Андрей Троицкий - Шпион особого назначения Страница 22

– Эта женщина знает, кто ты на самом деле?

– Нет, – ответил Колчин. – Но догадывается. Кстати, о моем приключении не обязательно сообщать в центр. Врач обязательно поможет, заштопает тебя. Потому что у него не будет выбора. Все равно больше обратиться не к кому.

Донцов уже слышал ответа, он не смог так долго бороться со слабостью и головокружением. Силы улетучились, как пузырьки из стакана с шампанским. Донцов повалился боком на сиденье, глаза закрылись, челюсть отвалилась. Кровь капала на резиновый коврик, собиралась в черную лужицу.

Прага, Новый город. 6 октября.

В десятом часу вечера «Фиат» остановился перед витриной, над которой светилась неоновая вывеска: «Бруно. Магазин аптечных товаров». Донцов лежал боком на сиденье и дышал тяжело, с каким-то простудным хрипом. Колчин поднят с коврика пистолет, выбрался из машины, осмотрелся по сторонам. Улица пуста, дождь разогнал последних редких пешеходов, смыл с тротуаров грязь. Колчин прошел по тротуару под козырек, прочитал объявление, приколотое к двери конторскими кнопками: «Здесь говорят по-русски и по-английски». Колчин нажал на кнопку звонка. Через минуту с другой стороны упала металлическая цепочка, дверь открылась.

На пороге стоял седовласый мужчина в темных брюках и домашних шлепанцах, поверх рубашки хозяин аптеки надел жилетку, сшитую из крашенных кроличьих шкурок. Из-за стекол очков на Колчина смотрели колючие серые глаза. – Это вы, пан Радко? – спросил Алеш. – Что вам здесь надо?

– Угадали, это я, – подтвердил Колчин. – Вы один?

Алеш не ответил. Сейчас он жалел, что не разглядел в глазок физиономию позднего посетителя, слишком поспешно распахнул дверь. Решил, что звонит кто-то из постоянных клиентов, которым аптекарь готовил микстуры от кашля. – Вы обманули меня, – сердито потряс головой Алеш. – Год назад вы дали слово, что ни я, ни Эмма больше вас не увидим. Никогда. И вот снова набрались наглости и пришли.

– Обстоятельства сложились так…

Аптекарь не дослушал, он хотел захлопнуть дверь перед носом Колчина, запереться на все замки и накинуть цепочку. Но тот успел просунуть ногу в проем. Оттолкнув аптекаря дверью, Колчин перешагнул порог. В небольшом торговом зале аптеки царил полумрак, под потолком горел светильник. За стеклом полок тускло мерцали склянки с лекарствами. – Позови Эмму, – сказал Колчин.

– Нет, – покачал головой аптекарь. – Мою жену вы больше не увидите.

– Позови. Я не хочу ее трахать. Мне нужно просто поговорить.

– Эммы нет дома, – соврал Алеш.

Он, отступив на шаг, оглядел Колчина с ног до головы внимательным взглядом.

– У вас руки в крови. Вы что, ранены? – Не я, – ответил Колчин. – Мой друг ранен. У него пуля сидит в руке. Ты должен вытащить пулю и зашить рану.

– Я больше не практикую, – соврал Алеш. – И даже если бы практиковал, не стал бы помогать человеку с пулевым ранением. Езжайте в больницу.

– Ты поможешь ему.

– Пальцем о палец не ударю, – продолжал злиться Алеш. – Если я помогу раненому, я лишусь всего, что заработал годами упорного труда. Этой аптеки, лицензии, денег. Всего. Наконец, я в тюрьму сяду.

– Ты поможешь моему другу. Или… Ты уже составил завещание?

– Я вызову полицию, – сказал Алеш. – Вы темная личность. Вы толкаете меня на преступление.

Колчин распахнул пиджак, чтобы аптекарь увидел торчащую из-под ремня рукоятку пистолета. Шагнул к Алешу, сграбастал его за воротник рубашки и сдавил горло.

– Ты можешь позвонить в полицию, – прошипел Колчин. – Но это будет последняя гадость, которую ты сделал в жизни. Ну, решай.

Колчин отпустил руку от шеи аптекаря. На лице Алеша отразились душевные сомнения и нерешительность. Конечно, лучше остаться без аптеки и без денег, чем без головы. Он снял очки, протер стекла безупречно чистым носовым платком. Тонкие пальцы подрагивали от волнения.

Господи, вот так живешь, живешь. Рядом с тобой молодая красивая женщина, ты кое-чего добился на этом свете, построил собственный бизнес, эту вот аптеку. Ты вылез из бедности, в которой прозябал большую часть жизни. Обзавелся клиентами, постоянными покупателями. Наконец, создал себе репутацию безупречно честного человека, грамотного уважаемого в округе специалиста. Репутацию, которая дороже любых денег.

И вот однажды ночью с горы скатывается огромный ком дерьма и пачкает собой весь окружающий мир. Мало того, погребает под метровым слоем нечистот и твою жизнь, и бизнес, и репутацию.

– И все-таки я не могу, – покачал головой Алеш. – Не могу…

За спиной аптекаря скрипнула дверь, Алеш обернулся. На пороге торгового зала стояла Эмма, одетая в белый свитер и спортивные брюки. За тот год, что Колчин не видел Эмму, она мало изменилась. Разве что волосы коротко постригла. Она подошла к прилавку.

– Я слышала разговор, – сказала Эмма, обращаясь к мужу. – Карел, ты сделаешь все, о чем он просит.

Эмма показала пальцем на Колчина.

– Как скажешь, дорогая, – кивнул Алеш. – Но только…

– То сделаешь все, – в женском голосе послышались стальные нотки.

Аптекарь мог бы поспорить с кем угодно, хоть с католическим священником. Но перечить молодой жене он просто не умел, еще не научился за одиннадцать месяцев совместной жизни. Алеш понял, что теперь говорить уже не о чем. Придется помогать этому чужаку, которого он одновременно ненавидел и боялся.

Эмма подошла к Колчину на расстояние шага, прищурившись, заглянула ему в глаза.

– Почему-то я всегда верила, что ты вернешься, – сказала она. – Что рано или поздно ты вернешься.

– Я не хотел возвращаться, – ответил Колчин. – Так получилось…

Аптекарь сжал бескровные губы и опустил глаза. Ему хотелось разломать стул о голову ночного гостя, но благоразумие взяло верх над эмоциями, Алеш воздержался от резких движений.

Глава восьмая

Прага, Новый город. 7 октября.

Колчин сунул под нос Донцову склянку с нашатырным спиртом, помог выбраться из машины, дойти до аптеки. С Донцова сняли плащ и, подстелив клеенку, уложили его на кожаный диван в кабинете Алеша. Эмма принесла тазик с теплой водой, промыла грязную рану и сделала укол противостолбнячной вакцины.

В половине первого ночи хозяин закончил стерилизовать хирургический инструмент. Раздетого до трусов Донцова отвели в смотровой кабинет, где аптекарь осматривал пациентов. В комнате не было окон, с пола до потолка стены облицованы голубым кафелем, в котором отражались лампы дневного света. Донцов сам забрался на секционный стол.

– Вижу, у вас не первое пулевое ранение, – Алеш потрогал кончиками пальцев розовый шрам на груди Донцова. – Вас уже пытались подстрелить.

– И еще попытаются, – сказал Донцов.

Алеш отошел в угол кабинета и долго возился у рукомойника, натирая руки мылом и спиртом. Эмма надела халат, она должна помогать мужу во время операции. Алеш натянул резиновые перчатки, вытащил из прозрачного шкафчика упаковку новокаина, распечатал ее.

– Что вы хотите сделать? – приподнял голову Донцов.

– Местную анестезию, – Алеш вытащил ампулу. – Я обколю рану новокаином. У вас нет аллергии на новокаин?

– Не трудитесь, – сказал Донцов. – Не надо обкалывать рану. На меня наркоз не действует. Ни новокаин, ни эфир, ни веселящий газ. У меня переветиновая блокада. Знаете, что это такое?

– Слышал, – кивнул Алеш. – Вы это серьезно?

– Разумеется, – Донцов жмурился от яркого света.

Алеш вернулся к шкафчику, положил упаковку с новокаином на место. Переветиновая блокада, надо же… Вот, оказывается, с кем он имеет дело. До сегодняшнего вечера аптекарь считал, что бывший любовник жены просто крупный жулик или аферист. Оказалось, он другого поля ягода. Алеш опытный врач, он выписывает целую кучу медицинских журналов и, разумеется, кое-что читал об этой штуке, о переветиновой блокаде. Но не до конца верил в реальность ее существования. В специализированных изданиях писали, что такой препарат был разработан русскими в секретных химических лабораториях чуть не сорок лет назад.

Переветиновую блокаду не делают, кому попало. Препарат используют разведывательные или диверсионные службы в своих целях. Достаточно один раз в жизни внутривенно ввести эту штуку человеку, и никакие психотропные препараты, не будут действовать по гроб жизни. Если шпиона во время допроса накачают транквилизаторами или введут ему в кровь «сыворотку искренности», эффект окажется нулевым.

Алкоголь будет действовать, но слабо. От выпитой поллитровки испытаешь кайф, как от маленькой рюмашки. При тяжелой полосной операции «заблокированному» человеку могут дать наркоз только русские военные медики, например, из ГРУ. Но химический состав наркоза, механизм его действия, тоже тщательно засекретили. Алеш склонился над раненым. Поверх очков с интересом заглянул в голубые глаза Донцова.

– Вам будет больно, – сказал Алеш. – Очень больно.