бегло, невнимательно прочитал документ на немецком языке, из которого ему стало ясно лишь одно: он дал подписку о сотрудничестве с органами НКВД СССР, нарушение с его стороны данных им обязательств влечет за собой уголовную ответственность по каким-то статьям Уголовного кодекса РСФСР.

Майор сбросил маску доброжелательности. Голос его стал жестким и требовательным:

— Отныне, Миш, вы являетесь секретным сотрудником органов НКВД. Подпишите еще вот этот документ, это подписка о неразглашении гостайны.

Миш не читая подписал подсунутый ему бланк. Капитан велел ему расписаться и на каждой странице протокола допроса.

— Миш, отныне вы обязаны еженедельно представлять нам рапорт обо всем, что вы узнали от группенфюрера Баура и иных военнопленных. Особенно нас интересуют любые сведения о судьбе Гитлера, Бормана, Мюллера. Вы должны фиксировать все контакты Баура с военнопленными. Конкретные инструкции о форме рапорта, местах передачи информации и встреч получите у капитана Игнатенко. С завтрашнего дня вы будете получать усиленное питание. Вы свободны.

Конвоиры повели Миша обратно. Отрывочные мысли хаотично скакали в его мозгу. Жалел ли, страдал ли он о своем предательстве? Мучили его угрызения совести за согласие доносить на своих? Нет. В силу природной приверженности немцев к порядку, трепетного отношения к любой власти, сидевшей у них на шее, будь то власть герцога, курфюрста, короля, кайзера, Веймарской республики, нацистского режима Гитлера, они безоговорочно верили в силу доноса как важного инструмента государственного управления, способа добычи информации, позволявшей органам власти сохранять спокойствие и ровное течение устоявшейся жизни. Немцы полагали, что донос — неотъемлемый атрибут защиты их бытового и душевного комфорта, уклада жизни.

Миш думал о другом, о том, какие преференции он выиграл, совершив предательство: в чем будет заключаться усиленное питание, повлияет ли его сотрудничество с русскими на ускоренное освобождение из плена, на его будущее трудоустройство, возможно, даже в органах новой власти. Все остальное его ничуть не тревожило. Он уже давно жил по одному из принципов СС: «Каждому свое».

Баур осторожно поинтересовался:

— Миш, а что спрашивали о фюрере?

— Да ничего особенного. Когда покончил собой? От кого стало об этом известно?

— А что спрашивали обо мне?

— Как вы попали к фюреру на службу? С кем были дружны? А я ведь ничего о вас не знаю. Ну что я мог им сказать? Побили они меня, побили, а потом велели держать язык за зубами и никому ни о чем не говорить. Ладно, что уж там. Видимо, такова моя судьба. Пойду принесу вам обед.

Баур глядел вслед прихрамывавшему Мишу и думал: «Сдал или не сдал? Вряд ли. Будет держаться за меня до последнего. Лучше уж ординарцем при генерале-калеке, чем валить лес в тайге. Вряд ли».

Глава 15

Начал Мильх с концерна Юнкерса. В конце марта тридцать третьего он приехал в Дессау и с порога потребовал от старого профессора Хуго Юнкерса немедленно передать все его патенты на конструкции самолетов и документацию на их изготовление заводам «Самолеты Юнкерса» и «Моторы Юнкерса», иначе министерство