Игорь Бондаренко - Красные пианисты Страница 21

 — Излагай, — коротко разрешил он.

 — Швейцарцы что-то мудрят, рейхсфюрер.

 — Красные по-прежнему используют эту страну в своих целях?

 — Вот именно.

 — Но это же просто нахальство! Мы дали им новейшие пеленгаторы! Что же им нужно еще?

 — Я думаю, рейхсфюрер, настало время показать им кулак.

 — Кулак?

 — Вот именно.

 — Что ты имеешь в виду конкретно, Вальтер?

 — Необходим приказ генеральному штабу за подписью фюрера о разработке плана оккупации этой страны.

 — Нападение на Швейцарию? Сейчас? Когда наши войска окружены под Сталинградом?.. Фюрер не пойдет на это!

 — Действительно, фюрера будет нелегко уговорить. Поэтому я и обращаюсь именно к вам, — польстил своему шефу Шелленберг.

 — Но у нас сейчас нет свободных войск, Вальтер.

 — А они нам и не нужны. Нужен только приказ за подписью фюрера. В Баварии у нас стоят три механизированные и две пехотные дивизии. Мы создадим перемещение этих воинских масс. Некоторым соединениям выдадим форму горнострелковых войск. Словом, камуфляж! Единственно, о чем бы я просил, это чтобы генерал Дитль со своим штабом выехал в Баварию ну хотя бы недели на две. Он ведь все равно сейчас киснет в Норвегии…

 — Совсем неплохо задумано, Вальтер, совсем неплохо…

 — О том, что этот приказ будет «бумажным», должны знать только мы трое: фюрер, вы и я…

 — А начальник генерального штаба Цейцлер?

 — Я бы никого из военных не посвящал в нашу тайну.

 — Пожалуй, ты прав, Вальтер. Мы заставим этих «нейтралов» пошевелиться, черт побери! Фюрер сейчас в Растенбурге. Я жду, что на рождественские каникулы он приедет в Берлин. Придется отложить нашу поездку в Баварию.

 Но Гитлер на рождественские каникулы в Берлин не приехал. Напряженная обстановка под Сталинградом требовала постоянного его присутствия в полевой Ставке. Так и не дождавшись Гитлера в Берлине, в конце января Гиммлер выехал в Волчье логово. 

Глава двадцать вторая

  Гиммлер ехал в отдельном вагоне с личной охраной. Весь путь следования до Растенбурга железнодорожное полотно и прилегающая к нему местность надежно охранялись подразделениями службы безопасности. Особенно много этих «незаметных» стражей, одетых в штатское, стало попадаться, когда они поехали по территории, которая отошла к Германии после тридцать девятого года, а прежде была польской.

 Гиммлер был в черной униформе, с которой, казалось, никогда не расставался.

 В этом худощавом, тонкогубом «застенчивом» человеке жило непомерное честолюбие, которое было пружиной всей его политической карьеры.

 Гиммлер добился того, что его «черная армия» стала выше вермахта.

 «Черная армия» и ее вождь уже не раз доказывали, что их девиз «Верность — наша честь», выгравированный на тесаках, не слова, а сама ее суть. И хотя Гитлер декретом от 26 июня 1941 года назначил своим преемником Геринга, а не Гиммлера, рейхсфюрер имел все большее влияние на фюрера, оставив позади Розенберга, Геббельса и Риббентропа.

 В Волчье логово Гиммлер приехал, когда наступили сумерки.

 Вблизи Растенбурга, в лесу, лежал глубокий снег. Мороз зло щипал уши, и пришлось опустить меховые клапаны на фуражке при переходе из «зоны Гиммлера» в «зону Гитлера».

 Гиммлеру доложили, что у фюрера идет совещание, но оно уже заканчивается. Именно к концу совещания и стремился попасть Гиммлер. Он не очень любил многочасовые совещания у фюрера, да и монологи Гитлера его утомляли.

 В подземном бункере было жарко натоплено. Как обычно, у Гитлера были представители всех основных родов вооруженных сил, а также Кейтель, Йодль и начальник генерального штаба Цейцлер.

 Увидя Гиммлера, Гитлер чуть поднял руку в знак приветствия и продолжал разговор с Цейцлером:

 — Каменный уголь Донбасса имеет решающее значение для войны как для немцев, так и для русских. Если бы я смотрел на все только с военной точки зрения, то армия, Цейцлер, не имела бы уже того, что она имеет.

 — Мой фюрер, однако положение после прорыва фронта 2-й венгерской армии под Воронежем остается очень напряженным. Над Донбассом с севера нависла крупная русская группировка.

 — Что предлагает Манштейн? — перебил Гитлер.

 — Фельдмаршал Манштейн готов нанести удар по противнику северо-восточнее Харькова, пока не наступила распутица. Положение в настоящий момент таково: наша наступательная группировка в районе Харькова находится в стадии формирования. Одна дивизия уже готова к наступлению, другая будет готова к 12 февраля. Но, конечно, этих сил мало.

 — Где сейчас 13-я танковая дивизия? — спросил Гитлер.

 — Как ей и было приказано, вместе с группой армий «Дон» она отступила в направлении Ростова.

 — Что просит Манштейн для того, чтобы удар был успешным и угроза Донбассу была бы снята?

 — Он просит 7-ю и 3-ю танковую дивизии.

 — А как идет продвижение 335-й дивизии? Вы говорили, что ее шестнадцать эшелонов вот здесь. — Гитлер взял лупу и наклонился над картой.

 — Так точно, мой фюрер. Но переброска идет медленно. Налеты русской авиации сильно мешают продвижению. Нам все время приходится чинить железнодорожное полотно.

 — Геринг, а что делают ваши истребители? Почему они не противодействуют русским?

 Геринг в рейхсмаршальском мундире с сияющими на нем многими орденами вытянулся при этих словах.

 — Мой фюрер, после оттепели полевые аэродромы покрылись льдом. Если можно еще кое-как подняться в воздух, то сесть невозможно. Только за последнюю неделю разбилось восемь машин…

 — Это меня не интересует, Геринг! Если русские взлетают и садятся, то и наши летчики должны делать это!

 — Если бы мы сменили на севере кавалерийский корпус… — заговорил Цейцлер.

 — Смена займет еще больше времени, чем выдвижение новых частей, — перебил Гитлер. — Вы должны ясно понять, господа, что Донбасс должен быть в наших руках. Только в этом случае экономическая проблема будет решена. Могу сказать одно: выиграть войну на Востоке посредством наступления больше нельзя!

 При этих словах Геринг, которого только что отчитал Гитлер, перестал переминаться с ноги на ногу. А Гиммлер непроизвольно снял пенсне и стал зачем-то протирать стекла.

 Гитлер понимал, какой эффект произведут на генералов его слова. Он как раз и рассчитывал на этот эффект.

 — Все, господа! Вы свободны! Мне надо подумать. Цейцлер, останьтесь. Геринг, вы тоже можете идти.

 — Мой фюрер, у меня к вам неотложное дело, — сказал Гиммлер.

 — Хорошо. Останьтесь.

 Когда все вышли из бункера, Гитлер обратился к Цейцлеру. Видно, они говорили о чем-то до совещания, а теперь Гитлер решил закончить разговор.

 — Неужели они сдались в Сталинграде по всем правилам? — возбужденно заговорил Гитлер. — И нельзя было организовать круговую оборону? В конце концов, всегда есть последний патрон!

 Гиммлер сразу понял, что речь идет о фельдмаршале Паулюсе. Получив сообщение о его пленении, Гиммлер сам был крайне удивлен. Он еще тогда сказал Шелленбергу: «Никогда немецкие фельдмаршалы не сдавались в плен!»

 Звание фельдмаршала Паулюс получил в канун Нового года, когда уже было ясно, что ни один человек не сможет больше вырваться из сталинградского котла. Радиограмма Гитлера о присвоении генерал-полковнику Паулюсу звания фельдмаршала была не чем иным, как советом, равносильным приказу, — застрелиться.

 Но Паулюс не сделал этого. И его поступок не давал Гитлеру покоя: он требовал все новых и новых подробностей, которые хоть как-то, с его точки зрения, могли бы оправдать факт пленения.

 — Может, с ним произошло то, что произошло с генералом Жиро?[9]18] Он ехал на автомашине, попал в засаду, вышел, тут на него накинулись и схватили…

 — Если бы так, мой фюрер, — вздохнул Цейцлер. — Остается единственная надежда, что он был ранен.

 — Не стоит обманывать себя, Цейцлер! — вдруг заявил Гитлер.

 — Да, пожалуй, вы правы, мой фюрер. У меня есть письмо фон Белова. Он пишет: Паулюс — под вопросом. Зейдлиц пал духом. Шмидт тоже пал духом!..

 — Удивительно! — воскликнул Гитлер. — Если у простой женщины достаточно гордости, чтобы, услышав несколько оскорбительных слов, выйти, запереться у себя и застрелиться[10], то я не испытываю уважения даже к солдату, который в страхе отступает перед противником и сдается в плен. К солдату! Я уже не говорю о фельдмаршале!

 — Да, это непостижимо, мой фюрер! Он должен был покончить с собой, как только почувствовал, что нервы сдали.

 — Теперь их отправят в Москву, повезут в ГПУ, а там они все подпишут…

 — Я все-таки этого не думаю, мой фюрер, — пытался возразить Цейцлер.

 — Что? Что их повезут в ГПУ?

 — Нет! Что они там подпишут…

 — Падение начинается с первого шага. Тот, кто сделал этот шаг, уже не остановится. Вот увидите! Они в ближайшее время выступят по радио. Их сначала запрут в крысином подвале, а через два дня они заговорят… Гитлер наконец в изнеможении замолчал. Пауза на этот раз затянулась.