Леонид Могилев - Век Зверева Страница 21

Один из бандитов, тот, что попротивнее, переминается с ноги на ногу. Приспичило.

Зверев выходит в свет. Бандит открывает дверь в кабинку, приостанавливается, и бородатый втаскивает его внутрь. Хрип, почти неслышный, и тишина.

В зале все без изменений. Только еще два посетителя прибавилось, с виду командировочные, пьют «Можжевеловую», шашлыки заказали.

Зимаков оглядывает его, опять опускает глаза в тарелку. Бородатый такого же роста, как и Зверев, разве плотнее только. Но куртка джинсовая, свободная, с капюшоном, скрывает разницу в телосложении. Он присаживается ненадолго, знаком зовет официанта, тот счет приносит, Зверев оставляет тридцать тысяч, поднимается и выходит. Видит, как Зимаков идет в туалет. Ведь Юрий Иванович уже минут пять, как ушел туда.

Наружку он видит сразу. Целых две машины. Одна рядом, недалеко от входа, на противоположной стороне улицы, другая метрах в пятидесяти. Зверев распознает их чутьем. Сам вот так же посиживал, и не раз. В каждой машине — по три человека. Водитель и два оперативника. Один на переднем сиденье, другой на заднем. Никто его не останавливает.

Самое интересное начинается потом, когда бородатый выходит из туалета и отправляется через зал на кухню. Легкое замешательство заинтересованных лиц, протирание глаз. С черного хода — а есть и такой в подвальчике — бородатый покидает заведение, тут же по радио об этом уходит информация на пульт и получается, что балаган состоялся. Пока в головах начальников зреет единственно необходимый приказ на задержание обоих бородачей, их и след простыл. Только приходит в себя бандит в кабинке туалета, и Зимаков тут же объясняет что-то набежавшим откуда ни возьмись офицерам.

В метро — столпотворение. Зверев зажат пассажирами в углу. «Парк культуры». Нужно перейти на кольцевую, но он остается на месте. От добра добра не ищут. На «Комсомольской» наконец покидает свое спасительное «дупло». Переход на «Павелецкую». Московское метро он знает отлично. Дважды московские товарищи просили его посетить столицу. И оба раза успешно.

На «Красногвардейской» он спокойно поднимается наверх. В парке провериться совершенно просто. Чисто.

Братеево — район отдаленный. Почти на кольцевой дороге. И пруды на месте, и Люблино недалеко. Вольница. За Москвой-рекой. На том берегу.

К многоэтажке нужной подходит он уже затемно, отсидевшись еще в посадках, надышавшись воздухом.

Квартира на третьем этаже, дверь, обитая дерматином. Вот сейчас позвонит он, и откроют ему Зимаков с офицерами, и засмеются глумливо и нехорошо. Только открывает старичок препротивный. Это с виду. Наверное, душа у него добрая.

Зверев долго принимает ванну, растирается мочалкой, переодевается в чистое. Старичок достает одежду из шкафа и ничего не спрашивает. Потом они пьют чай на кухне.

— Как вас по имени-отчеству? — спрашивает наконец Зверев.

— Вот с этого и надо было начинать.

— Виноват. Обстоятельства так сложились. Соображал туго.

— Соображал ты правильно. Отходняк у тебя был, Юрий Иванович.

— Так как звать-то?

— Олег Сергеевич.

— Это по-настоящему?

— Тебе паспорт показать?

— А паспорт настоящий?

— И паспорт, и Звезда Героя.

— Какого?

— Советского Союза. Показать Звезду?

— Я верю.

— Ты хоть раз ее видал близко?

— Видал.

— Где?

— В вещдоках.

— И что?

— Возвратили.

— Кому?

— Хозяину.

— Ну, слава Богу.

Чай крепкий, густой, варенье клюквенное, колбаса «Любительская», батон, масло. Все скромно, по-домашнему.

Потом Зверев укладывается на раскладушке, Олег Сергеевич — на диване. Квартира однокомнатная, небогатая.

— Олег Сергеевич?

— А?

— Ты чего живешь небогато?

— А это не моя квартира.

— А чья же?

— Конспиративная.

Зверев не знает, удовлетворен он таким ответом или нет. С этой мыслью он засыпает.

Олег Сергеевич долго ворочается, слушает радиоприемник, все вертит ручку настройки, то «Свободу» послушает, то «Би-би-си», то «Голос Америки». Только «Эхо Москвы» не слушает, а случайно зацепив, тут же уходит на другую волну. Есть за что не любить ему эту станцию.

Если бы не Белостокский сюрприз, Зверев достиг бы большого совершенства в деле скалолазания. На пик бы его никто не взял, но работать бы заставили на все сто. Теперь нужно было его как-то с вершин возвращать на землю, переводить в обычное состояние, заставлять двигаться, вынуждать выходить на Бухтоярова. А это значит, дорога Юрию Ивановичу лежала в Кенигсберг.

Вернусь немного назад. Подготовка к восхождению шла своим чередом, Зверев был в порядке, время от времени Зимаков докладывал по рации о том, появился ли у него боевой блеск в глазах и нет ли аритмии сердца. Не шалит ли давление. Юрий Иванович мужиком оказался крепким.

Мы решили построить такой спектакль: снять Зверева из лагеря принудительно, под конвоем, как бы от лица ФСБ, а потом внизу дать бежать. Взяли из Питера сотрудника милиции, который знал его в лицо, провели с ним работу. Все шло нормально. Зимаков оставил его на ночь одного в домике, в ожидании женских ласк. Такой был посыл. Да и дама, кажется, не возражала. Потом по рации вызвал группу. Куренного, знавшего Зверева, вел наверх Комов, известная в спортивных кругах личность. Парень к тому времени обнищал совсем, а тут — и привычное дело, и деньги, и как бы долг перед Родиной. Ему мы обрисовали Зверева как бандюгу жуткого, но объяснили, что риска никакого. И ошиблись.

Оружия у Юрия Ивановича не было, Куренной получил в дорогу десантный автомат. Не для стрельбы. Как это любят называть — для основательности. Но этот клоун, футболист не состоявшийся, повел себя совсем не так, как ждали: с помощью простого коробка спичек вывел из строя Куренного и раздавил ему горло альпинистским ботинком, к полному ужасу Комова и Зимакова, скрытно наблюдавшего за случившимся. Он тут же спросил, что делать, — я после недолгих колебаний велел ему делать то же, что и раньше. Готовить базовые лагеря согласно графику, двигаться к вершине, Зверева аккуратно за собой вести. Но теперь он был вооружен. Можно было не сомневаться, что при повторной попытке захвата он положит достаточное количество людей на белом и в высшей степени привлекательном склоне. Мне всегда хотелось побывать в горах, но Бог не дал. Может быть, когда все это кончится, запишусь в клуб какой-нибудь, на разряд сдам. Белое безмолвие лучше, чем рыбалка с «Посольской» перед сном. Хотя и то и другое не ближе, чем луна в оптическом прицеле. Дело закручивалось не просто нешуточное. Жуткое дело закручивалось и времена приближались страшные.

Началось трепание нервов. Никто, кроме Зимакова, в группе не знал о случившемся. Куренной до определенного момента работал аккуратно, Зверев, убив не раздумывая своего бывшего товарища, даже не подозревая, что тот и зла-то ему не желал, а в меру способностей актерствовал, прикопал его на склоне надежно и быстро. Потом чайку с Зимаковым выпил.

Я решил доверить события естественному их течению. Альпинисты делали свое дело, Зверев шел с ними, по ночам пристегивал рожок к автомату, спал с ним в обнимку. А КСУ — вещь хорошая, компактная. А может быть, и не пристегивал, но мешок свой держал все время рядом. А там, в свитерке, завернутый ствол. И один рожок запасной.

Зимаков стал события форсировать, сбегал на вершину со Шмаковым, других не пустил, сославшись на приближающийся шторм, свернул восхождение, двинул назад. А назад идти гораздо хуже, чем вперед. Начались проблемы, в том числе и с Юрием Ивановичем. Он ногу подвернул, и его тащили довольно долго на спине, он психовал, естественно. Но все. Наконец они спустились в долину. Потихоньку двинулись в сторону Оша. Зверев ждал с минуты на минуту захвата. Рюкзачок с автоматом держал на коленях. Ничего не происходило. Бишкек. Здесь он, подобно зверю затравленному, приготовился к худшему. Все, кто работал вокруг, были в страшном напряжении. Никто не знал, каким образом он должен выйти на Бухтоярова. Возможно, по телефону. На АТС местной дежурили наши люди, чтобы мгновенно номер засечь. Ничего. И вот миг прощания. Кто куда. Зимаков с частью группы — в Москву, на тесты. Ведь им потом на Эверест. Так спонсоры задумали. Значит, надо по всем правилам обследоваться в солидном учреждении. Лететь обычным рейсом Звереву нельзя. Он уверен, что его новые документы засвечены. Поездом — еще тягостней. Решаем сажать их в спецрейс. Деньги большие, но выхода нет. Спонсор этот альпинистский — фирма амбициозная, в обратный путь отправляет их обычным манером. Кое-кого самолетом, остальных поездом. Деньги счет любят. Тем более после гор — в поезде, в вагоне купированном с вином и фруктами — мечта.

Зимаков со Зверевым и женщиной летят. С ними амуниция, рюкзаки, оставшиеся продукты и всякая мелочь. Добра не мало.